Авторский блог Василий Шахов 22:17 24 июня 2017

Лермонтовские мгновения:песня матери-1

Дистанционная лекция Московско-Троицкого университета Знания МТОДУЗ (Москва-Троицк) проф. В.В. Шахова

ВАСИЛИЙ Ш А Х О В

ЛЕРМОНТОВСКИЕ МГНОВЕНИЯ: ПЕСНЯ МАТЕРИ-3

«Когда я был трех лет, то была песня, от которой я плакал: её не могу теперь вспомнить, но уверен, что, если б услыхал ее, она бы произвела прежнее действие.

Её певала мне покойная мать…»

……………………………………………………………………………………………….

«Что в поле за пыль пылит, Что за пыль пылит, столбом валит? Злы татаровья полон делят, То тому,

То сему по добру коню; А как зятю теща доставалося, Он заставлял ее три дела делать: А первое дело гусей пасти, А второе дело бел кужель прясти, А третье дело дитя качать. И я глазыньками гусей пасу, И я рученьками бел кужель пряду, И я ноженьками дитя качаю; Ты баю-баю, мило дитятко, Ты по батюшке злой татарчонок, А по матушке родной внучонок, У меня есть приметочка, На белой груди копеечка….

Как услышала моя доченька, Закидалася, заметалася: Ты родная моя матушка, Ах ты что давно не сказалася? Ты возьми мои золоты ключи, Отпирай мои кованые ларцы

И бери казны, сколько надобно, Жемчугу да злата-серебра. Ах, ты милое мое дитятко, Мне не надобно твоей золотой казны, Отпусти меня на святую Русь! Не слыхать здесь пенья церковного, Не слыхать звону колокольного»…

.........................................................................................................................................

Вольно или невольно, субъективно или объективно, основательно или вскользь – ширится и множится то ли дискуссия, то ли полемическая коллизия, вызванные читательской круговертью вокруг приписываемого М.Ю. Лермонтову текста «ПРОЩАЙ, НЕМЫТАЯ РОССИЯ». Даже первые лица двух держав процитировали обидно-обличительные строфы, явно выводя их содержание за пределы столетия девятнадцатого и распространяя их энергетику на вулканически-катастрофичные «клубления сил» века двадцать первого.

Вспыхнувшие баталии (чаще всего не без декларативной демагогичности, вульгарной социологичности), конечно же, не должно сводить к элементарной перебранке. Непоправимый вред будет принесён нравственно-духовной, художественно-цивилизационной сфере школ, сузов, вузов. Пока «БЕЗМОЛВСТВУЮТ» Минкульт, Минпрос, в «распоясвышиеся» СМИ хлынет (и хлынуло уже) нечто бездуховное…

Каков выход? Единственный выход: обратиться к самим ЛЕРМОНТОВСКИМ ТЕКСТАМ… ВОЗВРАТИТЬ ЛЕРМОНТОВА В КРУГ ДОМАШНЕГО ЧТЕНИЯ… Перелистать хотя бы ЛЕРМОНТОВСКУЮ ЭНЦИКЛОПЕДИЮ… Извлечь из «макулатурного забвения» труды ведущих, всемирно известных русских и советских лермонтоведов…

· * *

,Александр Трифонович Твардовский, выступая на Всероссийском съезде учителей, говорил о том, что уроки литературы не должны быть уроками мертвящего, схоластического анализа, но быть уроками эмоционального воодушевления, психологического прозрения, нравственно-духовного озарения.

Вновь и вновь вскипают набирающие ожесточение споры о содержании, объёмах, гуманитарно-культурологической направленности новых учебников (прежде всего)

для школьного образования.

В самом деле: не окажутся ли «ложем Прокруста» эти самые страницы этих самых учебников и директивно назначенных пособий?

…Учебная книга России. За страницами новых учебников… Особо важны занятия, связанные с классикой, с золотым фондом отечественной и мировой культуры… Традиционно-преемственные уроки классики…

Мне хотелось бы предложить педагогам и школьникам некоторые архивные

и библиографические, которые, убеждён, помогут «открытию» лермонтовского

феномена.

