Вновь 9-е Мая, вновь воспоминания и обращение к тем памятным и скорбным годам, обращение к нашей памяти. Но я, как и вся моя родня, ещё с советских времён, провожу этот день в кругу своих близких, не вынося и не демонстрируя своих чувств «на публику». И этому есть серьёзное основание.
Моя мама, сирота с детства, росла и воспитывалась в семье своей тёти, Евдокии Кирилловны. А у мужа тётушки была сестра – Александра Павловна, всю жизнь проработавшая учительницей начальных классов. Сухонькая, всегда подтянутая, не по годам стройная, исключительно опрятная, запомнилась мне своим необыкновенным почерком, который я не мог отличить от печатных прописей для младших классов. Мужа она потеряла ещё до войны, одна воспитывала сына Виктора. Стремясь как можно быстрее помочь матери, стать опорой, он, после семилетки, поступил в Ростовский строительный техникум. В 1944 году, когда до защиты диплома, оставалось четыре месяца, ему исполнилось восемнадцать лет, и пришла повестка. В военкомате сказали, что откладывать призыв на полгода не получится, война движется к окончанию, он пройдёт военную школу, а вернувшись, закончит учёбу: работы в разорённой стране строителям-фронтовикам будет много. В апреле 1945, Виктор погиб. Пришла похоронка, а затем и письмо от однополчан, где боевые товарищи из его роты рассказали, что младший сержант Виктор Сердюков пал смертью храбрых, выручая товарищей, многим из которых спас, своим поступком, жизнь. Так Александра Павловна осталась одна. В те годы родственники, не в пример нынешним временам, жили дружно; её не забывали, чем могли, помогали, она всегда была между нами, родными людьми, но погибшего сына, естественно, никто ей заменить не мог. Прошли годы, Александра Павловна вышла на пенсию. Тогда же, в условиях начавшегося застоя, для поднятия авторитета власти, стали чаще говорить о славных подвигах былых лет, вспоминать и чествовать победителей. Было принято одно из первых постановлений поддержки переживших войну: о доплате к пенсии матерям и вдовам (не вышедшим вновь замуж) погибших на фронте воинов. Прибавка к мизерной пенсии учительницы начальных классов, была не лишней, и Александра Павловна начала хлопотать. Чтобы получить её, как обычно, пришлось собирать разные бумажки и свидетельства, постараться, побегать. Среди требуемых документов, почему-то, нужна была справка с последнего места работы или учёбы, откуда воин призывался на фронт. Таким местом у Виктора был техникум, куда и отправилась мать погибшего солдата. У неё сохранился ученический билет и зачётная книжка сына. В отделе кадров её приняли любезно; оказалось, что его личное дело сохранилось. Быстро подготовили нужную справку. Оставалось поставить подпись директора и печать. Ей надо было подняться на второй этаж, где был кабинет директора. В большом холле-рекреации, на стене, выделялся красочный стенд, под названием «Преподаватели и учащиеся техникума, отдавшие жизнь за Родину в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов». Взволнованная Александра Павловна подошла к нему, ища глазами имя сына. Фамилии Сердюкова, среди погибших, не было. Она вернулась в отдел кадров и поведала об этом недоразумении. Ей ответили, что оформлением занимается партком техникума и объяснили, как туда пройти. В кабинете два функционера, узнав, что она мать погибшего солдата, встретили любезно, предложили присесть, стали расспрашивать в чём её вопрос. Объяснила. Слегка смутившись, партработники предположили, что её сын недолго учился в техникуме, или был с вечернего отделения. Нет, возразила она, проучился весь курс до диплома, на дневном, вот справку только что выправила. Тогда парткомовцы предположили, что сын её не погиб, а пропал без вести, что тогда не давало никаких прав родным. Старушка предъявила похоронку. Ну, выдвинули чинуши следующий аргумент, может погиб случайно, не боевые потери. При ней оказалось и письмо однополчан о последнем бое сына. Исчерпавши все аргументы, чинуши сказали, что вносить имя её сына не будут, т.к. стенд оформлен симметрично, с разбивкой, так, что внесение «лишней» фамилии нарушит всю красоту, а буквально завтра в техникум явится комиссия из райкома с проверкой, для зачёта в конкурсе за лучшее оформление памятных мероприятий в честь погибших на войне. – «Но ведь мой сын учился у вас и пал смертью храбрых, а вы его не внесли в списки». – «Ну и что – цинично возразили активисты – мало ли кого ещё не упомянули!» Александра Павловна очень разволновалась, сказала, что её сын, как и другие павшие в боях, достойны, чтобы всех их помянули поимённо. Тут функционеры сменили тон: «Раз не понимаешь политического момента, так вали отсюда бабка. Мы готовимся к важному мероприятию, ты нам мешаешь, уходи, а то и справку отберём, останешься без прибавки!»
