Крещение огнем

9 мая в шесть­де­сят ше­с­той раз на­ша стра­на бу­дет пра­зд­но­вать ве­ли­кий и свя­той День По­бе­ды. Мы при­вык­ли счи­тать го­ды от Рож­де­ст­ва Хри­с­то­ва, и это ес­те­ст­вен­но. Од­на­ко в сред­ние ве­ка в жиз­ни хри­с­ти­ан­ско­го ми­ра су­ще­ст­во­ва­ли па­рал­лель­ные хро­но­ло­гии: от со­тво­ре­ния ми­ра, от Алек­сан­д­ра Ма­ке­дон­ско­го и да­же… от Ди­ок­ле­ти­а­на. Прав­да, на­зы­ва­лась эта хро­но­ло­гия — эра му­че­ни­ков. Для на­шей стра­ны, па­рал­лель­но ос­нов­но­му ле­то­ис­чис­ле­нию от Рож­де­ст­ва Хри­с­то­ва, я пред­ло­жил бы вве­с­ти еще две па­рал­лель­ные хро­но­ло­гии: от Кре­ще­ния Ру­си и от Ве­ли­кой По­бе­ды.

По­че­му? По­то­му что ес­ли пер­вым рож­де­ни­ем Ру­си бы­ло ее Кре­ще­ние, то вто­рым — По­бе­да. По­бе­да в Ве­ли­кой Оте­че­ст­вен­ной вой­не яви­лась не толь­ко спа­се­ни­ем рус­ско­го на­ро­да и иных на­ро­дов ис­то­ри­че­с­кой Рос­сии от фи­зи­че­с­ко­го ис­треб­ле­ния, но и зна­ме­ни­ем ду­хов­но­го воз­рож­де­ния Рос­сии.

К со­жа­ле­нию, на­хо­дят­ся не­да­ле­кие, ко­ры­ст­ные и сла­с­то­лю­би­вые лю­ди, ко­то­рые пуб­лич­но за­яв­ля­ют: "Пло­хо, что нас нем­цы не за­во­е­ва­ли. Тог­да бы мы сей­час ба­вар­ское пи­во пи­ли". Слу­шая та­ких смер­дя­ко­вых, по­ра­жа­ешь­ся не толь­ко их под­ло­с­ти, но и глу­по­с­ти. Да не бы­ло бы их во­об­ще! Или — пи­ли бы они... ла­гер­ные по­мои. Во­ду, за­ра­жен­ную че­ло­ве­че­с­ки­ми ис­праж­не­ни­я­ми, как это бы­ло в Ясе­но­ва­це, страш­ном конц­ла­ге­ре, где хор­ва­ты, по­соб­ни­ки нем­цев, унич­то­жи­ли пол­мил­ли­о­на сер­бов. Ес­ли бы не ста­ли "ла­гер­ной пы­лью". Вспо­ми­на­ет про­то­и­е­рей Ев­ге­ний Ефи­мов, на­сто­я­тель хра­ма св. благ. кня­зя Алек­сан­д­ра Нев­ско­го, в го­ды вой­ны на­хо­див­ший­ся в ок­ку­па­ции в Псков­ской об­ла­с­ти. "Уз­на­ли мы с ма­мой, что не­по­да­ле­ку от нас — конц­ла­герь с на­ши­ми во­ен­но­плен­ны­ми. На­бра­ли про­дук­тов — из по­след­не­го, от­ва­ри­ли кар­тош­ки, взя­ли хле­ба и по­вез­ли им на са­ноч­ках. Де­ло бы­ло зи­мой. При­хо­дим. У про­во­ло­ки стол­пи­лись во­ен­но­плен­ные, раз­де­тые, ра­зу­тые. Ис­то­щен­ные — на лю­дей не по­хо­жи. Те­ни. Тя­нут ис­то­щен­ные ру­ки че­рез про­во­ло­ку. "Хлеб­ца. Хлеб­ца дай". И на всех не хва­ти­ло... До сих пор по­мню, хоть поч­ти семь­де­сят лет про­шло".

