Авторский блог Михаил Мороз 09:55 17 июня 2017

На одичавшем лугу

Когда все вокруг не очеловечено

На одичавшем лугу.

Нет, не ласковое нынче лето. Вот уже и 21 июня совсем рядом – день, когда солнце не спешит забраться за окоём, спрятаться в холмы за речкой Свапой, - а жары ни одного дня не было. Прохлада и дожди. На огороде растет всё несмело. Влаги много, а роста мало. Только картошка темно-зеленой ботвой густо укрывает межи чернозема. Да зерновые радуют глаз густою зеленью.

Бывало, июнь разразится светлыми днями – тихими, сухими, ясными и такими жаркими и душистыми, что, когда идешь в лугах, захлебываешься от густых ароматов, исходящих ото всего, что тебя окружает.

А нынешнее лето в лугах стылое, холодное, сырое, бесприютное. Благородной травы, луговой овсяницы, к которой просится обыкновенная коса-литовка, не видно и не слышно, когда она в июне тонко шумит на легком ветру, гонит ветром серебристую волну. Кругом – заросли болиголова и такого дурнотравья, что и не распознать по виду его стать и предназначенье.

Если и идешь по едва заметной луговой тропе, то стараешься не зацепить невзначай буйные заросли, где вдруг объявится борщевик Сосновского, и посылаешь на него все проклятия, которые есть на свете. Ужасно ядовитое, разбойное это растение. Из-за его белых разлапистых зонтиков русский луг становится похож на непролазные джунгли Амазонки. Приятному, слабо улавливаемому пряному запаху этого великана нельзя доверять: можно угореть так, как не угорают от русской печки, если преждевременно закрыть заслонку.

Когда-то луга в Присвапье были неоглядно широкими, светлыми, ухоженными. Разбитые на квадраты, они были пущены на «заказ» под укосы. Ни лозинки, ни кочки, ни даже конского щавеля не высилось на этих квадратах, окаймленных мелиоративными ручьями. Только луговая овсяница, тимофеевка шумели и пели под летним ветром, да без устали трещали коростели, били перепела, пели свои скрипучие мелодии кузнечики и медведки. Луг ко времени солнцестояния созревал, ждал косцов.

Бывало, как только всплакнет одинокий луговой чибис на рассвете и умолкнет, то по всему травяному простору ритмично полыхнет музыка звенящих кос, время от времени сопровождаемая лязганьем брусков по лезвиям, золотисто сверкающим на только что прыснувшем из-за дальнего угорья луче.

Но ни словечка, ни голоса. Мужики взмахивают косами ловко, степенно и молча. Пока роса - не до разговоров.

Только деревенские бабы, привезенные позже, когда ровные ряды скошенной травы высохнут на жарко палящем солнце, нарушат мелодию поющих по траве лезвий и неизвестно кем установленный обычай – косить молча.

Женский гвалт, шутки-прибаутки, насмешки над мужиками, частушечные, почти срамные, подначивания станут сыпаться по всему лугу; зеленое единообразие луга вспыхнет разноцветьем платков, кофт, юбок... Замелькают грабли по валкам иссушенной травы, и она, трава, уже к обеду будет сухой и такой душистой, хоть чай заваривай…

А теперь иду я по заросшему лугу. Хотя он уже и не луг. За какие-то два-три года возникло вдруг, как будто из ничего, чернолесье. Целыми стайками толпятся стройные осинки, создают едва уловимую синь молодыми стволами, лопочут листьями на ветру, кажут верхушками направление его порывов. А через чащобы берез и вовсе не пройдешь: густые они, непролазные, не успели еще побелеть стволами, чернеют в пасмурный день пугающей своей дремучестью.

Небо нынешнего июня над заросшими лугами пасмурно-обложное, в затяжке хмурого ненастья, не затихающей почти весь месяц ветреной сумятице. По всему пространству лугов до самой Свапы, где еще не высеялось мелколесье, ни метра скошенной травы, а сеногнойной сыростью тянет так густо, что не продохнуть.

Дико. Пусто. Безлюдно. И кажется, что ничто вокруг не очеловечено…

1.0x