Мои дорогие и милые читатели, хочется верить, что размещенный ниже рассказ "Ночь падающих звезд" сумеет затронуть Ваши нежные сердца.
НОЧЬ ПАДАЮЩИХ ЗВЕЗД
На берегу тихой речной заводи рядом со мной сидит слепая, сгорбившаяся старуха. Это бабка Анюта.
Осторожно, ощупью она спустилась поближе к воде и, словно зрячая, посмотрела вдаль, поверх речной глади. Затем нащупала возле себя бугорок и тихо опустилась на подсохшую за день на солнце траву.
Откуда-то сбоку донесся запах душистого чабреца и мяты, а внизу, у самых ног, плескалась вода и о чем-то шептался прибрежный камыш. В темном зеркале воды ярко отражались вечерние звезды, узкий серп месяца и огоньки засветившихся на противоположном берегу заводи деревенских хат. Изредка всплескивали над рекой мальки и крупная рыбина.
-Эх, красота какая! - прошелестела сухим, скрипучим голосом бабка Анюта.
- Да-а! Красота-а!.. А вы разве видите ее?
- Вижу, детка, вижу! Когда-то и я была зрячей и молодой. Это у меня от старости согнулась спина, иссохло тело и пропало зрение. Но зато обострились осязание и слух. Чую, сдается мне, скоро падет дождь.
- Что вы, бабушка, дождя сегодня не будет. Звезды на небе вон как высветились!
- Вот я и говорю, что быть дождю, - продолжала бабка Анюта, - какого ты еще никогда не видывала. Ты ходила, детка, когда-нибудь босиком по росе?
- Ходила, бабушка, ходила.
- Ты видела, как ночью падают в росные духмяные травы звезды?
- Видела, но только один раз.
- Э-э, детка, ты счастливая. Не каждому доводится это увидеть. Бывает, упадут одна или две звездочки, прочертят небо и погаснут. А бывает, устремится к земле целый звездопад, будто с ночных небес прольется настоящий звездный дождь. Этот светлый звездопад доводится увидеть избранным Богом и то лишь один раз в жизни, в теплую летнюю пору, и обязательно только влюбленным.
- А вы любили, бабушка?
- Любила, детка, любила. Ох, как любила!
- Расскажите?
- Да, что тут рассказывать? Ты ведь знаешь, что я прожила всю жизнь одна. А было это давно, когда ты еще и на свет не появилась. До той проклятой войны.
Ваня был парень, хоть куды. Рослый, красивый, работящий. У него были большие, сильные и добрые руки. А глаза синие-синие, что васильки в поле. Посмотришь в такие глаза - и сердце обомрет. Не одна девка по нем сохла. А на гармони как играл! Бывалоче без его ни один праздник не обходился. Как же без гармониста?
Любила я его, крепко любила. Но тут объявили, что немец на нас напал. Проводили мы своих парней. И Ванюша ушел на войну вместе с другими, такими, как он. Воевал на Белорусском фронте, потом за границей. Письма писал хорошие. Я их до сих пор берегу. Обещал вернуться, как кончится война. Да так и не возвернулся, сгинул, погиб от фашистской руки под самым йихним Берлином.
Не верила, что Ванюшу убили. Думала, что ошибка. Не могли закрыться такие очи. Все ждала его, ждала. Да так одна и осталась. Много парней сваталось ко мне. Но никто мне не приглянулся так сильно, как Ванюша.
- Ну, а как же звездопад, бабушка?
- Да-а, детка, - раздумчиво прошелестела сидящая на бугорке бабка Анюта, опираясь сухими руками и острым подбородком о палку. - Звездный дождь и любовь - это только один раз, и навеки. Вот мы и увидели его в последнюю нашу прощальную ночь.
Ваня провожал меня с вечеринки в последний раз. Мы дошли рука об руку до моего дома и сели возле на скамеечке. Сначала он тихонько наигрывал грустный вальс на гармошке. А потом снял гармонь с плеча, поставил на скамейке и стал спрашивать:
- Ты будешь меня ждать, Анюта?
- Буду, Ванюша, милый, буду, -жарко зашептала я. - Верь мне, никого к сердцу не подпущу!
Обнял он меня крепко, прижался своей щекой к моей, а она у него от слезы мокрая. Я тоже заплакала. Стал он мне слезы вытирать и уговаривать:
- Не плачь, родная, одолеем мы этого проклятого фашиста. Домой живой вернуся, эх, и закатим мы с тобой свадьбу, Анюта!
А сам подхватил меня на руки, как пушинку, и закружил, закружил... В это самое время и посыпался с небес светлый звездный дождь. Остановился Ваня, опустил меня на землю.
- Глянь, Анюта, звезды в травы падают!
- Одна, две, три... Ой, сколько много! Давай загадаем желание!
Но звездопад прекратился так же внезапно, как и начался. Последняя звездочка быстро мелькнула на темном небосводе и погасла. И мы не успели загадать желание.
Бабка Анюта замолчала, а потом попросила:
- Ну, теперь ты, детка, расскажи про свой звездный дождь.