Вернувшись из техникума, Александра Павловна сказала, что теперь похоронила сына дважды; первый раз, получив похоронку, второй, когда её выгнали из парткома. Прежде она была с проседью, а после того ужасного визита, за несколько дней, поседела как лунь. Вскоре она умерла. После этого, в нашей семье, стало традицией отмечать этот великий и скорбный день только в кругу родных. А помнить мне и моим родным о той войне есть что. Так получилось, что мой отец и все мужчины нашего рода были фронтовиками. Отец моей жены тоже был ветераном войны, так что у моих сыновей и внуков все на круг участвовали в войне. Родной брат моей мамы – Иван Волков, закончивший в 1941 году Харьковское кавалеристское пограничное училище, в звании новоиспечённого лейтенанта, был направлен во Львовский погранотряд, где и встретил войну. Пограничники без приказа не отступили, даже атаковали немцев и переправились на другой берег, ошеломив врага. Затем, по приказу, отступали до Киева, где наши войска попали в смертоносный котёл. Мамин брат пропал без вести. Без вести пропал и двоюродный брат папы – Анатолий, тоже выпускник 1941 года, только Ростовского артиллерийского училища, направленный, для несения службы, в Брест. Единственное письмо от него пришло с дороги, в котором он обещал подробно написать, когда доберётся до места прохождения службы. Он сгинул сразу, как и многие защитники Бреста. Мало кто из лейтенантов передовой, шедших впереди своих подразделений, принявших первый, самый страшный, внезапный, удар фашистов, выжил. Вечная им память. Отец с братом пошли на фронт добровольцами, другие родственники, даже старшая сестра мамы, были призваны и прошли дорогами войны. Были бои, ранения и контузии, награды, благодарности от Верховного Главнокомандующего. Потом была мирная жизнь, восстановление порушенной страны. Такая же беззаветная работа, как бои. Был энтузиазм, были надежды на будущее, вера, что всё наладится. К сожалению, мои родные, один за другим, очень быстро сошли в могилу. Глядя с моих нынешних лет, совсем ещё не старые. Как мне их забыть, – никогда! Но это моя память, которую я передаю своим наследникам.
Всегда, сколько помню, были и официальные памятные мероприятия. Государство отмечало подвижничество воинов Священной войны. Минули шальные девяностые, когда о войне только и говорили, что «завалили немцев трупами» (сегодня известно: соотношение боевых потерь наших и немцев, с их союзниками, практически равны), что воевали наши герои с оглядкой на пресловутые «заградительные отряды», даже были заявления, плохо, мол, что Гитлер не победил в 1941 году; «теперь бы пили баварское пиво». Подло оскорбляли память Зои Космодемьянской, Александра Матросова, 28-ми Панфиловцев, многих других наших святых. Пытались реабилитировать предателей, вроде генерала Власова и атамана Краснова. Мерзкие годы минули, ища поддержки у населения, буржуазные власти России проводят политику опоры на память о ВОВ, вкладывая в праздник всё больше средств, проводя пышные мероприятия, лицемерно ставя себя в один ряд с защитниками социалистического Отечества. Но, чтобы соответствовать героическим предкам, надо разделять их ценности. А в этом у наших властей, и их трубадуров, разрыв матрицы. Мне противно наблюдать, как какой-нибудь жалкий поэтишка, ядом дышащий на всё советское, изыскивающий в нашем прошлом малейшие огрехи и ошибки, с нескрываемым злорадством повествующий о наших тяжких потерях в Финскую войну, конъюнктурно пускается писать дешёвенькие хвалебные вирши в честь бессмертного полка, требуя за это особых наград и поощрений. Каким же бесстыдством надо обладать, чтобы так вот, не сходя с места, менять свою личину. Да и вся эта затея с бессмертным полком, всё больше смахивает на банальную кампанейщину. Когда, несколько лет назад, пришло сообщение, что где-то в Сибири, люди пришли на демонстрацию в честь 9-го Мая с портретами своих родных-фронтовиков, я воспринял спокойно: каждый вправе поминать так, как считает нужным, как велит совесть. Одни скорбят тихо, в кругу близких людей, другим «на миру и смерть красна», кто осудит, мы все помним об одном и том же. Но со временем в дело вмешались бюрократы, наследники тех функционеров из парткомов, быстренько шмыгнувших из КПСС в «Единую Россию». Они начали «править» движение под своё понимание и под задачи власти, а вовсе не ради памяти воинов, с каждым годом накручивая вокруг этого доброго мероприятия свои неуёмные инициативы. Своих побед нет, так хотят воспользоваться чужими. Искусственно разделили народ на потомков тех, кто воевал, и тех, чьи родные ковали Победу в тылу, не попали на фронт по каким-то иным причинам. Что, потомки этих советских тружеников люди второго сорта? Особо отвратительным стал запрет на ношение в рядах «Бессмертного полка» портрета Верховного Главнокомандующего, а также Красного знамени Победы, что перекраивает сам смысл памятного движения. Запрещая нести в рядах «Бессмертного полка» портрет