Есть в русском языке выражение – положить «одной левой». Сделать это обещают своему противнику, чтобы его устрашить, убедить его в своём превосходстве над ним, в том, что победа над ним будет обязательной и скорой. Этот рассказ о человеке, воине армии ДНР, для которого эта фраза в отношении его стала самой настоящей реальностью, потому что несёт он свою нелёгкую службу теперь, поистине, устрашая врагов, имея в наличии только левую руку. Правую уничтожила война. Но обо всём порядку. Сначала о том, кто я такой и почему приехал на Донбасс.
По происхождению я донской казак, а по профессии - художник и иконописец. В середине 90 -х окончил Иконописную школу при Московской Духовной Академии в Святотроице Сергиевой Лавре, в городе Сергиев Посад. Важным событием для меня тогда явилась работа над созданием иконы святого благоверного князя Александра Невского в Храме Христа Спасителя в Москве. Помню, мне хотелось, чтобы всякий человек, особенно молодой, подходя к этой иконе, на которой святой князь был изображён с обнажённым мечом в руке, чувствовал силу русского оружия.
Через некоторое время после этого, в разгар американских и натовских ракетно-бомбовых ударов я по собственной воле уехал в военный Белград, чтобы написать в дар сербам русскую икону Спаса Нерукотворного. Кроме этого, летом того же 1999 года мне удалось вывезти группу сербских школьников на месячный реабилитационный отдых в Волгоград. Чтобы отогреть души детей, переживших варварские бомбардировки их родины, я провел с юными гостями конкурс рисунков. Проводив детвору в Белград, я понял, что моя жизнь теперь, во многом, будет посвящена детству, пережившему войны.
Так и получилось. В годы второй чеченской войны с письмами и подарками от детей Москвы, Волгограда и Ставрополя мне довелось побывать в школах горных селений в Аргунском ущелье Чечни и провести там уроки мира, на которых дети рисовали свою мечту о счастье. Много позже с этой же целью я не раз побывал в южноосетинском Цхинвале и сербском Косово, куда доставлял дружеские послания и игрушки, собранные российскими школьниками, опять просил детвору порисовать и в своих рисунках поведать о пережитом и светлой мечте о мире.
Выставку рисунков детей, переживших войну, я не раз устраивал в Москве и Подмосковье, и особенно, в средних школах, где устраивался сбор писем и игрушек в «горячие точки». Всё собранное, как настоящий детский почтальон, каждый раз я доставлял до места назначения. Обратно привозил ответные письма, полные благодарности и пожеланий мира и счастья.
Когда началась война на Донбассе, я понял, что не смогу остаться в стороне, и в ноябре 2015 года при содействии Благотворительного фонда кинорежиссёра Никиты Михалкова «12» приехал в Донецк с передвижной выставкой фотографий, сделанных мною там, где прошла война, а также рисунков и писем детей, переживших боевые конфликты. Эта экспозиция под названием «Мы хотим мира!» при поддержке Министерства иностранных дел Донецкой Народной Республики была устроена в шести городах ДНР и, несомненно, духовно поддержала жителей донецкой земли. Выставка была устроена также в расположении батальона разведки армии ДНР. В этом воинском подразделении меня познакомили с офицером по имени Сергей, принимавшим участие во многих боях и имеющим несколько ранений и контузий. В скромном доме, где жил он и его семейство, я несколько раз бывал в гостях и всегда ощущал атмосферу подлинного гостеприимства. Перед самым Новым Годом, прощаясь с Сергеем, его женой Натальей и их двумя сыновьями, я понял, что расстаюсь с друзьями.
В начале января я снова приехал в Донецк для того, чтобы купить на местном рынке сладости и подарить их к предстоящему Рождеству детям ополченцев и воспитанникам местного детского дома. Когда все подарки были уже переданы детям, то, простудившись, я тяжело заболел и попал в больницу. Узнав об этом, Сергей вместе с женой Натальей навещали меня, а после выписки на пару недель забрали меня к себе, так сказать, на реабилитацию. Хозяева окружили меня, дорогого им гостя из России, вниманием и заботой.
