Не так давно в городе-мечте Рио-де-Жанейро состоялась встреча нашего президента Владимира Путина с канцлером Германии Ангелой Меркель… Кроме того, в Москве сейчас проходит уникальная выставка «Пути немецкого искусства с 1949 года по сегодняшний день» (см. статью Алексея Касмынина «ДСП» в газете «Завтра» №26 (1075)). Всё это – прекрасный повод для разговора о стране по имени Deutschland. Точнее, о сложных и часто непредсказуемых взаимоотношениях России и Германии, о переплетении судеб русских и немцев. Что это? Диалог культур или вечное противостояние, «битва железных канцлеров» или многовековые попытки понять друг друга? История знает и то, и другое, и третье. В ряде пафосных публикаций неизменно подчёркивается, что германцы во все времена были некоей нацией-антиподом, главная задача которой толковалась не иначе, как ‘Drang nach Osten’, а следом идут агитпроповские примеры, имя которым - оскомина.
Тевтонский орден, Фридрих Великий, Адольф Гитлер. При этом совершенно упускается (опускается) тот факт, что на Чудском озере сокрушили не Германию, а вполне конкретный католический Орден, имевший вовсе не «расовые» цели. Впрочем, и Фридрих Великий не совершал никакого Drang-a в сторону владений Елизаветы Петровны. Напомню, что в Семилетнюю войну Россия вступила не сразу, с оговорками и всего лишь качестве союзницы, поэтому сравнивать взятие Берлина в 1760-м году с Победой-1945 некорректно и бессмысленно. Более того, в Галантном Веке не существовало никакой целостной Германии. Было множество кукольных курфюршеств, этаких «городков в табакерке», с пышными именами, роскошной геральдикой и…нищими владетелями, которые обитали в нетопленных замках и ели мясо по большим праздникам. Чтобы элементарно выжить, они нанимаясь на службу к более удачливому соседу – о, у того есть даже придворная капелла, а супруга-маркграфиня имеет возможность раз в год пошить себе новое платье по версальской моде! Эту занятную ситуацию живо описывал беллетрист Валентин Пикуль:
«Немцев было много, а Германии у них не было! Просторы срединной Европы запутывала феодальная чересполосица немецких княжеств, средь которых Бавария, Саксония, Ганновер, Вюртемберг, Баден, Гессен и Мекленбург казались даже великанами; другие же княжества бывали столь мизерны, что владетельный герцог, выходя утречком на крыльцо своего замка, с недоверием принюхивался, спрашивая гофмаршала:
– Чем это так запахло в моих владениях?
– Не иначе, – следовал ответ, – в соседнем с нами государстве скряга-король
опять заварил пережженный кофе».
Шутка – шуткой, однако, если вспомнить жизнеописание принцессы Фике, то всё встанет на свои места. Помните? Будущая Екатерина Великая на момент рождения была дочерью …прусского генерала. Её отцу – родовитому герцогу Анхальт-Цербсткому ещё крупно повезло – военная служба в Пруссии недурно оплачивалась. Что, прежде всего, поразило юную принцессу в России? Не столько роскошь, сколько превеликие возможности, пространство. Воздух. Все биографы единодушно подчёркивают – Екатерина никогда не тосковала о родине. Что там осталось? Ироничная государыня шутила, что немецкие земли – это всего лишь территория, где «…производят сносных императриц». Унылая бедность, пустяковые титулы, незначительность судьбы... Дойти пешком до сопредельного микро-курфюршества. В этой связи вспоминается любопытнейшая страница из биографии Михаила Ломоносова. Итак, русский студент в Германии. Вербовщики прусского короля тогда сновали по всей срединной Европе в поисках пушечного мяса, поэтому белокурый гигант с пудовыми кулачищами им весьма приглянулся. Подпоили – обаяли - затащили. Мало ли, чей он там подданный? Вербовщиков не волновали и другие мелочи – московит, который интересуется минералогией и химией, тоже может стать славным прусским солдатом. Отныне он будет служить своему новому Фатерлянду. Так Ломоносов оказался в цитадели Везель. Тем не менее, ему удалось сбежать из неприступной крепости – он попросту успел пересечь соседнюю Вестфальскую границу до того, как его хватились...