Главковерха, идти под Красным знаменем Победы, буржуазная власть пытается убить истинную память о той Великой войне, подменив её своей фанерной обманкой, лишая людей ощущения гордости за наших великих вождей, навязывая толерантный «патриотизм». Движение прямо на глазах костенеет от бюрократических «инициатив». Чувствуя свою несовместимость с трудовым народом, нечисть тщится подмять его под себя. Как обычно, подпрягается в «добровольно-принудительном порядке» всё подвластное и зависимое население, включая школьников. Напротив окон моего дома расположена школа. Периодически детей выводят или вывозят на различные мероприятия. В таких случаях слышны многочисленные детские голоса, весёлые переклички и детский смех. Мне нравится детское щебетание, приятно наблюдать из окна за весёлой вознёй малышни. Вот и в прошлом году, услышав громкие голоса, подошёл к окну, посмотреть. К школе подогнали большие междугородние автобусы, и дети классами подходили к ним. В руках ребята держали небольшие транспаранты, как я разглядел, портреты фронтовиков. Транспаранты складывали в грузовой отсек, а сами школьники садились в автобусы. Я понял: едут на марш «Бессмертного полка». Где-то после полудня, автобусы с детьми вернулись. Дети подустали, явно устали и сопровождавшие их учителя и взрослые. Школьники шли гурьбой, переговариваясь, балуясь на ходу, толкались, портреты на древках несли кто как мог, в основном, положив на плечи. И вдруг, некоторые ребята, разбаловавшись, стали махаться портретами, шуточно лупя товарищей, как мы все когда-то в детстве дрались портфелями. Я увидел, что один из портретов даже порвался. Видимо, учителя устали, не досмотрели. Стало неприятно, я отошёл от окна. Заниматься физкультурой, я хожу на уютный стадион этой же школы, обходя территорию через узкий проход к спортивной площадке. Там, на заднем дворе, есть навес, где складывают разное ненужное школьное оборудование; сломанные парты и стулья, классные доски, какие-то пособия и другие непригодные вещи. И вот я увидел ужасное: среди всякого хлама, кучей были брошены те самые портреты «Бессмертного полка». Опешив, я остановился у забора, задумался, стало безмерно обидно за этих беззащитных воинов с портретов, которые не заслужили такого отношения. Я задумался; а чьи фотографии несли школьники, неужели своих родных дедов и прадедов, как могли взрослые допустить такой вандализм. Постоял, вздохнул и ушёл с щемящим сердцем. Так реально относятся наши чинуши к священной памяти, такое отношение передают нашим детям. А вот ещё из последних сообщений. Поисковый отряд из города Севска был признан победителем среди поисковиков и должен был выехать за наградой в Москву. Обеспечить поездку должна была местная администрация. Но чиновники не были заранее уведомлены о деятельности отряда и участии в конкурсе. Это возмутило чинуш так, что они отказались отправлять ребят за наградой. Стойко переносившие полевые невзгоды, ребята расплакались от обиды. Такое вот «патриотическое» воспитание. А зато другие бюрократы издали подробнейший циркуляр о том, как можно и как нельзя носить георгиевскую ленточку. Нарушение будет приравниваться к административному проступку. Тоже работа, понимаешь. Вся нечисть тянет руки к нашей святой Победе. Лицемерно выглядит прибавка в 9-ть тысяч к пенсиям ветеранам. Война кончилась 74 года назад. Самым молодым бойцам было тогда девятнадцать, следовательно, сейчас 93 и более годов. Сколько их осталось, кто спрашивал, в чём они нуждаются, неужели нельзя взять на полное государственное обеспечение? Нынешние потуги буржуазных властей исказить смысл Дня Победы, сравнимы с подменой празднования дня Великой Октябрьской Социалистической Революции, днём освобождения Кремля от польских оккупантов, с переносом праздника с 7-го ноября на 4-е. Парадокс в том, что 4-го штурмующие лишь вошли в Китай-город, а Кремль взяли именно 7-го числа. Да что за дело этим людям до нашей подлинной истории. Главное для них, стереть из памяти народа достижения и победы советского периода, заменяя их пустыми славословиями. Вслед за своими западными единомышленниками, капиталистические правители стремятся превратить нашу память в химеру. Но не замолчать, не замарать, не оболгать, не забить фанерой, нашу советскую историю не удастся никаким западным силам, с их присными в России.
Буржуазия украла наши фабрики и заводы, которые, с надорванным здоровьем, но несломленные духом, возрождали мой отец и его поколение. Прихватили заводы и фабрики, которые я, и моё поколение, вслед за отцами, тоже строили всю жизнь. Приватизированы поля и недра, а теперь хотят ещё украсть нашу священную память о той войне, о том, что самоотверженно защищал наш народ, хотят «приватизировать» нашу память. Нельзя отдать им наши святыни на растерзание. Кроме нас, некому защитить образы наших героев от поругания.
P.S. Фотографии к статье взяты из свободного доступа на сайте газеты «Комсомольская правда»