В школьные учебники литературы (в лермонтовские параграфы) неизменно

включаются факты о «шотландских» корнях Лермантов (Лермонтовых), прибывших

в своё время в Россию и верноподданно служивших ей. Сам Михаил Лермонтов

определял достопамятные «истоки», особенности своей индивидуальности («Нет, я не Байрон, - я другой, Еще неведомый избранник, Как он, гонимый миром странник, но только с русскою душой»). Туманная Англия манила, будоражила мечтания; тени

далеких предков сливались с образами тарханских, кропотовских, московских грёз. Легендарно-эпическая судьба шотландского барда Оссиана, всесветная слава Байрона –

и сокровенно честолюбивые Мишелевы упования… - «Под завесою тумана, Под небом бурь, среди степей, Стоит могила Оссиана в горах Шотландии моей. Летит к ней дух мой усыпленный Родимым ветром подышать И от могилы сей забвенной Вторично жизнь свою занять!»…

Александровское…

Хозяева имения Александровское Арсеньевы вели своё происхождение от Ослана-Мурзы, знатного татарина из Золотой Орды, который принял Святое Крещение с

именем П р о к о п и я (1389). Сам великий князь был его восприемником. В то время

при дворе служил добросовестно и верноподданно стольником Зотик Житов. Великий князь выдал за него дочь «ближнаго человека». Его дочь Мария и стала женой Прокопия.

…В Васильевском (что в 35 верстах от Кропотова) познакомились Юрий Петрович Лермонтов и Мария Михайловна Арсеньева. Здесь бывал Михаил Лермонтов. Исследователи полагают, что он летом 1827 года останавливался здесь; Миша с бабушкой преодолели путь из Тархан – через Чембар, Тамбов, Козлов, по Елецкой дороге. В васильевском жили ближайшие родственники покойной матери Михаила Юрьевича – Григорий Васильевич и Александр Васильевич, родные дяди Марии Михайловны. В воспоминаниях современников отмечено, что Григорий Васильевич присутствовал на похоронах Марии Михайловны.

Васильевское (как и деревни Дмитриевка и Масловка) – родина многих дворовых, вывезенных в Тарханы и записанных за М.Ю. Лермонтовым как наследство матери.

Регионовед П. А. Вырыпаев в книге «Лермонтов. Новые материалы к биографии» отмечает, что выходцы из семей Вертюкова, Летаренкова, Шерабаева преданно служили Михаилу Юрьевичу. Из семьи Вертюковых Лермонтов взял с собой на Кавказ (ссылка в Тенгинский пехотный полк в 1840 году) Ивана, Николаева сына. 21-летний васильевец был конюхом и кучером; он же привез тело своего господина с дуэли, присутствовал на его похоронах 17 июля 1841 года. Когда Елизавете Алексеевне удалось получить необходимое разрешение, Иван Вертюков с дядькой поэта Андреем Ивановичем Соколовым (тоже из васильевских) и Иваном Абрамовым Соколовым 25 дней везли в Тарханы гроб с останками погибшего, где и погребли его 23 апреля 1842 года в часовне рядом с могилой матери и деда.

Впечатления от Васильевского, Кропотова отразились в рисунках, лирике, драматургии М.Ю. Лермонтова ( «Липецкий энциклопедический словарь». «Гэлион», 1994, с. 109-110).

Татарская песня Марии Михайловны Арсеньевой-Лермонтовой

«Когда я был трех лет, то была песня, от которой я плакал: её не могу теперь вспомнить, но уверен, что, если б услыхал ее, она бы произвела прежнее действие.

Её певала мне покойная мать…»

Какую песню певала в младенчестве Мише Лермонтову его юная мать, так рано, так непоправимо рано ушедшая из жизни? В лермонтовских произведениях, набросках, заметках о замыслах – многочисленные свидетельства о жгучем интересе Лермонтова к жанру песни. В «двадцатой» тетради Лермонтова сохранился, например, текст народной песни. Лермонтов намеревался написать историческую поэму или драму о Мстиславе. Сохранился план-набросок: «Мстислав проходит мимо деревни; одна женщина поет, ребенка («Что за пыль…»). Эту же песню «Что за пыль пылит…» Лермонтов предполагал использовать в другой жанрово-стилевой коллизии.

