11 ноября президент России совершил визит во Францию, где принял участие в торжественных мероприятиях, посвященных столетию окончания Первой мировой войны.
Что и говорить, этот юбилей был организован и проведен более чем странно. Официально утверждалось, что предстоит сугубо мемориальная акция, цель которой — почтить память всех павших. Эммануэль Макрон даже взял на себя труд попросить всех гостей воздержаться от любых действий, выходящих за рамки предложенной им программы. Из-за чего была отменена даже анонсированная встреча Путина и Трампа.
На деле же всё свелось к франко-германскому «междусобойчику» в духе взаимной толерантности. Слово на пленарном заседании предоставили только президенту Франции Эммануэлю Макрону, канцлеру ФРГ Ангеле Меркель и генеральному секретарю ООН Антониу Гутеррешу. Всё-таки Первая мировая война не была только франко-германской, и такое пренебрежение организаторов хотя бы лидерами России и США (не говоря уже про Японию, Турцию и т.д., Великобританию в расчёт не берём по причине, о которой будет сказано ниже) выглядело несколько странным. На торжественной церемонии звучали письма солдат Первой мировой на французском и английском языках, немецкая часть была разбавлена цитатами из Ремарка, русской как бы вообще не существовало: полтора миллиона погибших наших соотечественников, в том числе — из экспедиционного корпуса, воевавшего непосредственно на французской территории по просьбе тогдашнего правительства Франции, теперь из истории как бы вычеркнуты и забыты. В общем, сплошное лицемерие и мерзость.
Программа пребывания Путина в Париже, с одной стороны, предполагалась чрезвычайно насыщенной, буквально ни одной свободной минуты, а с другой, по желанию принимающей стороны, — содержательно выхолощенной. Конечно, участие в торжественных церемониях, в работе Парижского форума мира, возложение цветов к памятнику воинам Русского экспедиционного корпуса, рабочий завтрак и ланч — всё это прекрасно. Но желание принимающей стороны максимально затруднить любые контакты между президентами США и России, выглядело трагикомически. Дело даже дошло до того, что гостеприимные хозяева изменили рассадку участников рабочего завтрака в Елисейском дворце таким образом, чтобы Путин и Трамп оказались не рядом, как планировалось изначально, а «через стол», место же американского президента рядом с российским предоставили всё тому же генсеку ООН Антониу Гутеррешу. Вторым его соседом, в соответствии с начальным вариантом рассадки, остался глава Еврокомиссии Жан-Клод Юнкер.
Трудно сказать, чья это была инициатива, но попытка подобным образом ограничить свободу действий лидеров двух сверхдержав современного мира, даже под самым благовидным предлогом «оставить центром мероприятия память о павших участниках великой войны», выглядела, мягко говоря, странно. Тем более, что действующего президента Франции едва ли не официально считают «человеком Ротшильдов», то есть того глобального финансового «центра силы», который сегодня выступает и против Путина, и против Трампа. Всё это было бы смешно, когда бы не было так грустно…
Впрочем, само приглашение российского президента в Париж нельзя считать пустой формальностью — это, по сути, очередное молчаливое признание того факта, что политика санкций и тотальной изоляции нашей страны приказала долго жить, что Россия была и остаётся одним из важнейших акторов мирового сообщества, «центром силы», без участия которого невозможно решить большинство современных международных проблем: как глобального, так и регионального уровня. Но до признания этого факта де-юре, до полного восстановления всех прав России ещё достаточно далеко, и нынешние торжества, судя по всему, призваны были показать, что этот процесс полностью зависит от глобального «финансового интернационала» и должен проходить на его условиях и под его диктовку.
Путину наверняка было что сказать на этом празднике большого политического лицемерия: и столетней давности, и современного. Но он принял условия предложенной ему игры, что называется, не дрогнув ни единым мускулом лица. Дал интервью телеканалу Russia Today, в котором косвенно поддержал идею создания общеевропейских вооружённых сил «с точки зрения укрепления многополярности мира», упрекнул «коллективный Запад» в нарушении принципа свободы распространения информации, что недопустимо и не имеет ничего общего с ценностями демократии, заявил об ответственности США за выход из Договора по ракетам средней и меньшей дальности, а также подчеркнул, что надеется на полномасштабную встречу с Трампом «на полях «двадцатки» (встреча G20 в Буэнос-Айресе 20 ноября) или позднее». То есть продемонстрировал всему миру абсолютный poker face, то есть непроницаемое спокойствие. Тем более, что незадолго до этого стало известно, что оба лидера устно уже договорились о переговорах в Буэнос-Айресе. Но и переговоры в Париже тоже были заранее согласованы. Своим «или позднее» Путин дал понять, что «мяч на стороне Трампа».
Возможно, подобная позиция российского президента немало поспособствовала тому, что его американский коллега во время ланча всё-таки инициировал многостороннее обсуждение ряда важнейших проблем, которое заняло почти два часа. Как сообщила пресс-секретарь Белого дома Сара Сандерс: «Лидеры обсудили целый ряд тем, в том числе ДРСМД, Сирию, торговлю, ситуацию в Саудовской Аравии, санкции, Афганистан, Китай и Северную Корею. У них были очень хорошие и продуктивные дискуссии…»
Трамп — отличный переговорщик, который точно чувствует пределы допустимого его контрагентами. А если не чувствует — активно выясняет. Парижский прецедент должен был показать ему, что провал на российском направлении не только возможен, но и приобретает всё более реальные черты. Обычная американская стратегия в подобной ситуации — устроить «проверку на вшивость» путём какой-нибудь масштабной провокации. Поэтому остаётся надеться только на то, что 45-й президент США действительно является нестандартным для Соединённых Штатов политиком, который точно понимает границу между допустимыми и недопустимыми рисками.
Ну, а что касается Терезы Мэй, которая столицу своего главного союзника/подельника в Первой мировой войне вообще проигнорировала, сославшись на то, что проводит собственную церемонию, то это уже вне всяких рамок дипломатического протокола. «Брекзит», как он есть, да ещё «с верхом» — премьер-министр Великобритании после «дела Скрипалей», похоже, просто побоялась встречаться глазами с российским президентом. Ну, хотя бы ради этого Путину стоило появиться в Париже.
