Бессмертный полк
Натянут неба синий шёлк
над улицей-тесниной,
и движется Бессмертный полк
победною лавиной.
Не внуки вышли на парад,
чтоб недруг жил во страхе.
Идут бойцы за рядом ряд,
восставшие из праха.
Портреты – лики молодых,
печати чёрно-белой,
ещё живых, всегда живых
душой, глазами, телом.
Из жизни вечной, неземной
нас окликают деды –
наш полк Бессмертный, Запасной*,
решающий победу.
От Сталинграда до Берлина
Отдельные строфы из романа в стихах «Историада»
1.
Вокруг живых развалин - степь нагая,
солдатских тел, машин, орудий лом.
Железным стал песчаный холм Мамая,
Дом Павлова –железный будто дом.
И тот, кто дышит, встать в атаку может,
в глаза посмотришь - из железа тоже.
2.
Был русский супостатом бит не раз
и бил его несчитано в отместку,
как говорят в народе «глаз за глаз»;
в Берлине дважды**, это всем известно.
И вот опять знакомый вид - Берлин,
столица мировая всех руин.
3.
Рукой подать до мрачного Рейхстага,
да долог путь сквозь пламя, сталь и кровь
по трупам белокурых бестий с флагом
победы века. А верней - веков.
Страданья все, все неудачи, беды
списал народ одной такой Победой.
4.
Всегда готов за русского солдата
поднять граненый, с водкою, стакан.
Им был отец мой. Он дорогой ратной
пришел на волжский бастион-курган.
Помянем всех, кто фронт держал и тыл,
о ком сегодня чаще скажешь «был».
Бронзовый солдат
Я возвращаюсь мысленно порой
в старинный Ревель (по-эстонски Таллинн).
Стоял здесь в бронзе, помнится, герой
над прахом павших. Может быть, слыхали?
Перенесли? Движению мешал?
Ну, фашистюги, пасынки природы!
Наш грозный МИД не раз предупреждал:
«Не трррожьте» славу гордого народа»!
Нас миллионы. И любой готов
Кричать «ребята, не Москва ль за нами!?».
В отечестве пустопорожних слов
махать всегда горазды кулаками.
С укором сверху мёртвые глядят:
«Да-а, коротки, знать, у потомков руки».
…Когда плюют на бронзовых солдат,
должны «по праву» утираться внуки.
Батый сегодня
Куда идёшь ты, нищая Россия,
с наполненною золотом сумой?
Ты обрекла себя на роль Мессии,
на жребий быть голодной и босой.
Столетий путь – разбитая дорога,
пожаров гарь, стрел и картечи свист.
Ты всё терпела и молилась Богу:
- Сгинь, Сатана, – монгол, француз, фашист!
И, помолившись, русскую дубину
Всегда рукой уверенной брала
и с ней, родимой, мира половину,
гоня врагов, со славою прошла.
Мы лён растили*** в рубище на теле;
Мы сеем хлеб, но выручает газ.
Скажите, земляки, мне, неужели
История не вразумляет нас?
Туман веков, предания глухие
к нам выползают из кровавой тьмы.
И снова на Руси аркан Батыя.
…Но ведь Батый сегодня – это мы.
Под Благовест
Зубцами острыми на горизонте лес
грызёт полено красное заката.
Над ним завис, как будто чёрный крест,
зловещий коршун, властелин крылатый.
Звезда к звезде – серебряный насест
для Месяца. В венце своём рогатом
он слушает в смущеньи благовест****
поруганных церквей страны распятой.
Всех преступлений нам не перечесть.
Но разве не преступников, когда-то
отнявших у Перуна хлеб и честь,
настигла справедливая расплата?
Вот почему, как червь голодный, ест
мою страну двадцатый век проклятый.
Не принимайте за Благую Весть
звенящий голос гробовой лопаты!
У врат обители
К монастырю на колокольный зов
я выхожу березняком осенним.
За низкою стеной из валунов
горит закат на золоте крестов
над храмом одноглавым, белостенным.
Я - редкий путник стороны лесной,
и «Спас Нерукотворный» над вратами
внимательными, умными очами
пытливо вопрошает: «Свой? Чужой?».
Но нас признать, Отец, не сможешь Ты,
наш мир внутри изломан и порушен,
и в никуда из гиблой темноты
несётся вопль: «Спасите наши души!».
Ты не спасёшь. Столь тяжек груз грехов,
что сил не станет за людей молиться.
Потух закат на золоте крестов
и, заперев ворота на засов,
заснул хронист над чистою страницей.
Северная сага
I.
Я за Изборском Русь нашёл,
на холм поднявшись утром рано.
…Снимает, обнажаясь, дол
холстину серую тумана.
И появляется из мглы
виденьем призрачным, мгновенно,
усатый лик – кумир словенов
в изломах столбчатой скалы.
По пояс идол в землю врыт,
в былое смотрит и молчит.
II.
Тысячелетие, как сон,
как миг для божества долины.
Простить, забыть не может он
измену племени доныне.
В назначенный Судьбою год,
смиренно, Ольгиной дорогой,
от капища к чужому Богу
за князем двинулся народ.
Прошли века, со всех сторон
несётся колокольный звон.
III.
А время, как и встарь, течёт
Изборско-Мальскою долиной,
над серебром озёрных вод
и над Жеравьею вершиной.
По камню, где сожжён Трувор,
воспетый чернецом-хронистом;
волхвам вослед, путём нечистым,
по тайникам в глубинах гор.
И в нашей памяти нет, нет,
да и оставит яркий след.
IV.
Давно гранитный крест стоит
над прахом нехристя-варяга,
а над долиною звучит
немолчно северная сага.
Она как ключ воды живой,
в нём Русь умоется двукратно,
чтоб в поле хлебном, в поле ратном
являться в силе молодой.
… Я здесь ходил, всё слышал, видел.
Свидетель мой – усатый идол.
Россия
Россия - сияние, сеять, роса,
синь тонкого ситца - её небеса.
Разбитой дорогой ступают босые
двенадцать апостолов, с ними - Мессия.
Приникли к окошкам и город, и весь,
все ждут от идущих каких-то чудес.
Века миновали, туман впереди,
что было - то будет. И чуда не жди.
Новые слова к старинному романсу
Гори, гори, моя Звезда,
Звезда неугасимая!
В твоём сиянье Русь единая
да будет на земле всегда.
Когда Отчизны ночь ненастная
повсюду сеет боль и страх,
светило яркое, прекрасное,
пылай в мятежных облаках!
Звезда и мирная, и ратная,
прошедших и грядущих дней,
молю, дай силу благодатную
и веру дай душе моей!
И пусть я землю опалённую
в свой срок покину навсегда,
ты над Россией обновлённою
гори, сияй, моя Звезда!
Примечания:
*В боевом искусстве Руси запасному полку – отборному, как правило, поставленному в засаде, отводилась роль решающего удара.
**В 1760 году (Семилетняя война) и в 1813 году (Заграничный поход Русской Императорской армии на Париж после изгнания Наполеона из России).
***К второй половине 19 века Россия стала «Льняной супердержавой»: 60% от мирового производства льна.
****Допускаются оба ударения: благовест.
двойной клик - редактировать изображение