Что же это за песня? Воспроизведем лермонтовскую запись… - «Что в поле за пыль пылит, Что за пыль пылит, столбом валит? Злы татаровья полон делят, То тому,

То сему по добру коню; А как зятю теща доставалося, Он заставлял ее три дела делать: А первое дело гусей пасти, А второе дело бел кужель прясти, А третье дело дитя качать. И я глазыньками гусей пасу, И я рученьками бел кужель пряду, И я ноженьками дитя качаю; Ты баю-баю, мило дитятко, Ты по батюшке злой татарчонок, А по матушке родной внучонок, У меня есть приметочка, На белой груди копеечка…».

«Как услышала моя доченька, Закидалася, заметалася: Ты родная моя матушка, Ах ты что давно не сказалася? Ты возьми мои золоты ключи, Отпирай мои кованые ларцы

И бери казны, сколько надобно, Жемчугу да злата-серебра. Ах, ты милое мое дитятко, Мне не надобно твоей золотой казны, Отпусти меня на святую Русь! Не слыхать здесь пенья церковного, Не слыхать звону колокольного»…

Нельзя пройти (при перечислении арсеньевских достознатностей) Дарью Михайловну Арсеньеву-Меншикову. Знатоки выделяют (среди прочих тогдашних изображений)

портрет (неизвестного художника 1724 – 1725 годов) сопутницы сподвижника Петра Великого. Комнатная боярышня царевны Натальи Алексеевны – в 1706 году вышла замуж за генералиссимуса, Светлейшего Александра Даниловича Меньшикова. Кавалерственная дама (ордена Св. Екатерины Большого Креста) удалена с мужем в ссылку в Раненбург

9 сентября 1727 года. На знаменитой картине Сурикова «Меншиков в Берёзове» её нет: она скончалась при переезде (из Раненбурга) в ссылку, ослепнув в последние дни земного бытия своего от горьких слёз; похоронена опальными родственниками в день кончины в Казани.

Мемуаристы упоминают сестру её Варвару Михайловну Арсеньеву, фрейлину императрицы Екатерины Первой (предписывалось дворцовым этикетом ей «брать

шаг после жен генерал-фельдмаршалов»).

Можно ли что-то новое привнести в Лермонтовиану?

Оказывается, ещё целые пласты Лермонтовианы (особенно в сфере регионоведения, краеведения, страноведения) ждут своих вдумчивых изыскателей.

В столичных, губернско-областных, уездно-районных, городских, поселенческих архивах хранится немало (ждущих тактичного, адекватного, компетентного исследователя) достопамятностей, библиографических редкостей, мемуаров, эпистолярии.

Властно влекущие поклонника старины и древностей жанры: родословные, рядные, запродажные записи, купчие, указы, грамоты, патенты, дневники, письма, мемуарно-семейные предания…

Обратимся к материнской линии, материнской ветви М.Ю. Лермонтова. Арсеньевы… В одном из солидных, фундаментально основательных фолиантов читаем: «…практически не разработана тема об Арсеньевых, хотя бабушка поэта и его мать носили эту фамилию…»

Елизавета Алексеевна (в конфедициально-личностном послании П.А. Крюковой – ближней родственнице Арсеньевых) доверительно делится психологическим наблюдением над индивидуальностью своего внука: «…нрав его и свойства совершенно Михаила Васильевича, дай Боже, чтобы добродетель и ум были его».

Перед нами – уникальное издание: «Род дворян Арсеньевых. Составил Василий Сергеевич Арсеньев. Издание М.Т. Яблочкова. Типография губернского правления, Тула,1903».

М.Д. Семченко и П.А. Фролов («Мгновения и вечность») констатируют: «…по своим природным задаткам М.Ю. Лермонтов действительно был менее всего Столыпин и более всего – Арсеньев. Думаем не случайно многие его современники находили, что лицом и характером он был копия своей матери, которая, если принять во внимание её доброту и отзывчивость, её поэтичность и потребность любить, наконец её большую душевную ранимость, тоже была не в мать, а в отца, то есть не в Столыпиных, а в Арсеньевых» (не в Елизавету Алексеевну, а в Михаила Васильевича) – В. Ш.).

