У меня в компьютере появился какой-то странный текст, написанный неведомым мне Ю.П. Антроповым, называющим себя участником Великой Отечественной войны и капитаном запаса, что сразу озадачивает: ведь если участник, то ему уже за 90 — и он всё в запасе, а не в отставке? Он обращается сперва к генералу А.Г. Фомину как к своему знакомому, а потом переходит ко мне, и возникает совершенно удивительная картина. Я хотел его удалить, но потом подумал: уж очень типичны эти антропосы, рождённые для невежества. Нет, надо всё-таки сказать кое-что.
В чем суть? Такие люди, как этот Ю.П. Антропов, были, конечно, и в советское время, но хода им не давали, и встречались они не часто, но вот под солнцем либерализма они расплодились и лезут изо всех щелей со своими разоблачениями во имя правды-матки, высокой нравственности и святой Руси. Ну, посмотрите. Начну вроде с мелочи, но уж очень характерной. Встретив в одной моей статье слова "хороший поэт Феликс Чуев", он приходит в неистовство: "Бушин с презрением относится к Феликсу Ивановичу Чуеву…" Что такое? Ведь ясно же сказано: хороший поэт. Но это для Антропова не имеет никакого значения. Оказывается, причина негодования в том, что "вопреки многовековой русский традиции" я на сей раз обошёлся без отчества Феликса. "Остаётся(?!) по примеру Бушина и нам именовать Пушкина только Александром, Лермонтова — только Михаилом, В.И. Ленина — Владимиром". Да почему же "и нам остаётся"? Кто заставляет тебя следовать чужому и отталкивающему примеру? "Это не моя сумасбродная догадка, а логика т. Бушина: именовать русских людей только по имени и фамилии, как на Западе". Какое дивное долдонство! Смотрите, мол, какой антипатриот этот Бушин. Рушит многовековые священные традиции Русского мира. Не иначе как агент влияния Запада!
Но, во-первых, почему он, бравый капитан запаса, должен следовать "логике Бушина", то есть бежать, как баран, под кнутом пастуха. Живи свободно, Антропов! Если бы даже я требовал, у него полная возможность послать такие требования куда подальше. Во-вторых, каким образом могло случиться, что старому человеку неведомо: в разных случаях разных людей и у нас, и на Западе называют по-разному? В стихах, посвящённых Пушкину, Маяковский, например, писал:
Александр Сергеевич,
разрешите представиться…
А Есенин воскликнул:
О, Александр! Ты был повеса,
Как я сегодня хулиган!
Так займитесь, т. Антропов, ещё и Есениным, агентом влияния.
Антропов пишет о вещах, о которых не имеет никакого понятия и на этой основе фабрикует жуткие обвинения.
Например: "Почему доблестный и всезнающий товарищ Бушин не взялся помогать Ф.И. Чуеву в редактировании и проталкивании книги (воспоминания маршала А.Е. Голованова)?"
Да с какой стати я должен был заниматься этим? Ну, если бы хоть он ко мне обратился за помощью. Да мне и неведомо было, чем занимается Чуев, и виделись мы довольно редко, и своих дел у меня хватало. А капитан запаса думает, что мы служили в одном взводе, и я, как старослужащий, обязан был опекать новобранца, обучать его портянки накручивать.
Или вот решительно заявляет, что "многие наши деятели имели капиталы за рубежом". Какие деятели? Кто именно? Может, Кагановича с жуликом Абрамовичем спутал? Если многие имели, назови хоть одного. Не может. Но ему важно бросить камень в советский огород. Для него нет ничего слаще.
И вот оказывается, что такой человек многие годы ужасно высоко ценил меня и мою литературную работу. Я, говорит, "искренне считал В.С.Б. нашим замечательным патриотом-бойцом, публицистом № 1, равного которому просто не было…" Извините за такие цитаты, но что делать?! Надо дать картину во всей достоверности, красочности и аромате… Однако с некоторых пор в моих текстах автору "стали попадаться несуразности, грубейшие ошибки". Что ж, как и все, я от ошибок не застрахован. И всегда благодарю, когда мне указывают на них. Но ведь ошибки бывают разные: одни не имеют существенного значения, другие ставят всё дело с ног на голову. И вот у меня разоблачитель обнаружил кучу ошибок ужасных, непростительных. Казалось бы, в таком случае он должен посочувствовать любимому автору, горько пожалеть, что я так опростоволосился, может быть, по причине почтенного возраста. Ничего подобного! Капитан обрушил на меня водопад негодования, гнева, презрения: "доблестный всезнайка…", "в 4-м классе получал по арифметике только неуд…", "полупочтеннейший корифей из корифеев…" и т. п. Сколько яда на языке старого капитана! Движимый благородным негодованием и помянутой любовью к истине, он написал разоблачительную статью и направил её в "Пятую газету". Там её отвергли. Он уверен, что это крайне несправедливо и разоблачить Бушина "совершенно необходимо".
