Сообщество «Форум» 12:36 1 сентября 2018

Ню и ню!

Как «Комсомолка» из тумана обломовщины угодила под прожектора свободной любви

Такова природа женщин: даже заполучив в мужья самого

бога любви, они все равно желают другого мужчину.

«Жизнь Вихрамы»

Буддистский трактат второго века

КП потешается над великим критиком, думавшем, как она считает, что туманные мысли в голове у тургеневской героини – это к революции. (Кстати, эти туманные представления КП не более туманны, чем те, которые посещали Василия Розаного-Великолепного в отхожем месте: «Что за мысль? Откуда? В чём она состоит? Туман. Огромный туман. Но от него ¾ моей постоянной печали», - исповедовался мыслитель, не всегда понимавший, о чём и чем он мыслит).

При ближайшем рассмотрении, однако, оказывается, что туман в голове присутствует скорее у самого замглаваря «Комсомолки» г.Вирабова, напускающего в этом вопросе туману с таким усердием, словно дымовую завесу ставит. Над своими умственными способностями. Впрочем, слава богу, что хоть туман-то имеется, раз уж самого великого критика почитать не удалось. А Добролюбов пишет, что женщина просто «не хочет поверит, что он (Обломов) был так бессилен на добро» (Её отталкивает прежде всего эта разновидность бессилия), словно сотрудник КП, понимающий добрые дела исключительно с точки зрения покупки пузыря водки «не у мордоворота, а у бабки», поскольку его представления в этой области несколько туманны. Ольга, хотя и числиться в разряде тургеневских героинь, но «ищет возможности устроить счастье вокруг себя, потому что она не понимает возможности не только счастья, но даже и спокойствия собственного, если её окружает горе, несчастия, бедность и унижение её ближних» (Добролюбов). Все те условия, при которых ребята из КП только и могут ощущать своё величие: смотрите, завидуйте.

Может быть, у Ольги и туман в голове, но не до такой степени, чтобы иметь дело с мужчиной, не способным самостоятельно штаны одеть, не говоря уже о том, чтобы их снять в нужное время. Тем более иметь от него детей. Чем взваливать на себя самого г.Обломова и заботы о нём, умная женщина «находит гораздо более удобным самой опереться на крепкого и здорового мужчину» (Писарев). «Жалко его, но это не религия милости, а религия Натуры» (Розанов).

По этой причине Обломов стал первым из «лишних людей», от которого убежала приличная женщина; до той поры они сами от них убегали. Обломов, Базаров и Розанов обречены на дур, хотя и по разным причинам. На то же самое обречены, к сожалению, и наши борзописцы из КП, имеющие, как выясняется, самые туманные представления как о женщинах умных, так и о порядочных, которых можно перепутать с «эмансипе» только в тумане исполнительности. Кстати, французское слово «эмансипе» заменило чисто русское, которое, хотя и описывало явление с гораздо большей точностью, вышло из употребления в силу развития утончённости среди лакеев. Это новое явление, обозначаемое древнеславянским словом, склонно пить, курить, материться, отдаваться без лишних слов, за исключением древнеславянских же, и двинуть ближнему в челюсть не всегда стройной ножкой. «Мужчины балдеют», -- уверяет г.Вирабов, как человек, привыкший довольствоваться в отношениях с женщинами малым. Он, чувствуется, от всего балдеет. По сравнению с ней обруганная курсистка, единственная вина которой состояла в том, что она могла оказаться умнее Василия Премудрого, – агнец божий.

Да-с, господа, прошли те времена, когда Добролюбов возмущался неравноправием женщин: «Невеста, выходя замуж, знает, что будет уже не первым предметом ласк своего мужа… Но боже мой! Если жених узнает то же самое о своей невесте! Какой шум подымется! Она навеки опозорена». К чести господ из КП, они воплотили заветы великого критика в жизнь еще до того, как принялись его ниспровергать и оплёвывать. Теперь сотрудник КП, вдевая кольцо в нос сестре по перу, знает, что возмущаться нет смысла: он у неё не первый предмет ласк. И что ещё печальнее – не последний. Тут как в международных соревнованиях: стоит смириться с тем, что ты не первый, как тут же оказывается, что ты уже и не второй. Поэтому всё происходит без шума, словно при стрельбе с глушителем.