Много лет спустя, великий Ломоносов напишет Оду в честь победы над Пруссией:
«Перед Берлинскими вратами
Победы нашей дайте звук,
Что ваш Король, полки, снаряды
Не могут вам подать отрады,
Рассыпаны от наших рук».
Кстати, в XVIII веке не существовало никакого «кровного фёлькиш-родства» пруссаков, саксонцев, вестфальцев, а также прочих жителей Брауншвейг-Вольфенбюттельского княжества и Байрёйтского маркграфства. Утончённые саксонцы презирали брутальных пруссаков, тогда как пруссаки считали саксонцев – ленивыми жуирами и распутниками. Это были разные страны и разные народы. Занятно – когда кронпринц Фридрих (будущий Фридрих Великий!) увлекался в юные годы лёгкой музыкой, модными стихами и флиртом с хорошенькими фрёйляйн, его отец-король кричал: «Ты что, хочешь быть, как эти порочные саксонцы?!» Напомню, что Россия воевала именно с Пруссией, тогда как с Саксонией был дружественный союз. Можно ли в этом случае вообще говорить о войне России с Германией?
Считается, что восприятие (и – самовосприятие) немцев, как единого народа, началось в конце XVIII столетия и окончательно оформилось во время войны с Наполеоном. Объединение, довершённое Бисмарком, хотя и прошло не без напряжения, оказалось уже делом техники. А в пушкинскую эпоху немцы воспринимались как народ-романтик, как создатели тонкой поэзии и особого – неподражаемо-диковинного - отношения к миру. Если немец, то непременно – сентиментальный, нервный, не спящий ночами поэт, философ, бунтарь-одиночка. Из Франции везли кружева и парфюмы, а из Германии - рифмы и смыслы. Помните Ленского?
«Он из Германии туманной
Привез учености плоды:
Вольнолюбивые мечты,
Дух пылкий и довольно странный».
Интересно, что эта мода на романтическое уединение, как обычно это бывает, оказалась упрощена-опошлена бюргерами – каждый колбасник хотел видеть себя сочинителем баллад, а ещё - ездить по Италии в поисках вдохновения и привозить из вояжей картинки с видом Везувия. Так возник стиль Бидермайер – ещё одно порождение немецкого вкуса. Затверженный романтизм в уютном «коконе» обустроенного жилища. Собственно, Ленский – это типичный, можно сказать, канонический персонаж в духе Бидермайера. Стихи, порывы, страсти, но… провинциалочка Ольга – румяная, домашняя, милая, кокетливо-бестолковая.
Во второй половине XIX века Германия воспринималась, как страна передовой техники и…скучного педантизма. Вместе с тем, немец становился всё воинственнее. Кстати, знаменитая германская имперскость – это калька с русской традиции. Николай I – могучий жандарм Европы – почитался немецкими государями, как Большой Брат. И в прямом смысле этого слова – тоже. Женатый на Шарлотте Прусской, Николай Павлович относился к своим берлинским родственникам с покровительственным участием, как к младшим товарищам, которых надо учить правилам и направлять по жизни. Примечательна и – символична картина Августа фон Ренцля «Император Николай I и прусский принц Вильгельм (I) у Новой караульни в Берлине». Николай тут выглядит, как истинный хозяин положения, озирающий мир с сурово-снисходительным видом. Будущий кайзер выглядывает откуда-то сбоку, как бы извиняясь за своё неуместное присутствие. А ещё Вильгельм старался подражать «старшему брату» Никсу даже во внешнем облике. Иметь в родственниках жандарма Европы – это вам не мелочи быта!
В XX веке Россия дважды воевала с Германией. Разумеется, что это наложило отпечаток на восприятие друг друга. В 1914 году кузен Вилли воевал против кузен Ники. У кузена Ники – супруга из Гессенского дома… В народе кляли «проклятую немку», считая её виноватой во всех бедах. А что там, в среде простых смертных? У Зинаиды Гиппиус есть примечательный рассказ «Немец» о мальчике по фамилии Вейнен. Итак, война с Германией. Подъём русского патриотизма. Юный блондинчик с подозрительной фамилией оказался изгоем, хотя никогда и не мыслил себя немцем.