Но что же это за позорные такие ошибки и несуразности? Некоторые я уже назвал, а вот, например, ещё: углядел у меня "странное незнание" даты столетнего юбилея писателя К. Симонова: "она была в 2013 году", а у меня — 2015 год. Но Симонов родился не в 1913 году, а действительно 15 (28) ноября 1915 года. Ошибка капитана в данном случае сама по себе не столь уж существенна, но ведь, мало того, что он перебросил свою ошибку на меня, а именно по этому поводу писака ещё и даёт волю своему доморощенному сарказму в мой адрес: "неуды по арифметике…" и т. п.
Ах, если бы только писательские юбилеи! В памяти капитана много и другой чепухи. Например, с полным доверием приводит слова А. Мартиросяна, что у Сталина до революции "были хорошие связи с жандармерией и полицией". Да, конечно, уж куда лучше и тесней! Ведь Сталина, кажется, шесть раз арестовывали, сажали, ссылали, и он пять раз бежал. Не иначе как с помощью вышеназванных "друзей".
Но один журналист спросил Мартиросяна: "Откуда вы это знаете?" Ответ: "Из литературы, из описаний(?), от стариков, что-то сугубо аналитическим путём". Из какой литературы узнал о дружбе Сталина с жандармами? Конечно, из антисоветской, авторы которой до сих пор не могут угомониться, твердят и о Ленине как о немецком шпионе. Могу даже назвать одного сочинителя этой клеветы на Сталина: А. Адамович. И от стариков слышал? Вполне возможно. Есть среди них выжившие из ума от антисоветской злобы. Или дошёл аналитическим путём? Скорей всего. Действительно, ведь пять побегов! Ну, как это без помощи жандармов? Этим путём и В. Жухрай пришёл к выводу о существовании "личной разведки Сталина". А Мартиросян подхватил, Антропов понёс дальше… Но какой коварный этот Бушин: "Он выжидал годы, чтобы опровергнуть истину Жухрая, умершего в 2011 году". Да с чего бы это? Смерти таких могущественных людей, как Горбачёв, Ельцин, Путин я не ждал, чтобы сказать о них то, что считаю нужным, а перед безвестным Жухраем почему-то робел. Да кто ж вам поверит, капитан?
Что же до Сталина, то нам преподносят кое-что из его жизни не только до революции, но и в советское время. Тут чего стоят строки из написанной в 2004 году, в разгул демократии, статьи об А.М. Коллонтай некого профессора М. Труша, которые капитан приводит для подтверждения того, что говорит сам. Вот: "Я процитирую несколько финишных(?!) строк. Коллонтай пишет, что в 1951 году министр иностранных дел А. Громыко отказывался вернуть ей личный архив. А Александра Михайловна решилась побеспокоить Сталина: "В телефонной трубке раздался хриплый голос: Сталин был болен…"
Во-первых, Коллонтай могла услышать голос только секретаря Поскрёбышева. Во-вторых, каким образом, почему личный архив Коллонтай оказался у Громыко? В-третьих, если так, то почему он не пожелал вернуть архив его хозяйке? В-четвёртых, в 1951 году министром иностранных дел был не Громыко, а Вышинский. Хоть стой, хоть падай…
Но всё-таки что же сей "Сталин" сказал своим хриплым голосом? О чём были его стартовые слова? Оказывается, поведал, что у него "с горлом, как в первый день войны". Тогда, мол, температура была за сорок, "временами впадал в забытьё, трое суток лежал пластом. Должен был выступать по радио с обращением к народу, но в таком состоянии не мог, выступил Молотов".
Всё это, кроме последних двух слов, чушь самого крутого замеса. Во-первых, Сталин не должен был 22 июня выступать по радио, о чём уже многократно было говорено. Как не выступал, кстати, и Гитлер, который всё мог спланировать. Да, выступил Молотов, нарком иностранных дел, второй человек в партии и в государстве. Он объявил о нападении, призвал народ к борьбе и выразил твёрдую уверенность в победе: "Враг будет разбит. Победа будет за нами!" — этого в первый день было достаточно. Во-вторых, в первые дни войны не было у Сталина ни болезни горла, ни дикой температуры, ни лежания пластом. Всё это выдумал В. Жухрай, желая оправдать Сталина за его молчание 22 июня. А Сталин тут ни в каких оправданиях не нуждается. А изобрёл ангину Жухрай в пору, когда было объявлено о "новом мышлении": валяйте, мужики, кто во что горазд!.. И началось… И до сих пор, как видим, продолжается. И как!