- Мне, бабушка, о себе и рассказывать неудобно. Вот вы одна остались, счастье свое потеряли. Вам война помешала. Но, бывает, что никакой войны нет и вроде бы ничего не мешает ни счастью, ни любви, а счастье почему-то не получается.
Жили мы с Артемом рядом, по соседству. Под его окнами росли, как две подружки, две белые, кудрявые березки, да буйно цвела по весне душистая сирень. За хатой, в саду, созревали летом вишни и сладкие, ароматные яблоки. Под моими окнами грустила тонкая рябина, за домом белой кипенью цвела, наливалась спелыми ягодами вишня да два сливовых деревца.
По вечерам деревенская молодежь собиралась вместе на гулянье. Летом гулянье устраивалось обычно на улице, на пятачке, а зимой - в избе, что побольше и попросторнее. Частенько выбор падал на избу друга Артема Леньки, так как была она большая и совершенно новая.
Вместе с голубоглазой Верочкой, с мягкими льняными волосами и веселыми ямочками на щеках, моей лучшей подругой, уже в 11-12 лет ходили мы на эти вечеринки и глазели с завистью на своих старших разнаряженных сестер.
В деревне все жили дружной семьей, и на вечеринки могли приходить все, кто хочет. И взрослые, уже семейные люди, и такие, как мы с Верой, подростки. Как говорится, и стар, и млад.
Сейчас трудно сказать, где зарождалась та юношеская, почти детская любовь? На вечеринках под вздохи гармони, у широкого речного плеса, куда мы бегали в жаркий день купаться, на пральне, где умывались по утрам прохладной водой и черпали ведрами воду для полива грядок, или у стоящих бок о бок плетней и калиток?
Помню, жаркий летний день клонился к вечеру. На Западе ярко догорала узкая полоска заката. Мать дала мне в руки ведро и велела сходить на речку за водой, чтобы полить возле крыльца. Я спустилась к реке, зачерпнула ведром воду, и тут же подошел с двумя ведрами Артем.
- Давай помогу, - предложил он. Я смутилась, покраснела до ушей и, испугавшись, что выдала себя, отказалась от помощи, пролепетав в растерянности:
- Нет, спасибо, донесу сама.
С тех пор старалась избегать с ним случайных встреч и столкновений, чтобы не покраснеть и не выдать своих чувств. И все оттого что он был старше меня на целых четыре года и уже слыл женихом. А мне надо было еще расти.
Прошло несколько лет. На уроках труда Ольга Ивановна показала нам, как выкроить и сшить юбку солнцеклеш. Мама купила мне четыре метра ситца в цветочек, и я сама пошила себе из него юбку солнцеклеш. Повертевшись возле зеркала и убедившись, что юбка сидит, как надо, тут же отправилась к Вере похвастаться обновкой. Идя по улице, с гордо поднятой, украшенной специально завитыми локонами и пышным белым бантом голову, я хотела, чтобы Артем увидел меня в этой, как тогда казалось, совершенно роскошной новой юбке. Но, кроме пожилой тетки Дуси, так никто и не встретился по дороге. Тетя Дуся остановила меня, словно видела в первый раз:
- Ой, какая у тебя красивая юбка! Да ты и впрямь стала настоящей невестой!
Но как хотелось, чтобы встретился и сказал эти лестные слова Артем, а не тетка Дуся.
С метелями и сугробами до самых крыш прошла зима. Буйно цветущей сиренью и белой черемухой отбушевала весна. Наступило еще одно теплое лето. На широком заливном лугу ярко засинели незабудки. Установилось надолго ведро. По вечерам и на заре у реки, в кустах ивняка и ольшаника звонко заливался соловей.
Из просторной избы Леньки разносилась на всю деревню музыка. Это друзья устроили прощальный вечер Артему перед уходом в Армию.
Вера почти насильно втолкнула меня в круг танцующих девчат и парней.
- Я сейчас, - с лукавой улыбкой сказала она. Веселые ямочки тут же обозначились на ее щеках, и она быстро удалилась, ловко лавируя меж танцующих пар.
Вскоре прямо передо мной появился тщательно отглаженный и начищенный Артем и пригласил на танец.
Юбка солнцеклеш давно подносилась и, собираясь на вечер, я надела белую кофточку и коротенькую саржевую коричневую юбочку. Это был первый и единственный наш вальс. Множество чувств смешалось во мне: любовь и робость, радость и смущение. Смущал не только мой скромный школьный наряд, но также теплые, мягкие руки, близкое дыхание и загадочный взгляд глубоких серых глаз Артема.
Когда кончилась вечеринка и все стали расходиться, Артем пошел провожать меня до дома. Мы шли по милой, родной улице и молчали. Очевидно, мое смущение передавалось и Артему. Неожиданно он остановился, взял мою руку, приподнял высоко и, показывая ею вверх, сказал:
- Смотри, какая яркая звездочка!
- Где, где? Не вижу!
- Вон там, это Вега!