Как- то раз офицер рассказал мне о своём боевом друге, который воюет с одной левой рукой и нуждается в протезе. Я попросил Сергея познакомить меня с этим воином и на следующий день у нашего дома остановилась серебристая «легковушка». В дом, сняв с короткостриженной седой головы десантный берет, вошёл подтянутый коренастый мужчина лет сорока, одетый в камуфляж. Поздоровавшись и представившись Николаем, он протянул мне для рукопожатия левую руку. Правая отсутствовала,- её раздробил вражеский тяжёлый пулемёт.
За чаем воин рассказал о себе. Служит он в должности ротного старшины в подразделении, которым в то время командовал легендарный комбат Гиви, не так давно погибший в результате террористического акта. В соседней с Донецком Макеевке у моего собеседника есть жена Елена, воспитательница детского сада, и пятнадцатилетний сын Никита. Он пока ещё школьник. Своё имя он получил в честь своего прадеда, донского казака с Луганщины.
«До войны я пятнадцать лет проработал на шахте горнорабочим очистного забоя, раньше это называли забойщиком.- начал свой рассказ Николай,- и, если бы не этот проклятый майдан, то не взялся бы за оружие. В апреле-мае 2014 года я был на всех митингах против этого безумия в Киеве. Тогда много шахтёров встало против фашизма». Когда новая киевская власть объявила войну народу Донбасса, решившему отстоять своё право на свободу, Николай после очередной рабочей смены пришёл домой, собрал дорожную сумку, попрощался с женой и сыном и, записавшись в ополчение, уехал защищать Славянск. Там шли тяжёлые бои с наседавшими карателями. Шёл июнь 2014 года.
Через месяц, после приказа отступить, Николай и его боевые товарищи несколькими колоннами ночью покинули осаждённый город. Их обстреливали снайперы и артиллерия. Прибыв в Донецк, ополченец первым делом отправил жену и сына к родственникам в Россию: вблизи их дома уже вовсю рвались украинские снаряды и мины, а сам после короткой передышки с отделением разведчиков был направлен на передний край у посёлка Моспино для сбора оперативной информации. По его словам, как то днём, находясь в дозоре, он заметил в трёхстах метрах от себя взбирающегося на дерево вражеского снайпера и «снял» его короткой очередью из автомата. Сразу после этого по бойцам был открыт шквальный огонь из автоматов и гранатомётов.
После того, как украинская армия под Иловайском потерпела сокрушительное поражение, герой нашего рассказа вместе с другими ополченцами держал оборону на одном из донецких заводов, а после выбивал бандеровцев из села с мирным и домашним названием - Верхняя Кринка. Когда украинские вояки были изгнаны, ополченцы нашли брошенные врагами флэшки, на которых были записаны имена и фамилии многих боевых товарищей из подразделения Николая.
В конце сентября того же 2014 года, днём, во время штурма «старого» терминала донецкого аэропорта, в результате взрыва гранаты, брошенной украинскими военными из окна одного из верхних этажей здания, Николай получил множественные осколочные ранения груди и потерял сознание. Атака в тот раз захлебнулась и ополченцы отступили.
Очнувшись, воин понял, что лежит на виду у «киборгов», и поэтому заполз за лежащую на земле прямо под окнами терминала, снятую со сгоревшего автомобиля железную будку-кузов. Чуть дальше стоял подбитый украинский танк, но до него добираться уже было невозможно: воина заметили. Когда он начинал шевелиться, враги тут же кидали гранаты, стараясь попасть поближе. Преодолевая боль и перевязывая свои раны, Николай старался не стонать.
Пролежал он так более восьми часов и лишь поздней ночью смог по телефону отправить сообщение своим и они сумели вытащить раненого товарища с поля боя. Ополченца доставили в одну из донецких больниц, где сделали операцию по извлечению осколков, но в лёгких бойца они остались до сих пор. Уже через полторы недели он настоял, чтобы его выписали для того, чтобы побыстрее попасть снова в строй, к своим боевым товарищам. Николая включают в новое подразделение «Сомали» под командованием того самого Гиви, и направляют снова в донецкий аэропорт, где продолжались тяжёлые бои с карателями. Ополченцы отбивали у «киборгов» одну за другой постройки вблизи «взлётки», закрепились и в здании пожарной части, не давая врагам, засевшим в новом терминале, получать подкрепление.