Наговорив вздора о Сталине, капитан Антропов, естественно, берётся за маршала Жукова. Вместе с ордой нынешних правдолюбов-антисоветчиков вроде М. Веллера очень хочется ему опорочить великого человека. Начинает с уверения, что Сталин ставил Рокоссовского выше всех других полководцев, он — "главный полководец", он "выше Жукова, которого В.С.Б., увы, просто лелеет". Ах, как ему хочется, чтобы я примкнул к его с Веллером тёплой компашке гробокопателей. Да я бы с удовольствием, такая славная компашка, но для этого мне надо будет прежде признать олухом Сталина. Ведь он посылал Жукова, а не кого-то другого, на самые трудные боевые задания, поручал ему самые ответственные дела, и награждали его, конечно, не без участия Главковерха, щедрее всех других. Об этом Антропов, как и все клеветники, молчат. Приходится кое-что напомнить.
Халхин-Гол, разгром японцев — дело Жукова. Ельнинская, первая за войну успешная наступательная операция — Жуков. Критическое положение Ленинграда — Жуков. Оборона Москвы и первая большая победа над немцами, командующий самым большим и самым важным Западном фронтом — Жуков. Сталинградская битва: представитель Ставки Жуков мотается на самолёте между Сталинградом и Москвой. Взятие Берлина — Жуков и Конев…
Или: заместитель Верховного главнокомандующего — Жуков; приём капитуляции немцев — Жуков; Парад Победы принимает Жуков. Наконец: Жукову первому за войну присвоено звание маршала; он первый награждён орденом "Победа"; он единственный из командующих, уже имея Звезду Героя Советского Союза, получил ещё две Звезды.
Так что, Антропов, олухом был Сталин, который вот так использовал талант Жукова и так ценил его, что назначил своим единственным заместителем? А Рокоссовский, слов нет, замечательный, великий полководец, достойный нашего глубочайшего почитания. Позор, что до сих пор нет в Москве его достойного памятника… Только Сталин нигде не писал и не говорил и не мог говорить о нём: "Мой(!) Багратион" или "в Красной Армии нет Суворова, но есть Рокоссовский", и никогда не обнимал его. Все эти красивые словесные завитушки выдумал Ф. Чуев, который любил приукрасить и пустить сладкую слезу умиления. А навешивать на Рокоссовского чужие имена нет никакой необходимости, у него есть своё великое славное имя. Другое дело сказать: у нас нет Хлестакова, но у нас есть Антропов!
Но порой страсть фантазировать оборачивается против обожаемой фигуры, как в этом случае: "Когда началась война, Рокоссовский со своим корпусом попал в окружение". Ни в каком окружении он не был. Но читаем дальше: "Рокоссовский перешёл в контрнаступление, разбил превосходящие силы врага и послал в штаб фронта депешу с просьбой разрешить ему взять Варшаву".
Какая патриотическая дурь! Какая лихость пера! И ведь военный человек! А дело было в районе Луцка. И Рокоссовский вспоминал: "Откровенно скажу: трудно представить, как бы мы выглядели, окажись под воздействием вражеских сил на направлении главного удара". Хоть посмотрел бы капитан, если умеет читать карту, где Луцк и где Варшава. Там же сотни километров, напичканные тогда немецкими войсками. А если бы они даже все разбежались, узнав, что на них идёт Рокоссовский (у Чуева был и такой сюжетец о взятии Сухиничей), то горючего для танков не хватило бы до Варшавы. Только невежда или авантюрист мог в те дни думать о Варшаве, как в 1920 году думали Троцкий и Тухачевский: "Даёшь Варшаву!" А Рокоссовский не был ни тем, ни другим. Он был, повторяю для вас, Антропов, великий полководец.
А ещё есть замусоленный рассказ о том, как Сталину позвонил из штаба Западного фронта в подмосковном Перхушкове корпусной комиссар Степанов: "Командование фронта ставит вопрос о переводе(?!) штаба фронта на восток от Москвы". "Перевод"!.. Военные люди говорят "передислокация". И вот Сталин разговаривает с этим Степановым. А тут же находится А. Голованов. И странным образом он слышит не только Сталина, но и Степанова. Каким образом? Неизвестно. У Сталина, как вспоминал Жуков, был очень острый слух, аппарат с усиленным звуком ему не требовался.