Я подняла голову. В ночном небе таинственно мерцали мириады звезд. И вдруг одна звездочка сорвалась со своего места, прочертила в небе светлый след и погасла. За ней, рассекая пространство, слетела вторая звезда. О чудо! Множество звезд стали неслышно падать вниз, на землю, в реку, в кусты ольшаника, в молодой березняк, в луга и травы, в светлые колодцы и родники. Это был настоящий звездный дождь. И длился он совсем недолго.
Мы стояли не шевелясь, не смея прикоснуться друг к другу. Наконец, Артем спросил:
- Ты будешь писать мне?
- А куда? Буду! - пролепетала радостно я.
- Не знаю. Потом напишу тебе и пришлю свой адрес.
Так мы расстались. Артем служил три года в ГДР, в танковых частях. Писал мне простые, теплые дружеские письма, поздравлял открытками с праздниками, прислал на память несколько фотографий в военной форме.
Он был необыкновенно красив и подтянут. Имел правильный нос, глубокие серые глаза и темные брови вразлет. Военная форма очень шла ему.
В последний год службы письма от него приходили редко. Наконец, почтальон вручил мне тоненький голубой конверт. Это было письмо от Артема. К тому времени он уже демобилизовался и вместе с друзьями по службе уехал на дальнюю сибирскую стройку, а я в тот год закончила школу.
Однажды, сложив в чемодан книги, выпускное платье и смену нижнего белья, попрощавшись с матерью и сестрой, я уехала к своей заочной подруге, с которой переписывалась несколько лет, в Среднюю Азию, в самую южную республику Союза Таджикистан и поступила там учиться в столичный университет.
На втором курсе мне неожиданно пришла от Артема бандероль. В ней была светлая косынка с лилиями и длинный мягкий женский шарфик в яркую полоску, который мне очень нравился. Я обвязывала его вокруг шеи и носила поверх пальто. Старый шарфик хранится у меня до сих пор.
Во время летних каникул Артем пригласил меня приехать к нему погостить в Томск. Но я должна была отработать полтора месяца в студенческом стройотряде и вместе со своим курсом уехала в дальние горные кишлаки строить кошары для овец.
Наша встреча теперь, когда я уже стала совсем взрослой, которую много раз рисовала в своем воображении, так нелепо откладывалась. А позови меня Артем еще раз, кажется, полетела бы к нему на крыльях. Но он больше не позвал. Может, обиделся, а, быть может, не понял.
И вот пришла сухая среднеазиатская осень. В отягщенных садах падали на землю перезрелые плоды, с бахчей доносился аромат спелых арбузов и дынь. Снова начались занятия в школах и вузах.
Обычным сентябрьским днем мне принесли открытку, на которой были изображены две осенние березы и одинокая, пустующая скамейка под ними. Из открытки я узнала, что Артем женился. Наша встреча так и не состоялась.
Прошла богатая на урожай осень, слякотная, с дождями и снегом зима, и наступила весна. Горы ненадолго покрылись зеленой, изумрудной травой, зацвели тюльпаны и миндаль. В ту весну я тоже вышла замуж, но не была счастлива в замужестве. На дне моего старенького чемодана, с которым я когда-то приехала на Восток, муж нашел однажды и прочитал мои юношеские дневниковые записи, а также письма Артема. Он не простил мне моей первой любви к другому. И мы расстались.
Когда закончился рассказ, по-прежнему стояла тихая звездная ночь. Мы все так же сидели вдвоем на берегу речной заводи. Я и слепая, одинокая бабка Анюта. Внизу, у самых ног, все так же плескалась вода, о чем-то шептались прибрежные камыши, шелестели листья ольхи и падали на землю перезревшие черные ягоды крушины.
- Подними меня? - попросила старая Анюта и подала свою тонкую, шершаво-узловатую от крестьянских трудов руку.
Опершись на палку, она закинула кверху голову и сказала:
- Смотри, детка! Быть дождю!
В то же мгновение в темные воды реки, в прибрежные камыши и травы, оставляя светлый след, посыпались с небес одна за другой звезды. Это был настоящий звездный дождь.
- Видишь? Ты видишь звездопад? - спрашивала бабка Анюта.
- Вижу, бабушка, вижу! Но звезды падают и гаснут.
- Запомни, не каждому доводится увидеть звездный дождь. Звезды не падают и не гаснут.
И любовь так же, как звезды. Не всем дано испытать ее. А тот, кто испытал любовь, - счастливый человек. Ты, детка, - самая счастливая на свете.
Звездопад прекратился. Бабка Анюта продолжала еще говорить своим надтреснутым голосом, высоко поднимая палку и тыкая ею в небо. С востока начинало светлеть. Кончалась волшебная ночь падающих звезд.
Глядя на иссохшуюся, сгорбившуюся бабку Анюту, слушая ее надтреснутый голос, я думала о том, что она очень похожа на горьковскую героиню и что каждый из нас должен непременно встретить в жизни свою Старуху Изергиль, которая поведает нам о неистребимой вселенской любви и великой человеческой мудрости нечто такое, от чего у нас встрепенется сердце.
(Этот рассказ имеет продолжение под названием "Когда поют свиристели?" и может восприниматься как самостоятельное произведение.)