«Там мы перекрыли «укропам» «дышло». – с чувством гордости изрёк Николай и продолжил, – А через неделю нас сильно обстреляли миномёты и два танка. Вот тогда, через три недели после первого ранения я потерял правую руку. Из тяжёлого пулемёта ПКВТ мне в локоть попала разрывная пуля. Её осколок попал в плечо и разорвал ключицу». На операционный стол воин попал с множественными переломами правой руки и общим решением врачей стала её ампутация. Ещё хирурги зашили рваные раны на груди ополченца. Лежать на больничной койке в этот раз ему пришлось долго: от отчаяния бойца спасла жена, она приезжала к мужу каждый день и, как только могла, утешала его. После выписки, несмотря на уговоры жены больше не воевать, воин вернулся в свою часть потому, что иначе просто не мог. Он хотел держать удар, как в боксе, которым он серьёзно занимался в юности.
« Сейчас я снова в строю и семью приходится видеть редко. В увольнение отпускают один-два раза в месяц, - признался мне Николай. - Со мной сейчас служат много шахтёров, даже ротный – шахтёр. Я не очень разговорчивый человек, но скажу, что если бы нам дали приказ, мы бы за месяц выбили бы врагов с донецкой земли. Но ни у меня, ни у моих товарищей нет желания останавливаться на границах Донбасса. Эту тварь надо душить там, где она возродилась». На мой вопрос о том, есть ли среди боевых товарищей Николая добровольцы из других стран, воин ответил: « В подразделении есть доброволец и России, есть белорус, есть даже американец, кубинец и из Аргентины один».
« Как же зомбировали «укры» свой народ, если он верит, что здесь сегодня воюет регулярная российская армия?! –добавил ополченец. По моей просьбе он скупо поведал о своих «корнях».
Отец Николая много лет работал на шахте и умер от рака, когда сыну было шесть лет. Мама бойца жива, до пенсии работала на железной дороге. Дед по матери у Николая был донской казак Никита Гончаров, живший вместе со своей женой в селе Нырково Луганской области. Воевал на фронтах Великой Отечественной войны и вернулся с осколком под сердцем и орденом Красной Звезды. С этой боевой наградой его и похоронил Николай перед самым уходом в армию. «Сейчас это село, где дед лежит,- под «укропами».- вздохнул воин и продолжил свой рассказ.
- Служба моя проходила в украинской армии, в Луцком погранотряде, на границе с Польшей». Николай вспоминает, происшедший с ним по дороге на место службы. Ехали поездом и около Львова во время короткой остановки состава молодой солдат, забежав в продуктовый магазин, обратился к продавщице на русском языке. Женщина отвернулась, сделав вид, что не услышала. Тогда, по словам моего собеседника, на Западной Украине такое отношение ко всему русскому уже встречалось нередко. С начала девяностых годов прошлого века на Украине вовсю шло искоренение истории, русского языка и истинного патриотизма, на смену которому пришёл национализм и самый настоящий фашизм. С ним и воюет сегодня Николай на донецкой земле.
В своём боевом подразделении армии ДНР он не просит себе поблажек. Со всеми обязанностями ротного легко справляется без особых проблем. С помощью одной левой руки воин водит недорогую иномарку китайского производства, купленную им в долгосрочный кредит, а в случае необходимости может стрелять и из пулемёта. Конечно же, хороший, качественный протез защитнику донецкой земли был бы очень нужен. Но на его приобретение у его семьи нет денег.
Прощаясь с этим мужественным человеком, любящим Россию и ощущающим себя русским, я подумал о том, как похож он на легендарного героя Великой Отечественной войны советского лётчика Маресьева, потерявшим обе ноги и сумевшим найти силы в себе громить и дальше немецких фашистов. Наш донецкий Маресьев по имени Николай, потерявши в бою правую руку, с нашпигованным осколками лёгким тоже, как когда- то наш легендарный лётчик, находится сегодня на своём боевом рубеже, защищая от армады пробандеровских монстров свою семью и свою молодую Донецкую Народную республику. И пока он жив,- он снова на границе добра и зла, ведь за его спиной не только свободолюбивый Донбасс, но и вся наша Великая Россия.
Виталий Николаевич Илюшкин