Пер­вый про­рек­тор Санкт-Пе­тер­бург­ской ду­хов­ной ака­де­мии, про­то­и­е­рей Ва­си­лий Стой­ков, быв­ший в ок­ку­па­ции в Ки­ро­во­град­ской об­ла­с­ти, вспо­ми­нал, как на его гла­зах вла­со­вец за­ст­ре­лил де­ся­ти­лет­не­го маль­чи­ка — так, ни за что; как на пло­ща­ди нем­цы пуб­лич­но ве­ша­ли пар­ти­зан.

Вспо­ми­на­ет Алек­сан­д­ра Ва­си­ль­ев­на Ак­се­но­ва, биб­ли­о­те­карь Санкт-Пе­тер­бург­ской ду­хов­ной ака­де­мии: "Ма­лень­кой де­воч­кой я ока­за­лась в не­мец­кой ок­ку­па­ции, в Ле­нин­град­ской об­ла­с­ти, в де­рев­не под Кин­ги­сеп­пом. Из не­мец­ко­го ты­ла со­вер­шен­но не­по­сти­жи­мым об­ра­зом уда­лось вы­брать­ся в бло­кад­ный Ле­нин­град. Ви­де­ла я и бло­ка­ду. Мо­гу ска­зать, что в бло­кад­ном Ле­нин­гра­де бы­ло лег­че. По­ка бы­ли нем­цы, ле­том-осе­нью со­рок пер­во­го бы­ло еще ни­че­го. Но ког­да их сме­ни­ли осе­нью вен­г­ры, ста­ло сов­сем не­вы­но­си­мо. На­чал­ся на­сто­я­щий го­лод. Зи­мой 1941-42 го­да от го­ло­да слег­ла и умер­ла ба­буш­ка, пол­ная сил се­ми­де­ся­ти­лет­няя жен­щи­на. Пе­ред смер­тью она про­си­ла од­но­го — ку­со­чек хле­ба. И вот вы­шла я, по­ш­ла по де­рев­не, сту­чу в ок­на: "Ба­буш­ка уми­ра­ет, дай­те хлеб­ца для ба­буш­ки". А мне го­во­рят: "У нас са­мих нет. Сту­пай с Бо­гом". В од­ном-един­ст­вен­ном до­ме по­да­ли. Но и этот ку­со­чек до ба­буш­ки не до­нес­ла — вы­рва­ли из рук го­лод­ные бе­жен­ки: "Нам са­мим есть хо­чет­ся".

Вспо­ми­на­ет Ан­на Фе­до­ров­на С., жи­тель­ни­ца де­рев­ни Ча­ща Гат­чин­ско­го рай­о­на Ле­нин­град­ской об­ла­с­ти: "При нем­цах нас не кор­ми­ли. Да­ва­ли хлеб толь­ко тем, кто на них ра­бо­тал. Ос­таль­ные: кто не мог, или для ко­го ра­бо­ты не бы­ло, — жи­ви­те, как хо­ти­те... Хо­ди­ли за сот­ню ки­ло­ме­т­ров в Псков­скую об­ласть — ко­сить тра­ву или ме­нять ве­щи. Го­ло­да­ли страш­но. Но са­мое жут­кое на­ча­лось, зи­мой 1944 г., ког­да нем­цы ста­ли от­сту­пать. Про­шли по де­рев­не и ска­за­ли: "Со­би­рай­тесь, вы­хо­ди­те". Кто не хо­тел или не мог ид­ти, тех при­ст­ре­ли­ва­ли. Де­рев­ню со­жг­ли. Шли пеш­ком, не­ко­то­рые не вы­дер­жи­ва­ли, па­да­ли. И ос­та­ва­лись в сне­гу. А ког­да до­б­ра­лись до Лат­вии, то тог­да раз­да­ли нас ла­ты­шам. Ба­т­ра­ка­ми".