«—А и правду, братцы, ведь он немец! Оттого и драчун такой, немцы все драчуны. И фамилия немецкая.
Валя опешил, даже остолбенел на минуту от неожиданности.
—Я — самый русский, — произнес он, наконец. — Я всегда был русский. Я здесь, на Николаевской улице, и родился».
Подростком овладевает ужас – он никогда и не думал о своём немецком происхождении. «Дело представилось в самом безнадежном виде. И …фамилия, и папа похоронен на лютеранском кладбище, и волосы белокурые… Да, немцы. Ну, пусть там как угодно, — а он, Валя, немцем не будет. Ни за что! Всё был русский — и вдруг не русский?» В конечном счёте, оказывается, что семейство Вейнен – вроде бы как …латыши, и ребёнок с этой счастливой мыслью засыпает. Хотя, это вовсе не латышская, а, скорее, курляндская или даже прусская фамилия.
А вот после революции отношение к немцам и к Германии радикально изменилось. Этому способствовали многочисленные контакты советской власти (и особенно - советской молодёжи) с немецкими коммунистами. Обменивались не только идеями, но и подражали друг другу в одежде. Прежде всего, вспоминается знаменитаяюнгштурмовка - популярная среди молодёжи 1920-х – начала 1930-х годов военизированная одежда. Это была гимнастерка или куртка с отложным воротником и накладными карманами. С юнгштурмовкой было принято носить ремень и портупею. Юношам полагались галифе, а девушкам - юбка. Головным убором служила фуражка со звездочкой. Это была форма немецкого Красного Юнгштурма – отсюда и название. Поэт Ярослав Смеляков писал:
«В те дни в заводской стороне,
У проходной, вблизи столовой,
Встречаться муза стала мне
В своей юнгштурмовкесуровой».
Как видим, даже муза 1920-х приходила не в античном пеплосе, а в форме Красного Юнгштурма, что тоже весьма симптоматично… Мода на юнгштурмовки продолжалась до 1933 года, то есть до прихода Гитлера к власти - немецкие товарищи не оправдали возложенных надежд и проиграли национал-социалистам!
…В 1990-х годах, когда было принято обгаживать всё советское, из газетки в газетку кочевала «сенсационная» информация, что многие знаменитые советские песни были попросту скалькированы с немецко-фашистских образцов. Сочинители этих сплетен, таким образом, добивали сразу двух зайцев – ставили знак равенства между коммунизмом и национал-социализмом, а, кроме того, показывали, что «совковые» деятели ничего не могли сотворить, и только гнусно тырили идеи у цивилизованных европейцев (пусть и нацистов). Как правило, речь шла о двух песнях – «Смело, товарищи, в ногу!» и «Авиамарш». Действительно, в песенном арсенале Третьего рейха были ‘Brüder in Zechen und Gruben’ и ‘Herbei zum Kampf!’, но вот кто у кого украл – вопрос непраздный. Оговорюсь сразу – нацисты позаимствовали музыку вовсе не у якобы «родственных по духу и стилю» большевиков, а у своих же местных коммунистов.
История – если вкратце – такова. Марш «Смело, товарищи, в ногу» был создан ещё в 1898 году русским революционером Леонидом Радиным. В конце 1910-х годов в мятежной Германии появился немецкий коммунистический вариант – ‘Bruder, zur Sonne, zur Freiheit!’, а уже штурмовики Рема воспользовались популярной в рабочих кругах бравурной мелодией и приспособили для своих грязновато-коричневых целей. Так возникла нацистская песня ‘Brüder in Zechen und Gruben’. Сходство советского авиамарша «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью…» и нацистской композиции ‘Herbei zum Kampf…’ тоже очевидна. Но. Мелодия и перевод русского текста на немецкий язык были произведены в середине 1920-х годов и заимствованы попервоначалу коммунистами в виде «Песни красного воздушного флота». Спустя несколько лет наци умудрились своровать и эту песню, переиначив слова и превратив её в очередную пафосную поделку а-ля речи Геббельса.
