Авторский блог Владимир  Бровкин 09:25 5 июля 2017

О ЧЕМ ГОВОРИТ БРОНЗА?

взгляд из провинции

О ЧЕМ ГОВОРИТ БРОНЗА?

взгляд из провинции

Спроси себя

Вот два героя наших дней —

Но кто из них для нас родней? —

Являют нам мужицкий вид.

Их подняла Москва на щит.

Но в святцы не глядя «Левады»,

Спросить себя пытливо надо

(Вопрос ведь тут предельно прост):

Кто к славе Родину вознес,

Чтоб в мир, неся благую весть,

Отлитым в бронзу после сесть?

Один — «святых» реформ герой.

Другой — с поникшей головой,

Мысль на лице его видна—

Куда идет-бредет страна?

двойной клик - редактировать изображение

двойной клик - редактировать изображение

БРОНЗА

Шукшин в Барнауле не был.

Кроме как проездом.

Борис Николаевич Ельцин в Барнауле был. Поднимая народ на углубления реформ.

Тот встречал его более чем прочувствованно.

Поклонники «реформ» из начальства в порыве чувств, пафосно предлагали тогда поставить ему при въезде в город памятник.

Поясняя. За труды по углублению в стране демократии.

За заботу о крае.

Но так случилось, что памятник ему в городе так до сих пор и не поставили.

А вот Шукшину, который Барнаул не любил и тому были как бы причины, объезжал его стороной — поставили.

Но в отличие от бронзового Бориса Николаевича, ныне гордо восседающего в отгроханном на более чем не скупые деньги в циклопических размеров мемориальном центре его имени на его родине, памятник Шукшину в Барнауле сооружен на более чем скупенькие деньги, не волевым решением сверху, а долгой и беспокойной инициативой с низу, при непростых обстоятельствах противостояния с местной творческой элитой, по инициативе и трудами рабочего одного из Барнаульских заводов любителя-скульптора Николая Звонкова, который изваял памятник прославленному земляку.

И отлит он был не в Москве, как это принято, а на одном из барнаульских заводах стараниями местных мастеровых людей.

Место ему определили в начале улицы носящей его имя в новом квартале города.

Что до неисполненной мысли по памятнику Борису Николаевичу, то не однажды приходилось в простонародье слышать речь, что резонней всего было бы его сооружать, то на фоне бывшей главной проходной Барнаульского ордена Трудового красного знамени моторного завода, в котором он весь широкораспахнутый и улыбчивый, посетив его в славном 1992 году, обещал труженикам того все мирские блага общества потребления и безграничную свободу и процветания. Соорудить его на фоне той впечатляющей феерии, которая от него осталась и которую даже рожками и ножками назвать как-то даже неловко.

К материалу прилагаю поэму замечательной барнаульской поэтессы Галины Швец-Некрасовой, которую она написала по заданию редакции. Увы! — приходится констатировать, но поэты, которые могут по заданию редакции писать что-то, ныне перевелись. А потому, эта поэма как бы знаковый случай. (А ей созданы таким образом несколько поэм, особо подчеркнем — заказных — от чего так сегодня так шарахается творческая интеллигенция, к той или иной дате: об отце- фронтовике, о прославленном партизанском командире Ефиме Мамонтове, о житье бытье медицинских работников в глубинке) Не пример ли это для других авторов, которые трутся около крайкома партии только для того, чтобы за свои опусы срубить неважно у какой партии и как литературную премию-вспомоществование. Поэма была тепло встречена читателями. Что неудивительно, если помнить о том резонансе, который имеют и в стране и в крае у нас Шукшинские чтения, на которые ей Богу собирается пол России.

Плюсуем сюда еще две видеокартинки: про орденоносный когда-то завод, на котором в бытность свою улыбчиво обещал его рабочим и ИТР райские кущи рынка и либеральной демократии Борис Николаевич Ельцин.

Заброшенный моторный завод в Барнауле Смарт

https://www.youtube.com/watch?v=WIJ0DkphtTM

Прогулка по Моторному заводу, г. Барнаул

https://www.youtube.com/watch?v=goFb8HshFNY

двойной клик - редактировать изображение

Г.Я. ШВЕЦ-НЕКРАСОВА

ЧТО С НАМИ ПРОИСХОДИТ?

Разлад на Руси, большой

разлад. Сердцем чую.

В.М. Шукшин

Стрелой гудящей Чуйский тракт

Летит к предгориям Алтая.

А солнце, нежась в облаках,

Порой в восторге замирая

От этой дивной красоты,

Вершины гор лучом ласкает,

Вечерним пламенем кусты

Калины красной опаляет.

