С четверть века тому назад, участвуя в Пушкинском празднике поэзии на Псковщине, я выкроил время для посещения легендарного Изборска, который, благодаря стараниям мудрой партии советских коммунистов, вновь стал северным форпостом Руси на границе с "приютами убогих чухонцев". Девушка Елена, тогда научный сотрудник при историческом заповеднике, сводила меня на холм в борту Изборско-Мальской долины, где в дохристианские времена стояло городище варяга-язычника Трувора (одного из братьев Рюрика). Неподалёку находился христианский уже поздний погост, где туристам показывают огромную гранитную плиту с гранитным же крестом при ней. Якобы, под ней покоится прах Трувора. Разумеется, крест воздвигнут в позднее время теми, кто не задавался вопросом, когда скончался Рюриков брат и когда местный князь, вслед за Владимиром Равноапостольным, принял здесь крещение вместе с подданными, соседями новгородских словен. Вернее всего, на той плите сожгли варяга, по обычаю славян и германцев.
Потом очаровательная Лена познакомила меня с местным Идолом. Под этим именем скрывался стоящий торчком среди каменной мешанины обломок плитчатого известняка. Рука древнего ваятеля едва угадывалась на сером камне. Но что стоит стихотворцу домыслить образ!? Вот он перед вами, любезные мои читатели.
I.
Я за Изборском Русь нашёл,
на холм поднявшись утром рано.
…Снимает, обнажаясь, дол
холстину серую тумана.
И появляется из мглы
виденьем призрачным, мгновенно,
усатый лик – кумир словенов
в изломах столбчатой скалы.
По пояс идол в землю врыт,
в былое смотрит и молчит.
II.
Тысячелетие, как сон,
как миг для божества долины.
Простить, забыть не может он
измену племени доныне.
В назначенный Судьбою год,
смиренно, Ольгиной дорогой,
от капища к чужому Богу
за князем двинулся народ.
Прошли века, со всех сторон
несётся колокольный звон.
III.
А время, как и встарь, течёт
Изборско-Мальскою долиной,
над серебром озёрных вод
и над Жеравьею вершиной.
По камню, где сожжён Трувор,
воспетый чернецом-хронистом;
волхвам вослед, путём нечистым,
по тайникам в глубинах гор.
И в нашей памяти нет, нет,
да и оставит яркий след.
IV.
Давно гранитный крест стоит
над прахом нехристя-варяга,
а над долиною звучит
немолчно северная сага.
Она как ключ воды живой,
в нём Русь умоется двукратно,
чтоб в поле хлебном, в поле ратном
являться в силе молодой.
… Я здесь ходил, всё слышал, видел.
Свидетель мой – усатый идол.