Но кто этот Степанов? Сказано, что член Военного совета ВВС. Да, был там П.С. Степанов, только не корпусной, а армейский комиссар второго ранга. Но это опять-таки не существенно. Главное, Степанов — человек, никакого отношения к штабу Западного фронта не имеющий. И вот такому лицу Жуков поручил говорить с Верховным по важнейшему вопросу передислокации штаба фронта?
Ф. Чуев указывал даже желанный пункт передислокации — Арзамас. А это 400 километров от Москвы, от неё до Перхушково — 30, да от штаба до линии фронта, поди, километров 20-30, если не 50. Словом, Жуков хотел упрятать свой штаб от передовой дальше, чем сама Ставка в Москве, то есть километров на 500 от фронта. Но и это не всё. Оказывается, есть "три письменных заявления Жукова о том, чтобы сдать Москву". Так если три, приведи хоть одно. Или скажи, где они, я сам сбегаю. Может, там хранится и заявление Кутузова о сдаче Москвы?
Капитану очень хочется, чтобы я писал так, как ему нравится, и досадует, что я не так пишу: "Хоть бы раз Бушин сослался на Голованова". Да ведь было дело, ссылался, хотя это вовсе не обязательно. Так, в его воспоминаниях говорится, что во время войны у него была обильная переписка со Сталиным, составившая два тома, но Хрущёв, мол, её уничтожил. Я писал, что это несуразная выдумка Чуева… Во-первых, с какой стати Сталин стал бы писать письма одному из многочисленных командующих? Он и для писем Рузвельту с Черчиллем находил время с трудом, порой — с большими задержками. А для своих офицеров, генералов и маршалов у него были приказы, директивы, ну и прямой провод — телефонный звонок. Во-вторых, Хрущёв мог уничтожить, обнаружив их в архиве, письма Голованова Сталину. Но где письма Сталина? Они же должны быть у Голованова, и он должен был беречь их. Кто их уничтожил? Не Чуев?
Очень решительно осуждает меня капитан за то, что я когда-то защищал писателя Владимира Карпова от клеветы русофоба Марка Дейча из "Московского комсомольца". Как, дескать, можно, ведь Карпов писал такие возмутительные вещи! Антропов на стороне Дейча, хотя и не называет его. Верно, Карпов выдумывал большие нелепости. Например, будто Сталин сам хотел принимать Парад Победы на борзом коне. Эту чушь Карпов опубликовал во втором томе своего "Генералиссимуса", вышедшего в 2002 году в Калининграде. В 2004 году в еженедельнике "Патриот" я это высмеял.
С Карповым у меня был острый конфликт… Но как-то позже он пришёл в ЦДЛ на мой творческий вечер и вдруг произнёс хорошую речь обо мне. Что ж, я буду продолжать бодаться? Нет, конечно. Как бы то ни было, а мы оба фронтовики, а он ещё и Герой. Помирились. Я спел песенку Окуджавы:
Давайте жить, во всём друг другу потакая,
Тем более, что жизнь короткая такая…
Вот после этого я и встал на защиту Карпова от бесстыжего русофоба Дейча.
И за всё это капитан Антропов в итоге заявляет: "Моего почтения к Бушину нет и не будет, если он не сделает вывод". Не понимает, что мне никакого дела до его почтения нет, я о нём и не знал. А вывод я сделал такой: Антропов, идите работать в "Московский комсомолец" на место Дейча, он поехал куда-то, кажется, в Непал и там, к сожалению, утонул. Павел Гусев будет вам рад.
P.S.
А самое примечательное и характерное в том, почему капитан Антропов метнулся от любви к ненависти, это не внезапное обнаружение им у сержанта Бушина вороха ужасных ошибок. Вовсе не это! Дело гораздо проще. В газете "Советский воин" № 1 за этот год была напечатана его статья "Три ложки дёгтя", в которой он критикует "Пятую газету" за одну давнюю публикацию в ней и пишет всё о той же "личной разведке Сталина". А я послал в газету небольшую заметочку, в которой посоветовал автору завести личную разведку, чтобы она оберегала его писания от вредной чепухи. Вот и всё. Не знаю, была ли моя заметочка напечатана, но капитан, как видно по его тексту, её читал. И взыграло ретивое!..