Ка­жет­ся, по­нят­но, что нас жда­ло по­сле по­бе­ды нем­цев? Из­ве­ст­ны че­ло­ве­ко­не­на­ви­ст­ни­че­с­кие пла­ны Гит­ле­ра ос­та­вить на ев­ро­пей­ской ча­с­ти Рос­сии лишь 30 мил­ли­о­нов, ос­таль­ных же пе­ре­се­лить за Урал ли­бо ис­тре­бить. Для ос­тав­ших­ся пред­по­ла­гал­ся ми­ни­мум жиз­нен­ных благ, ми­ни­мум об­ра­зо­ва­ния — все­го че­ты­ре клас­са.

А ка­кая ре­ли­ги­оз­ная жизнь пла­ни­ро­ва­лась для бу­ду­щих по­ко­рен­ных жи­те­лей вос­точ­но­го про­ст­ран­ст­ва? Вот что го­во­рил Гит­лер на со­ве­ща­нии 11 ап­ре­ля 1942 го­да: "Не­об­хо­ди­мо за­пре­тить ус­т­рой­ст­во еди­ных церк­вей для сколь­ко-ни­будь зна­чи­тель­ных рус­ских тер­ри­то­рий. На­шим ин­те­ре­сам со­от­вет­ст­во­ва­ло бы та­кое по­ло­же­ние, при ко­то­ром каж­дая де­рев­ня име­ла бы соб­ст­вен­ную сек­ту, где раз­ви­ва­лись бы свои осо­бые пред­став­ле­ния о Бо­ге. Да­же ес­ли в этом слу­чае в от­дель­ных де­рев­нях воз­ник­нут ша­ман­ские куль­ты, по­доб­ные не­гри­тян­ским или аме­ри­ка­но-ин­дий­ским, мы мог­ли бы это толь­ко при­вет­ст­во­вать, ибо это уве­ли­чи­ло бы ко­ли­че­ст­во фак­то­ров, дро­бя­щих рус­ское про­ст­ран­ст­во на мел­кие еди­ни­цы".

Очень хо­ро­шо че­ло­ве­ко­не­на­ви­ст­ни­че­с­кую про­грам­му не­мец­ких фа­ши­с­тов оп­ре­де­лил свя­ти­тель Ни­ко­лай Ве­ли­ми­ро­вич: "Всем нам из­ве­ст­на их фи­ло­соф­ская те­о­рия на­счет про­ст­ран­ст­ва и ос­во­е­ния его: что­бы про­дви­нуть­ся и за­хва­тить… са­ды, ви­но­град­ни­ки, ого­ро­ды, по­ля, лу­га, ле­са, ре­ки, го­ры и так да­лее. Но вы, сер­бы, вме­с­те с Бо­гом вос­клик­не­те в ужа­се: "Как же это вы сде­ла­е­те, ес­ли там жи­вут ты­ся­чи и ты­ся­чи лю­дей, бра­ть­ев ва­ших, ко­то­рые при­зна­ют То­го же Еди­но­го Твор­ца и От­ца — сво­е­го и ва­ше­го? Как?!" "Лег­ко сде­ла­ем, — от­ве­ча­ют они. — Сов­сем лег­ко. Лю­дей мы ог­нем по­вы­жи­га­ем, а их ле­са, по­ля и ви­но­град­ни­ки се­бе за­бе­рем. Лю­дей по­ко­сим, а их ка­пу­с­ту се­бе ос­та­вим, что­бы рос­ла для нас. Лю­дей по­вы­лав­ли­ва­ем, по­сни­ма­ем с них одеж­ду, а их го­лы­ми по­то­пим в во­де. Лю­дей унич­то­жим, как гу­се­ниц, а их до­б­ро и зо­ло­то за­бе­рем се­бе. Лю­дей по­тра­вим ядо­ви­ты­ми га­за­ми, а их зер­но, ви­но и елей ос­та­вим се­бе. Лю­дей из­го­ним в пу­с­ты­ню, пусть вы­ми­ра­ют там от го­ло­да, а са­ми ся­дем за их сто­лы, бу­дем есть, пить и ве­се­лить­ся".