Теперь нетути такого безобразия, что «мужчина хвастается своей победой, а бедная девушка должна скрывать свой стыд» (Добролюбов). Ныне девушка предъявляет свой стыд, словно пропуск при входе в родную редакцию – в развёрнутом виде, подробно рассказывая, как её мочалили от Калининграда до Чукотки все, у кого было хоть немного свободного времени в нетрезвом виде, от нанайских мальчиков до грузинских старцев, а сидящий рядом муж предпочитает кропать статейку об отношениях гг.Писарева и Добролюбова с женщинами, нежели слушать, насколько его предшественники были изощрёнными в постели. И помалкивает. Поскольку молчание – знак согласия. С тем, что есть время собирать камни и есть время бросать их в неверных жён. Угадайте, какое время мы сейчас переживаем.

Это ж только отсталый король Германарих мог приказать привязать за супружескую измену первую русскую женщину, имя которой стало известно благодаря этому потомкам, к хвосту такого же дикого коня. Слава тебе, Сунильда, первой вставшая на путь борьбы за права женщин! Иван Грозный, «познав ея недевственну», утопил жену в проруби вместе с санями, упряжью и совсем уж ни в чём не повинной кобылой. Или она тоже оказалась не девственной? А Базарову единственный поцелуй, наложенный на свежие губки Фенечки, стоил поединка с Павлом Петровичем, который, по мнению Писарева, также был к ней неравнодушен.

Конечно, ребята из столь продвинутого – хотя и не по пути добродетели – издания лучше знают, что следует сообщать читателям, а что нет; но почему бы и не рассказать читателям, что делает, к примеру, завотделом сельского хозяйства КП, застав жену, обрабатываемую в постели с равнодушием долбежного станка грузчиком из соседнего продовольственного? Можно только догадываться, что ничего особенного. Уж слишком часто после того, как закончился визг « выдержим ли испытание сытостью?», повторяется вопрос, задаваемый с упорством мужика в будёновке с плаката времён гражданской войны: а ты сумеешь сказать: «Вы тут заканчивайте, а я пойду кофейку заварю»? Есть что-то болезненное в этих мужчинах, озабоченных отысканием чужой болезненности и измерением длины срамного уда.

Оплевав создателей новых отношений между мужчиной и женщиной, оплёвыватели тут же принялись создавать новые отношения между мужчиной и женщиной. Если во времена каменной пещеры обобществление собственности и женщин было огромным шагом вперёд на длительном, скользком и извилистом пути от обезьяны к человеку, то ныне очередное обобществление женского населения является, скорее, бегом на месте.

Нелишне будет отметить, что сам великий Розанов считал первой женщиной-борцом…Уленьку. Ту самую, из «Мертвых душ». Нежная дева, всаживающая всю обойму в городничего, это наиболее явный признак болезненности общества в целом. А вот когда дева охотится за начальниками, чтобы самоутвердиться, затащив их в постель и рассказать любопытствующим, каковы они там, как это делают сотрудницы КП, - это, разумеется, признак выздоровления общества.

Что опять же подтверждает правоту ниспровергнутого Добролюбова: «Конечно, ход развития человечества не изменяется от личностей». И от успеха у женщин этих личностей. «В истории прогресса целого человечества не имеют особого значения не только Станкевичи, но и Белинские, и не только Белинские, но и Байроны, и Гёте: не будь их, - то, что сделано ими, сделали бы другие». В том числе и более удачливые по части женщин господа из КП, которые воплотили в жизнь завет большевички А.М.Коллонтай, первого в мире женщины-посла и первого посла Советской России в Швеции: «Прежде всего, общество должно научиться признавать все форма брачного общения, какие бы непривычные контуры они ни имели, при двух условиях: чтобы они не наносили ущерба расе и не определялись гнетом экономического фактора». Она же считала, что «пробные ночи», широко применявшиеся в средние века, «могут иметь права гражданства» для обеспечения счастья отдельных лиц. Что мы ныне и наблюдаем.

Правда, прожженные, словно скатерть в общежитии совхоза им. «Комсомольской правды», бабёнки из КП дают советы остальному женскому сонмищу, как обмануть мужа так, чтобы он ничего не унюхал. Как в прямом смысле, так и в переносном. Но почему-то не говорят, что им удалось эти приёмчики испытать на себе, как они имеют обыкновение делать при посещении домов терпимости или площадок для съёмок порнухи, куда одна из новобрачных сего почтенного издания отправилась прямо в брачную ночь. Надо полагать, чтобы доставить удовольствие мужу – наглядный пример того, к чему приводит злоупотребление порнухой. И Главному, потому что ему тоже приятно, что не ему одному жена изменяет. Это, пожалуй, единственный в наше время случай, когда журналист меняет профессию. Хотя в данном случае уместнее было бы говорить о совмещении.