1

Пшеницы тучные поля,

Березы, синь просторов края,

Катунь привольная — земля

Его, чье имя каждый знает

За дар бесценный, что принес

Всем людям голубой планеты...

Слетает золото берез

К подножью славного Пикета

В глухой сибирской стороне.

В селе, что Сростками зовется,

Нелегкий путь его начнется,

Путь мирный, но как на войне.

Был мальчик ласков, да ершист.

Не замутят война и голод

Истоки чистые души

И детства босоногий холод:

Порою не хватало дров.

А он сестре на русской печке

При слабом свете сальной свечки

До исступленья был готов

Читать все книжки без разбора.

Страсть к знанью прочно в нем жила.

Причиной мать тому была.

Он с малых лет ей стал опорой.

Ведь без отца крестьянский труд

Лег на мальчишеские плечи.

Но он, настырный, мал и худ,

Не жаловался. А под вечер,

Взлетая пулей на полати

(Их делали взамен кроватей),

Так жадно мудрых стариков

Беседы впитывал украдкой.

Потом все занесет в тетрадку,

Потом издаст. И отчий кров,

Где куст растет калины красной,

Опишет по-шукшински ясно.

Правдиво, чисто, без утайки,

Судьбу расскажет мужика.

Все будет после. А пока

Он полной грудью на лужайке

Пикета впитывал тепло

Земли его родного края,

К ней крепко сердцем припадая.

И прочно в кровь оно вошло.

Был в поисках, был на распутье,

Но вот решается — и в путь он,

Как тот архангельский мужик,

В Москву, за знаньем — напрямик.

2

Всю бесприютность и нехватки

Оставлю, всем они видны.

Окрепнув, он через рогатки

Пронес, хоть были те сильны,

Всю маяту души неложной.

Твердил: так дальше невозможно

Жить без стремления вперед —

Он чувствовал переворот,

Разлад в стране. Как Стенька Разин,

Пришел дать волю, звал с собой

В даль светлую, но падал наземь,

Вставал и снова рвался в бой.

В бой с кулаками — кровь из носа —

За правду, что всю жизнь искал.

Походкой крепкою матроса

Свой путь короткий прошагал.

С прищуром взгляд печально-острый,

Сам в напряженье, как струна.

Не каждому с ним было просто.

Но как нуждалась в нем страна!

И он не упустил момента,

Сказал, о чем народ мечтал.

Так тихо и интеллигентно,

И сокровенно так сказал.

Путь гения в России труден.

У Шукшина в короткий срок

Был Разин и Егор Прокудин,

Любавины... Но занемог.

От русской боли задыхаться

Стал, потянулся к землякам,

Чтоб за руки их подержаться,

Чтоб силой зарядиться там.

Все понимал, страдал, что жили

Не так порой. Да мы всегда ль

Любви его достойны были?..

Сам не сдавался и когда

Вдруг край почувствовал земли.

Тянул три воза, как трехжильный.

Имеем то, что заслужили.

Такой талант не сберегли!

Другого гения навряд ли

Россия эта может дать.

Мы рьяно в прошлом ищем пятна,

А надо их в себе искать.

3

Как своенравная Катунь

Через гранитные запоры

Стремится выйти на просторы,

К народу проложил он путь.

О, как спешил! Весь без остатка

Себя работе отдавал.

На вдохе охнула двухрядка,

И он навеки замолчал.

Ждет мать его, судьбе не веря:

Где там единственный сынок?

Неужто не откроет двери

И вновь не ступит на порог?

Калина красная вдовою

Склонила кисти над водою,

Осиротела, друга нет.

Но оглянитесь на Пикет:

Тропа туда не зарастет —

Любовь к нему народ ведет.

А он как бы присел с дороги:

В простой рубахе, босоногий,

Взгляд устремлен устало вдаль,

В нем затаенные тревоги,

И в нем о нас его печаль.

Ему б не выжить в наше время,

Не вынести весь этот ад,

Где мы — потерянное племя —

Бредем по жизни наугад.

Отторгнутые от истоков,

Земли не чуя под ногой.

Терпенья хватит нам насколько,

Чтоб жить с протянутой рукой?

Он знал, что с нами происходит, —

Мы бездуховностью больны.

Но вера не умрет в народе.

Мы смуту победить должны.

Пикет был стартом, он же — финиш.

Но хочется мне крикнуть: «Встань!

Ты правду знаешь, гибнем, видишь?

Нас к свету выведи, бунтарь!»

* * *

Стрелой гудящей Чуйский тракт

Летит к предгориям Алтая.

Все перемелет время в прах.

Но правда выживет. Я знаю.


1.0x