Советский Союз погиб по причине, которая была известна еще во времена его расцвета: недостаток интеллекта руководства на всех уровнях, которое принимало абсурдные решения. Университеты, как фабрики, производящие профессионалов, несут за эту катастрофу прямую фактическую ответственность, хотя формально они проявляли полную лояльность стране и их не в чем упрекнуть непосредственно. Они не сыграли той роли, которую могли сыграть. Это никогда и нигде не говорилось и не говорится прямо, а значит, есть большой риск повторить печальный опыт 90-х годов — уже с Российской Федерацией.
История не терпит сослагательного наклонения и ее нельзя пройти снова. Но часто возникает ощущение того, что важнейшие события решаются в очень маленьких, не заметных на первый взгляд шагах и поступках. В особенности, если это поступки уважаемых в обществе людей, которыми всегда являлись сотрудники университетов. К их словам прислушиваются политические руководители страны. Они обладают огромным авторитетом в обществе благодаря известной отстраненности от повседневной рутинной работы по государственному управлению. Никакой политический руководитель не может тратить свое время на формулировку дальних планов, потому что задача президента, царя или премьер-министра иная: не дать государственной машине опрокинуться в данный момент или в течение 2-3 лет, смотреть дальше уже не хватает ни сил, ни времени. Максимальная дальность для политика — его собственная жизнь; отсутствие плохих перемен в течение этого срока — уже успех.
Возможности для разработки стратегии развития страны — планирования ее будущего на десятки и сотни лет вперед, на срок, превосходящий человеческую жизнь, есть только у интеллектуального сообщества, центром которого являются университеты. Именно это и есть их главная задача. Чтобы иметь правильную стратегию, надо знать, что будет открыто в фундаментальной науке, знать, хотя никто этого знать не может! Но научное руководство должно это знать — это его работа! «Этого нельзя предсказать» - скажет обыватель. Можно! И нужно. Иначе зачем вообще ученость? Западная наука потому лидировала и лидирует до сих пор, что ее руководство знало, что будет. Не буквально, конечно, но имело достаточно представления о том, к чему надо готовиться — и этого достаточно для разработки стратегии.
Для этого надо иметь базу и в естественных дисциплинах, и в гуманитарных, что предполагает академическую свободу высказывания разных точек зрения. Но главное — надо понимать, как знания разных областей работают вместе. Такие возможности есть только в университетах. Ибо никакие НИИ, даже объединенные в систему Академии Наук, не справятся с этой задачей. НИИ создавались не для разработки стратегии, а для решения конкретных задач, когда уже в принципе ясно было что делать, и надо было это делать быстро. Эта структура догоняющего развития. А университеты — это поиск будущего. Там это будущее и учится и воспитывается.
Что же мешало университетам спасти Советский Союз? Центральной причиной была социальная инфантильность. Разумеется, абсолютное большинство работников университетов были и остаются в высшей степени лояльными гражданами, не раз доказывая это делами. Но мне кажется, они не в полной мере отдают себе отчет в том громадном влиянии на события, которые они в состоянии оказать. Именно в стенах университетов формируются взгляды тех, кто непосредственно практически определит будущее страны через 10-20 лет.
Сказалась здесь и известная оторванность ученых от реальной жизни. Изучение проблем гравитации — великолепная вещь, но неправильно посвящать все силы этому предмету, не обращая внимания на пропасть, разверзающуюся перед твоей страной! Любая научная тема оправдана тем, что она имеет связь с реальной жизнью, и эту связь надо разрабатывать не меньше, чем сам узкий предмет. Иногда говорят: «науку двигает чистое любопытство, практическая ценность роли не играет». Это — лукавство. Ибо само любопытство и есть настоящая практическая ценность, которая не всегда ясно осознается самими любопытствующими. Если бы это было не так, общество давно погибло бы, занимая свои мозги и руки бог знает чем. Самая большая академическая свобода есть свобода постановки задач. Тот, кто не может внятно объяснить аудитории, почему надо заниматься его темой, занимается ерундой.
Россия в прямом смысле слова наследник Советского Союза, и все проблемы и обстоятельства, погубившие его, никуда не исчезли, они есть в нынешней России. Для того, чтобы свернуть с пути, ведущего в никуда, надо сделать выводы из ошибок прошлого, и, в частности, из той слабости советских университетов, которая была важнейшей причиной событий конца 20 века.