Господин Вирабов настойчиво хочет уверить читателей, что сплетни о мандатах на обобществленных женщин – это сущая правда. Только зачем они нужны, если, как показывает пример самой КП, всё можно сделать и без бюрократической волокиты?

Между прочим, когда этих ребят спрашивают, почему они всё про ЭТО пишут, хотя в мире полным-полно других вопросов, ребята ответствуют: "Этого хотят наши читатели". Но читатели хотят знать, к примеру, раз уж КП сообщает время от времени о бракосочетаниях своих сотрудниц, удалось ли им в брачную ночь превзойти супружеский подвиг Валерии - той, которая Мессалина, поскольку пускать жён по рукам не сегодня начали - каким по счёту был у неё муж и был ли вообще? Кстати, Валерия в переводе на русский означает Здоровая. Но при таком нездоровом образе жизни здоровья Здоровой хватило только на 25 лет.

Да и сами мужья, уезжая по служебным делам, если и заклинают: «Жди меня», то вовсе не имеют в виду: «Храни мне верность». Которую им и в голову не приходит обеспечивать по способу немецких рыцарей, поскольку бывают времена, когда газеты воспевают верность жён, а бывают – половую свободу. Причём как осознанную необходимость мужей с ней примириться. Люди настолько привыкли стремиться к безделью – не зря же они Обломова воспели, – что были бы просто рады понаблюдать, как за них обрабатывает и эту ниву кто-то другой, привыкший под руководством КП работать за себя и за того парня. Под кличем «Ни одного отстающего рядом!». Отметим, что пастыри наши все время совершают одну и ту же ошибку: вместо повышения производительности труда норовят увеличить число занятых в производстве. Признав правильность мысли Добролюбова о «нелепости натянутой добродетели», (натянутой, разумеется, не в розановском смысле), они, забыв, что возможна еще и ненатянутая добродетель (не говоря уже о цельнотянутой), перешли сразу к пороку. А с учётом нынешнего внутриполитического положения в стране можно предположить, что Обломовы из КП предпочтут увидеть своих жён умирающими под десятью мужиками сразу, нежели на баррикадах борьбы за счастье человечества. (Напомним, что такого итога Рахметов не смог достичь даже лежанием на гвоздях). Что ж, это их жизнь, их жёны, их право. Ведь собаки-самки из КП (чаще, впрочем, их называют одним словом) охраняют тот же общественный строй, что и собаки-самцы. А сам общественный строй прекрасно определяется теми способами, которыми его охраняют. Не удивительно, что слово «порядочность», слабо знакомая ещё Василию Предтече, тут применяется только в смысле содержания в порядке своих приманок. Зато мы имеем лишнее подтверждение мысли г. Вирабова, что стремление изменить общество – признак расстройства, а изменять мужу – душевного, общественного и всякого прочего здоровья. Особенно если измена происходит прямо на глазах у мужа.

Совсем ещё молодой шеф-редактор московского выпуска КП щедро делился с собратьями из захолустья данными о внутренней жизни своего издания. Не ответил он только на два вопроса: какая у него зарплата, и сколько раз в неделю изменяет ему жена?

Если ВВ знал только двух соратников из своего стана, жёны которых «не пропускали никого», словно Сцилла и Харибда, то теперь в том же стане не найти и двух, хранящих верность мужу. Остальные хранят верность не мужу, а общественному строю, при котором дозволено воровать, оберегая его целостность изобретённым ВВ способом, т.е. служа громоотводом для общественного напряжения, пропуская все скорби мира через себя. («Нет предела жертвенности русской бабы», -- со знанием дела заметила русская баба из КП Ольга Бакушинская). Можно ли осуждать бабёнок из КП, жертвующих собой, чтобы предотвратить ужасы пугачёвщины? Правда, в отличие от ветхозаветных дев они не ждут у дороги, общедоступной, как они сами, пока дальнобойщики добровольно придут жать им сосцы: стрижка «тифозный барак тоже пройден» не всегда привлекает даже бомжей. Женское сонмище КП двинулось по пути Розанова на поиски возможности «удовлетворения половой нужды вынужденно бродячего населения», которое не то что удовлетворить половую нужду - помыться не всегда имеет возможность.

Тут девы оказались в первых рядах вершащих подвиг самоотречения. В отличие от подвигов животноводства, когда они предпочитали пасти задних. Можно даже сказать, что они вносят своё невостребованное по месту работы тело в качестве посильной лепты в дело борьбы со всемирным большевизмом. Закрывают, если так можно выразиться, грудью бойницу. А у некоторых она такая, что может заткнуть пушку калибра 500 мм, из которой обстреливался Ленинград. Наш народ вообще привык затыкать дыры. Особенно те, которые в мозгах у начальства.