Вспом­ним, что вой­на на­ча­лась 22 ию­ня — в день Всех Свя­тых, в зем­ле Рос­сий­ской про­си­яв­ших, и смысл этой ми­с­ти­че­с­кой да­ты луч­ше все­го вы­ра­зил ме­с­то­блю­с­ти­тель ми­т­ро­по­лит Сер­гий в сво­ем зна­ме­ни­том об­ра­ще­нии: "Фа­ши­ст­ву­ю­щие раз­бой­ни­ки на­па­ли на на­шу Ро­ди­ну. По­пи­рая вся­кие до­го­во­ры и обе­ща­ния, они вне­зап­но об­ру­ши­лись на нас, и вот кровь мир­ных граж­дан уже оро­ша­ет род­ную зем­лю. По­вто­ря­ют­ся вре­ме­на Ба­тыя, не­мец­ких ры­ца­рей, Кар­ла швед­ско­го, На­по­ле­о­на. Жал­кие по­том­ки вра­гов пра­во­слав­но­го хри­с­ти­ан­ст­ва хо­тят еще раз по­пы­тать­ся по­ста­вить на­род наш на ко­ле­ни пред не­прав­дой, го­лым на­си­ли­ем при­ну­дить его по­жерт­во­вать бла­гом и це­ло­с­тью ро­ди­ны, кров­ны­ми за­ве­та­ми люб­ви к сво­е­му оте­че­ст­ву... На­ши пред­ки не па­да­ли ду­хом и при худ­шем по­ло­же­нии, по­то­му что по­мни­ли не о лич­ных опас­но­с­тях и вы­го­дах, а о свя­щен­ном сво­ем дол­ге пред Ро­ди­ной и ве­рой и вы­хо­ди­ли по­бе­ди­те­ля­ми. Не по­сра­мим же их слав­но­го име­ни и мы — пра­во­слав­ные, род­ные им по пло­ти и ве­ре. Оте­че­ст­во за­щи­ща­ет­ся ору­жи­ем и об­щим на­род­ным по­дви­гом... Вспом­ним свя­тых вож­дей рус­ско­го на­ро­да — на­при­мер, Алек­сан­д­ра Нев­ско­го, Ди­ми­т­рия Дон­ско­го, по­ла­гав­ших ду­ши свои за на­род и ро­ди­ну.... Цер­ковь Хри­с­то­ва бла­го­слов­ля­ет всех пра­во­слав­ных на за­щи­ту свя­щен­ных гра­ниц на­шей ро­ди­ны. Пра­во­слав­ная на­ша Цер­ковь все­гда раз­де­ля­ла судь­бу на­ро­да. Вме­с­те с ним она и ис­пы­та­ния не­сла, и уте­ша­лась его ус­пе­ха­ми. Не ос­та­вит она на­ро­да сво­е­го и те­перь. Бла­го­слов­ля­ет она не­бес­ным бла­го­сло­ве­ни­ем и пред­сто­я­щий все­на­род­ный по­двиг..."