Арсеньевы – как герои времени, своего времени

Заметный литератор той эпохи, крупный культуролог, библиограф, мемуарист Михаил Николаевич ЛОНГИНОВ (1823 - 1875) оставил любопытные «Заметки о Лермонтове», где прослежена линия: Арсеньевы – Лермонтовы. Кстати, сам Лонгинов говорит здесь о (хотя и дальнем) родстве с Арсеньевыми, породнившимися с Лермонтовыми. («…Мы находились в дальнем свойстве по Арсеньевым, к роду которых принадлежала мать Лермонтова и моя прабабушка. Старинные дружеские отношения в течение нескольких поколений тесно соединяли всех членов многочисленного рода, несмотря на то что кровная связь их с каждым поколением ослабевала»). Как замечает Михаил Николаевич, с Михаилом Лермонтовым он был знаком с детства, общался почти десятилетие, был дружен. вспоминал: «… В Петербурге жил тогда Никита Васильевич Арсеньев, родной брат деда Лермонтова… Лермонтов был поручен его попечению. У Никиты Васильевича, большого хлебосола и весельчака, всеми любимого, собирались еженедельно по воскресеньям на обед и на вечер многочисленные родные, и там часто видел я Лермонтова, сперва в полуфраке, а затем юнкером… Когда Лермонтов приезжал в Петербург, то занимал в то время комнаты в нижнем этаже обширного дома, принадлежащего Никите Васильевичу (в Коломне, за Никольским мостом)».

История рода Арсеньевых и породнившихся с ними… Автор «Заметок о Лермонтове», М.Н. Лонгинов – сам по себе историческая фигура, персона прелюбопытнейшая: он и губернаторствовал, и успешно «авторствовал» в разных жанрах, и был даже «главным цензором» в России. Закадычный приятель Некрасова, Тургенева, Дружинина, Панаева.

Секретарствовал в Обществе любителей русской словесности при Московском университете. Был крупным знатоком достопамятностей. «Всеведение и память ваша изумительны», - восхищался князь Пётр Вяземский.

…Верноподданно и достойно служили Отечеству Арсеньевы – сенаторы, бригадиры, городовые, сыны боярские, станичные головы, почетные опекуны; исторические фолианты уважительно констатируют добротную и державно важную службу Арсеньевых – воевод, флигель-адъютантов, тайных советников, действительных и статских советников, кавалерственных дам, игумений, инокинь…

Дядя деда поэта Дмитрий Васильевич Арсеньев (1728 – 1806), по аттестации мемуарного авторитета-современника, был «известен всей России по высокому и великому своему росту». Находившийся (правда, в дальнем) родстве с Арсеньевыми выдающийся учёный, основоположник сельскохозяйственной науки Андрей Тимофеевич Болотов уделил в своих знаменитых, вошедших в мемуарную классику «Записках» личности Д.В. Арсеньева. В частности, воспроизведена беседа Болотова и Арсеньева в Луховицах Московской губернии: «…оставшись дома, провели все утро в приятных разговорах, и Дмитрий Васильевич показал мне многие многие достопамятные бумаги и секретные инструкции, с какими посылан был от императрицы в разные места для расследования истины, подписанные самой императрицей. И все утро прошло хорошо».

Михаил Михайлович Арсеньев (1735 – 1791), участник Архипелагской экспедиции, командир фрегата «Надежда» (1773), фрегата «Полярная звезда». Калужский вице-губернатор.

Арсеньевы и Суворовы

Двоюродный брат деда М.Ю. Лермонтова - Николай Дмитриевич Арсеньев

(1754 – 1796) был начальником штаба, дежурным генералом у Александра Васильевича Суворова. Отличился при взятии Измаила… Умер от ран, полученных под Измаилом…

Будущего автора «Бородина» , после рассказов о героизме сподвижника Суворова, по-особому волновали державинские строфы о легендарных событиях: «Везувий пламя изрыгает, Столп огненный во тьме стоит, Багрово зарево зияет, Дым черный клубом вверх летит; Краснеет понт, ревет гром ярый, Ударом вслед звучат удары; Дрожит земля, дождь искр течет; Клокочут реки рдяной лавы, - О росс! Таков твой образ славы, Что зрел под Измаилом свет! О росс! О род великодушный! О твердокаменная грудь!