Ещё один важнейший аспект – творческое и техническое сотрудничество. Во второй половине 1920-х годов в Советский Союз хлынул поток высококлассных специалистов из стран Европы и Америки. Этому предшествовал не только экономический кризис, поразивший всю экономику буржуазного Запада – социальный эксперимент, который проводился тогда в России, был интересен многим интеллектуалам. Помните? «Инженер Генрих-Мария Заузе подписал контракт на год работы в СССР, или, как определял сам Генрих, любивший точность, в концерне "Геркулес": «Смотрите, господин Заузе, – предостерегал его знакомый доктор математики Бернгард Гернгросс, – за свои деньги большевики заставят вас поработать». Но Заузе объяснил, что работы не боится и давно уже ищет широкого поля для применения своих знаний в области механизации лесного хозяйства».
Кстати, на эту тему тогда было много фельетонов – некие конторы или даже заводы выписывали себе немецких инженеров за большие деньги, а потом …случалось то, о чём писали Ильф и Петров. На рубеже 1920-х-1930-х годов в СССР работали многие немецкие архитекторы. К примеру, знаменитый франкфуртский зодчий Эрнст Май. Он был убеждённым дезурбанистом и сторонником малоэтажного строительства. Май полагал, что будущее не за бездушными американскими небоскрёбами, а за городом-садом – типичной европейской мечтой. Уют должен сочетаться с рациональностью планировки, а компактность застройки – с её эстетической привлекательностью…
А потом Германия заболела коричневой чумой и даже попыталась заразить ею весь мир. Ослабленная поражением в Первой Мировой войне, униженная Версальским договором, добитая мировым кризисом 1929-1933 годов, страна Гёте не смогла распознать вирус. Столкновение с Россией было неизбежным, ибо здоровые клетки организма всегда сопротивляются заразе. Тут важно быть сильнее. Картина Александра Дейнеки «Оборона Севастополя» - это не просто иллюстрация, это - символ. Это битва сил добра, солнца против вселенской темноты и мрака. День сражался с ночью. Здоровье – с деградацией. В мифологиях всего мира есть повторяющийся сюжет: борьба светлого дня и чёрной ночи. День всегда побеждал ночь, а свет – мглу, потому что свет – это жизнь. Болезненно-жестокая цивилизация, поклонявшаяся мистике ночи, проиграла солнечным спортсменам. В кинокартине Михаила Ромма «Обыкновенный фашизм» есть примечательный рефрен: «Но была же всё-таки и другая Германия». Именно это и позволило послевоенным немцам выстроить новый мир под названием Германская Демократическая Республика.
ГДР – наш самый стойкий и самый верный союзник. Удивительная страна! Посмотрите на фотографии тогдашнего немецкого лидера Эриха Хонеккера… Мысленно снимите с него очки, а потом - наденьте ему парик и треуголку. Получится Фридрих Великий. Худоба, плотно сжатый, тонкогубый рот, узкий, но волевой подбородок. Настоящий король Пруссии. Король Прусской ССР. ГДР - это было сказочное, потрясающее, не имеющее аналогов Прусско-Саксонское «королевство», советское по форме, прусское по содержанию, саксонское на вкус. Оттуда к нам шли замечательные киносказки о королях и принцессах, альбомы по искусству, кремы и лаки, фарфоровые пастушки в духе Галантного Века. Сейчас в объединённой Германии бытует любопытнейший феномен под названием Ostalgie –ностальгия по Ost-Deutschland, по ГДР. Немцы старшего поколения из Восточной Германии - бывшие пионеры-тельмановцы с удовольствием вспоминают свои песни, костры, клятвы, …свои флейты и барабаны и, разумеется, добрые киносказки про Госпожу Метелицу и Беляночку с Розочкой. Присутствует и социальный конфликт между «осси» и «весси». Однако в этом недопонимании кроется гораздо более интересная суть, нежели банальная нелюбовь «совков» к «свободным людям». ГДР занимала территорию Пруссии и Саксонии. В ФРГ лидировала Бавария. Нет ли тут старинной, укоренённой и вечной нелюбви баварцев к пруссакам и саксонцам? Хотя, это всего лишь предположение.
Что нынче? Об этом написано слишком много, поэтому напомню слова Ангелы Меркель, считающей, что улучшение отношений с Россией – это оптимальное, что могут сейчас сделать страны ЕС. Хотя, делать прогнозы – неблагодарное занятие. Поживём – досмотрим.