Один мыслитель как-то заметил, что в мещанском браке, представляющем собой сделку, при которой один покупает, а вторая продает, как и в математике, где минус помноженный на минус дают полюс, мир получает одну добродетель, составленную из двух проституций. В рассматриваемом нами случае столь простым объяснением не обойтись, а потому подсчитать число проституций в современном мещанском браке следует предоставить людям, более сведущим в науке числительной.

Вот и летают голубки наши по горячим точкам среди ещё более горячих мужчин, предпочитая вдрызг пьяных или потерявших человеческий облик от нечеловеческих опасностей, поскольку другие на них не покушаются. Дело, как правило, происходит ночью, в кромешной мгле, предшествовавшей творению мира, чтобы не возникало необходимости закрывать лицо нестиранной портянкой. (Разумеется, жертве, а не насильнику).

Но возразить нечего: если женщины не хотят обслуживать своё войско, им придётся обслуживать чужое. Вот что пишет в своих воспоминаниях «Путь русского офицера» Деникин о событиях русско-японской войны: «Презрительное отношение японцев к китайцам, буквально как к неодушевленным предметам, и жестокость реквизиций угнетали население. В особенности возмутительны были реквизиции... женщин, которые производились не самочинно, а по установленному порядку... Даже на аванпостах, когда наши войска захватывали неожиданно японскую заставу, они находили там среди японских солдат несколько запуганных и замученных «реквизицией» женщин...»

Между прочим, ВВ исключительно высоко оценивал брак ХV века, когда жених и невеста даже не видели друг друга до свадьбы, «ложились втёмную», словно в КП после дружеской вечеринки. Его наследники пошли ещё дальше: теперь Ромео и Джульета не видят друг друга не только до и во время свадьбы, но и после. Пинком - для придания начального ускорения на уровне пушечного выстрела - их перекидывают через линию фронта, поскольку бог создал их исключительно для одноразового использования, словно уже помятую туалетную бумагу. Так и летают они взад-перёд, словно голуби мира. Тоже своего рода челночная дипломатия. О подобного рода приключениях они не прочь порассказать окружающим. С насильников оплаты услуг не сдерёшь - приходится брать её с читателей.

Кстати, пока вышеупомянутый римский император развлекался в свободное от государственных дел время вышеупомянутым образом, его юная супруга добровольно удовлетворяла в близлежащем доме терпимости «половую нужду» «вынужденно бродячего» римского населения. Брала по-божецки, но всё до последней копейки, ибо никто так не скуп на ласки мужьям и деньги, как жёны преуспевающих карьеристов. Такой вот «Чёрный беспредел». Как видим, аристократы, которых подчас, как совершенно верно выразился незабвенный Лёлик, очень трудно отличить от дегенератов, начали пускать жён по рукам не сегодня. Император задолго до появления КП начал воплощать в жизнь один из заветов Аристотеля: имущество у людей должно быть частным, а пользоваться им следует совместно. Причём именно наиболее последовательные сторонники частной собственности во все времена являются и наиболее последовательными сторонниками общности жён, воспевая вместо чистой любви чистую прибыль. А начальство воспринимает данное профзаболевание как самопожертвование и продвигает по службе.

Отметим, на то, что «коммунизм жен» уже существует, указывала ещё Иннеса Арман в письме к Ленину ДО прихода большевиков к власти. Она считала, что он исчезнет вместе с капитализмом. И, добавим от себя, вместе с капитализмом снова появится. Кстати, в отличие от гг. из КП госпожа Арман отрицала возможность обобществления женщин наравне с курями.

Но это все речь идет о тех, кто закабалил себя в пору большевистского прижима. А ныне, во времена свободы половых отношений жениться дураков нет. Оплевав Базарова, ребята дружно двинулись по указанному им пути, о котором Писарев сказал: «Его нельзя обязать быть примерным мужем и заботливым отцом семейства». Что-то маловато женатых и замужних сидит по продвинутым редакциям. Уж не потому ли, что борцам с Добролюбовым, как и Добролюбову, «дрянь не нужна»? (А гг. Розановым и Вирабовым, этим мусорщикам любви, старьевщикам страсти, нужна!!) Не приведи господи, им тоже хочется не жену делить с другими, а с ней «делить свои чувства и мысли».

Вывод: «Время римских цезарей имеет много сходства с нашим». (Гегель).

8 марта 2024
Cообщество
«Форум»
Cообщество
«Форум»
Cообщество
«Форум»
1.0x