О исполин…»

А.В. Суворов отличал и поощрял Петра Ивановича Арсеньева. Поручик Орловского полка за отличие при Кинбурне произведен в капралы и «нижайше рекомендован» Суворовым Потёмкину.

Арсеньевы и Лермонтовы в Отечественной войне 1812 года

Отец Лермонтова вступил в народное ополчение… Арсеньевы же принимали самое деятельное участие в событиях эпохи наполеоновских войн и 1812 – 1814 годов…Василий Дмитриевич Арсеньев (1755 – 1826). Московский уездный предводитель дворянства (1807 – 1810), один из начальников Московского ополчения. Московский губернский предводитель дворянства (1810 – 1817)… - «О кровь славян! Сын предков славных! Несокрушаемый колосс! Кому в величестве нет равных, Возросший на полсвета росс!.. А слава тех не умирает, кто за отечество умрет; Она так в вечности сияет, Как в море ночью лунный свет. …Внимай Европа удивленна, Каков сей россов подвиг был…».

Имел ратные и трудовые заслуги Александр Александрович Арсеньев (1754 – 1844), московский уездный предводитель дворянства в 1810 – 1817 гг. Кстати заметим, что под его наблюдением строился Большой театр. Художник Тропинин увековечил в портретах его самого и жену его Надежду Михайловну. Имел заслуги и Александр Дмитриевич Арсеньев (1766 – 1819), московский уездный предводитель дворянства в 1817 – 1819годы.

Отличился в боевых событиях и генерал Михаил Андреевич Арсеньев.

Будущий гений русской поэзии с особым пристрастием внимал родственным повествованиям о величайших событиях… - «Скажи-ка, дядя, ведь недаром Москва, спаленная пожаром, французу отдана?.. Ведь были схватки боевые?..».

Арсеньевы – как «участники жизни»…

Арсеньевы – в «клублении сил» своей эпохи

Арсеньевы – в породнениях, во взаимоотношениях с другими «генеалогическими линиями»…Протасовы, Долгоруковы, Камынины, Шеншины, Михайловы, Каховские, Козловы, Ахвердовы, Хвостовы, Заушские, Бронзины

«Мир вам, в земле почившие! – За садом Погост рабов, погост дворовых наших: Две десятины пустоши волнистой От бугорков могильных. Ни креста, Ни деревца. Местами уцелели Лишь каменные плиты, да и те Изъеденные временем, как оспой… Теперь их скоро выберут – и будут Выпахивать то пористые кости, То суздальские чёрные иконки»…

У Арсеньевых (как и у большинства в России) были большие семьи. Вот и у Василия Васильевича Арсеньева с Ефросинией Никитичной Ивашкиной было восемь сыновей: Дмитрий, Михаил, Евграф, Василий, Никита, Николай, Александр, Григорий. Напомним, что от брака Михаила Васильевича Арсеньева и Елизаветы Алексеевны Столыпиной – Мария Михайловна Арсеньева, мать русского гения.

Арсеньевы… Урожденные Арсеньевы… - Бологовские, Чижовы, Пановы, Каровы, Слепцовы, Прончищевы, Ушаковы, Соймоновы, Пашковы Крепостных крестьян нередко именовали по фамилиям владельцев… - «Мир вам, давно забытые! – Кто знает Их имена простые? Жили – в страхе, В безвестности – почили. Иногда В селе ковали цепи, засекали, На поселенье гнали. Но стихал Однообразный бабий плач – и снова Шли дни труда, покорности и страха… Теперь от этой жизни уцелели Лишь каменные плиты. А пройдет Железный плуг – и пустошь всколосится Густою рожью… Кости удобряют…».