Не­ко­то­рые пуб­ли­ци­с­ты име­ют дер­зость ут­верж­дать, что "по­бе­да за­да­ви­ла рост­ки по­ка­я­ния". Не­мно­гие еще жи­ву­щие ве­ру­ю­щие стар­ше­го по­ко­ле­ния, за­став­шие вой­ну и по­сле­во­ен­ные го­ды, мо­гут за­сви­де­тель­ст­во­вать, что это — не­прав­да. Не толь­ко во вре­мя вой­ны, но и по­сле нее хра­мы бы­ли пе­ре­пол­не­ны, лю­ди стре­ми­лись на ис­по­ведь и к при­ча­с­тию, и та­ких бы­ли не ты­ся­чи, а сот­ни ты­сяч, по­жа­луй — мил­ли­о­ны. Вот что го­во­рил о.Ки­рилл (Пав­лов): "Я шел с Еван­ге­ли­ем и не бо­ял­ся. Ни­ког­да. Та­кое бы­ло во­оду­шев­ле­ние! Про­сто Гос­подь был со мною ря­дом, и я ни­че­го не бо­ял­ся. До­шел до Ав­ст­рии. Гос­подь по­мо­гал и уте­шал..." И еще: "В один вос­крес­ный день я по­шел в Там­бов. Там толь­ко что от­кры­ли един­ст­вен­ный храм. Со­бор весь был го­лый, од­ни сте­ны... На­ро­ду — бит­ком. Я был в во­ен­ной фор­ме, в ши­не­ли. Свя­щен­ник, отец Ио­анн, ко­то­рый стал впос­лед­ст­вии епи­с­ко­пом Ин­но­кен­ти­ем Ка­ли­нин­ским, та­кую про­ник­но­вен­ную про­по­ведь про­из­нес, что все, сколь­ко бы­ло в хра­ме на­ро­да, на­вз­рыд пла­ка­ли. Это был сплош­ной вопль..."

Вот ка­кое бы­ло по­ка­я­ние, вот как ре­аль­но, а не мни­мо, жи­ла Пра­во­слав­ная Рос­сия во вре­мя Ве­ли­кой Оте­че­ст­вен­ной вой­ны. На пе­ре­до­вой, вспо­ми­на­ет за­ме­ча­тель­ный пе­тер­бург­ский ху­дож­ник, ико­но­пи­сец, глу­бо­ко ве­ру­ю­щий че­ло­век, ве­те­ран вой­ны Сер­гей Ни­ко­ла­е­вич Спи­цын, сол­да­ты бо­лее стар­ших воз­ра­с­тов рез­ко осе­ка­ли мо­ло­дых, ес­ли с их уст не­вз­на­чай сры­ва­лось бо­го­хуль­ст­во: "Хо­чешь в жи­вых ос­тать­ся — Бо­га не ху­ли". Мно­гие мо­ли­лись пе­ред бо­ем. По­ра­жа­ет на­ход­ка сле­до­пы­тов от­ря­да "Ин­грия": бы­ли най­де­ны ос­тан­ки со­вет­ско­го во­и­на, ря­дом — снай­пер­ская вин­тов­ка с мно­го­чис­лен­ны­ми за­руб­ка­ми и Но­вый За­вет. Без­ве­ст­ный снай­пер жил, как о. Ки­рилл Пав­лов: шел с Еван­ге­ли­ем и не бо­ял­ся.

Ес­ли го­во­рить о пло­дах по­ка­я­ния, из­ве­ст­ных нам из слов Ио­ан­на Пред­те­чи (у ко­го две одеж­ды — от­дай од­ну), то нрав­ст­вен­ная вы­со­та рус­ско­го че­ло­ве­ка про­яв­ля­лась в та­ких уди­ви­тель­ных по­ступ­ках, как от­да­ча рус­ски­ми си­ро­та­ми и вдо­ва­ми за­ча­с­тую по­след­не­го хле­ба во­ен­но­плен­ным нем­цам. Моя ма­ма, за­слу­жен­ный врач Рос­сии Ва­си­лик Га­ли­на Ге­ор­ги­ев­на вспо­ми­на­ет, как ее од­но­класс­ни­ца по­сле вой­ны от­да­ла свою пай­ку плен­но­му нем­цу, ко­то­рый под кон­во­ем шел на ра­бо­ту — вос­ста­нав­ли­вать раз­ру­шен­ные до­ма Ле­нин­гра­да. А отец этой де­воч­ки по­гиб на вой­не...

