Не верю!

Вокруг Юрия Васильевича Ласточкина, нынешнего мэра Рыбинска, а в недавнем прошлом и генерального директора двигателестроительного объединения "Сатурн", вновь заклубились чёрные тучи. Возбуждено уголовное дело по поводу продажи каких-то очистных сооружений, какой-то водокачки, принадлежавших прежде заводу, проданных во владение местному водоканалу. Не так продали, не те продали, не за ту ли цену — мне неведомо. И не хочу в этом разбираться. Не верю, чтобы Ласточкин был виноват. Не верю, чтобы он пустился в эту ничтожную афёру после всего того, что он сделал и чем прославился. Заказные уголовные дела против неугодных — это мерзкая норма, которая сопровождает борьбу с коррупцией, очередной передел собственности, схватку за власть на муниципальном или федеральном уровнях.
Я знаком с Ласточкиным несколько лет, дружу с ним, обязан ему своими новыми представлениями о русской цивилизации, русском технократизме, о русском промышленном прорыве. Его влияние на меня было столь велико, что под этим влиянием я написал роман "Истребитель", в котором действует русский технократ, удачливый предприниматель, волгарь, весь свой интеллект, всю страсть, свой пассионарный подъём посвятивший одному — государству Российскому.
Он начал свое дело в девяностые. Собирал по крохам, складывал копейку к копейке. Скопив, не пустился во все тяжкие, как многие "новые русские". Не направил свои капиталы в банковское дело. Не строил на них казино и игорные дома. Презирал рынки и развлекательные центры. Деньги без остатка он вложил в промышленность.
В Рыбинске, в его родном городе, умирал гигантский, когда-то великолепный моторостроительный завод. "Рыбинские моторы" — так назывался этот завод, который оснащал своими двигателями великую авиацию СССР. Погромщики, раздавив государство, уничтожили завод. На огромных пространствах догнивали ржавые цеха, утлые конторы, остановившиеся станки.
Ласточкин поставил перед собой сверхзадачу — построить на этом месте первоклассный, мирового уровня завод, способный производить двигатели, превосходящие американские. И он это сделал. Вместо бетонных развалин возникли изысканные, кристаллической формы цеха. В них появились японские, французские, германские станки, работающие на новых физических принципах, способные вытачивать лопатки турбин идеальной формы. Он собирал по всей России талантливых конструкторов, гениальных инженеров прежней советской школы, оставшихся без дела после того, как либералы сбили гигантский самолёт — СССР.
Он создал конструкторское бюро, оснащённое по последнему слову компьютерной техники, способное моделировать сложнейшие режимы двигателя, будь то мотор самолёта или двигатель крылатой ракеты. Приобретённый им суперкомпьютер по мощности приближался к тому, что работают в российском ядерном центре. Организовал производство так, что станки и люди, испытательные стенды и коллективы исследователей сочетались в единую, чутко реагирующую на перемены общность, в недрах которой можно было создавать супермашины.
И завод получил заказы — двигатель знаменитого "Суперджет", двигатель истребителя пятого поколения. Ласточкин осуществил свою мечту. Россия обрела сверхсовременный великолепный завод, получила возможность запускать в небеса непревзойдённые самолёты.
Именно тогда протекали наши с Ласточкиным удивительные беседы. Именно тогда мы говорили о русской цивилизации и русских иконах. О России и Царствии небесном. О великих русских трудах, которыми Россия должна откликнуться на грозные ожидающие её испытания. О русском чуде, которое золотится в церковных крестах и сверкает в лопатках сверхскоростной турбины.
А потом этот завод у Ласточкина отнимали. Отнимали жестоко и грубо, как выкалывают зубилом бриллианты из оклада иконы. Он не отдавал, сопротивлялся, сражался. И тогда на него завели сразу несколько уголовных дел, грозили наручниками, тюрьмой, несмываемым позором. Ласточкин не выдержал и отдал завод. И уголовные дела испарились, как дым.
Подобные катастрофы люди переживают по-разному: пускают пулю в лоб, спиваются вусмерть, становятся сломанными, покорными калеками. Русский пассионарий Ласточкин выдержал это испытание. Стал мэром Рыбинска. С тоской смотрел, как срываются заказы, и отечественные двигатели пятого поколения — это чудо небесное, превращается в унылое топтание на месте, в бренную земную волокиту.
Ласточкин не молчал. Он писал в газеты, в том числе и "Завтра". Указывал на огрехи оборонно-промышленного комплекса. На безалаберность, неумение, засилье алчных менеджеров, не понимавших стратегию мирового развития. На бессмыслицу траты громадных денег, которые государство выделяет для создания нового русского оружия.
Не является ли новое уголовное дело испытанным средством накинуть платок на его роток, заставить его замолчать и угомониться?
Я знаю, что Ласточкин — великий патриот России, сделавший для её успеха больше, чем многие говорливые политики. Как его защитить? Как остановить заказное судебное дело? Я не юрист, не прокурор, не глава корпорации. Пусть выскажется сам Юрий Васильевич Ласточкин. Пусть обратится напрямую через головы всех сутяг и прокуроров к президенту России. Газета "Завтра" открывает ему для этого свои страницы.