Толстые, Вревские, Татищевы, Демидовы, Раевские, Мещерские, Воейковы,

Каховские, Черкасские, Кобылины… - «Мир вам, неотмщенные! – Свидетель Великого и подлого, бессильный Свидетель зверств, расстрелов, пыток, казней, Я, чье чело отмечено навеки Клеймом раба, невольника, холопа, Я говорю почившим: «Спите, спите! Не вы одни страдали: внуки ваших Владык и повелителей испили Не меньше вас из горькой чаши рабства!»… - Бибиковы, Цуриковы, Мальцовы, Чеблоковы, Викулины, Загорские, Хованские, Засекины, Аксиновы, Кошелевы, Лопухины…

Кастюрины, Хотяинцовы, Гагарины, Глебовские, Игнатьевы, Карабановы, Молчановы, Юматовы, Ивашкины, Друцкие, Племянниковы, Глагины, Офросимовы, Извольские…

ПОРТРЕТНАЯ ГАЛЕРЕЯ

АРСЕНЬЕВСКО-ЛЕРМОНТОВСКОЙ ЭКСПОЗИЦИИ

Дарья Николаевна Арсеньева (Хвостова), троюродная сестра Марии Михайловны Арсеньевой-Лермонтовой. Портрет О. Кипренского.

Лермонтовский контекст бунинской «Жизни Арсенеьева»

«…Как связать с этой Кропотовкой все то, что такое Лермонтов…»

(И.А. Б у н и н. «Жизнь Арсеньева»).

Бунинские Арсеньевы и елецко-московские, тульско-орловские Арсеньевы… Краеведы и энциклопедисты-регионоведы тщательнейшим образом исследовали-«перелопатили»

«всё то, что такое Лермонтов»… Живые, трепетные, сокровенные нити ведут к лермонтовско-арсеньевскому, самому заветному. – «…Я ехал большой дорогой… Ехал проселками, проезжал деревушки, усадьбы… …просто ужаснулся на всё, вдруг вспомнив с тем Лермонтова… И скучно, и грустно, и некому руку подать В минуту душевной невзгоды»… Лермонтовское вдохновенное слово – как озарение, как исповедь, молитвенная сокровенность; Арсеньев-Бунин сквозь толщу неумолимо текущего времени припоминает, итожит, анализирует: «Да, вот Кропотовка, этот забытый дом, на который я никогда не могу смотреть без каких-то бесконечно-грустных и неизъяснимых чувств»…

Забытый дом Лермонтовых. Забытое, оскудевающее, зарастающее травой забвения. Судьба поэта. Судьба земледельческого народа. Острое, до боли близкое и такое далекое-далекое.

Арсеньев-Бунин в ретроспективе-воспоминании сближает судьбу Лермонтова со своей судьбой: «Вот бедная колыбель его, наша общая с ним, вот его начальные дни, младенческая душа, «желанием чудным полна»… Арсеньев-Бунин «вплетает» в контекст образы-нити из лермонтовского «Ангела»… Арсеньева-Бунина волнует тайна лермонтовского гения, стремительно-бурное проявление незаурядных творческих сил: «А потом что? А потом вдруг «Демон», «Мцыри», «Тамань», «Дубовый листок оторвался от ветки родимой»… Как связать с этой Кропотовкой все то, что есть Лермонтов?.. …что и казалось мне земными днями Лермонтова: снежную вершину Казбека, Дарьяльское ущелье, ту, неведомую мне, светлую поляну Грузи, где шумят, «обнявшись, точно две сестры, струи Арагвы и Куры», облачную ночь и хижину в Тамани, дымную морскую синеву, в которой чуть белеет вдали парус, молодую ярко-зеленую чинару у какого-то уже совсем сказочного Черного моря»…

Чтение Лермонтова вместе с Арсеньевым-Буниным. Глазами Арсеньева-Бунина. Воображением Арсеньева-Бунина. Раздумье над итоговыми арсеньевско-бунинскими суждениями о предшественниках: «Какая жизнь. Какая судьба! Всего двадцать семь лет, но каких бесконечно-богатых и прекрасных, вплоть до последнего дня, до того темного вечера на глухой дороге у подошвы Машука, когда, как из пушки, грянул из огромного старинного пистолета выстрел какого-то Мартынова и «Лермонтов упал, как будто подкошенный…».

Сопереживание Арсеньева-Бунина… Магическая возможность «диалога» с минувшим, отозвавшимся эхом из вечности. Современному читателю дорого, близко, сокровенно-родственно то, далекое, что восхитило, взволновало Арсеньева-Бунина: «Я подумал все это с такой остротой чувств и воображения, и у меня вдруг занялось сердце таким восторгом и завистью… Я думал о том и на другой день, возвращаясь домой…».

1.0x