Вре­ме­на­ми по­ра­жа­ет ве­ли­ко­ду­шие рус­ско­го че­ло­ве­ка. Вспо­ми­на­ет Сер­гей Ни­ко­ла­е­вич Спи­цын. Уже в Ру­мы­нии они взя­ли в плен взвод нем­цев. Один сол­дат из мо­ло­дых, при­быв­ший не­дав­но из ты­ла, стал раз­ма­хи­вать ав­то­ма­том: "Я их, га­дов, сей­час всех пе­ре­ст­ре­ляю!" Его от­ве­ли в сто­ро­ну и объ­яс­ни­ли ко­рот­ко и яс­но: "Ты с на­ше по­во­юй — тог­да и ори". Плен­ных бла­го­по­луч­но до­ста­ви­ли в тыл. Хо­тя все­го за не­сколь­ко дней до то­го нем­цы, про­ры­вав­ши­е­ся из ок­ру­же­ния, вы­ре­за­ли сон­ны­ми с де­ся­ток на­ших сол­дат, за­став их врас­плох.

Что же ка­са­ет­ся да­ты фак­ти­че­с­ко­го окон­ча­ния вой­ны — 6 мая, то о ней за­ме­ча­тель­но ска­зал свя­тей­ший па­т­ри­арх Ки­рилл: "По­бе­да в Ве­ли­кой Оте­че­ст­вен­ной вой­не бы­ла бы не­воз­мож­на без осо­бо­го по­кро­ви­тель­ст­ва Бо­жия... Имен­но в этот день (свя­то­го Ге­ор­гия По­бе­до­нос­ца) за­вер­ши­лась Вто­рая ми­ро­вая вой­на. Сам факт сов­па­де­ния этих со­бы­тий был зна­ме­ни­ем, по­сколь­ку то, что про­изо­ш­ло в те страш­ные го­ды, во мно­гом яв­ля­ет нам тай­ну Бо­же­ст­вен­но­го ми­ло­сер­дия". На­пом­ним, что это был день Па­с­хи Хри­с­то­вой — по­бе­ды жиз­ни над смер­тью, люб­ви над не­на­ви­с­тью, прав­ды над ло­жью.

И та­ких сим­во­ли­че­с­ких дат в ис­то­рии вой­ны бы­ло мно­же­ст­во. На­пом­ню хо­тя бы не­ко­то­рые, свя­зан­ные с обо­ро­ной Ле­нин­гра­да — судь­бой ны­неш­не­го Санкт-Пе­тер­бур­га. На­ча­ло бло­ка­ды Ле­нин­гра­да, 8 сен­тя­б­ря — это день сре­те­ния Вла­ди­мир­ской ико­ны Бо­жи­ей Ма­те­ри — па­мять об из­бав­ле­нии Рос­сии от страш­но­го на­ше­ст­вия Ти­му­ра в 1395 го­ду. А 27 ян­ва­ря — это день свя­той рав­но­апо­с­толь­ной Ни­ны и день от­да­ния Кре­ще­ния. Это глу­бо­ко сим­во­лич­но, по­то­му что для Санкт-Пе­тер­бур­га Бло­ка­да яви­лась Кре­ще­ни­ем ог­нем, го­ло­дом и кро­вью, вре­ме­нем му­че­ни­че­с­ко­го ис­пы­та­ния.

То, Что Бло­ка­да на­ча­лась в день ико­ны Вла­ди­мир­ской Бо­жи­ей Ма­те­ри, в выс­шей сте­пе­ни зна­чи­мо. Пре­свя­тая Бо­го­ро­ди­ца, на­чи­ная с 1917 го­да, не­ви­ди­мо уп­рав­ля­ет Рос­си­ей и ве­дет её к ве­ре и по­ка­я­нию че­рез раз­лич­ные бе­ды и ис­пы­та­ния. О Бло­ка­де на­пи­са­ны го­ры книг. Это и до­ку­мен­таль­ная ли­те­ра­ту­ра, и ху­до­же­ст­вен­ные про­из­ве­де­ния. В по­след­нее вре­мя по­яви­лись кни­ги, ко­то­рые ос­ве­ща­ют её и с ду­хов­ной точ­ки зре­ния, в ча­ст­но­с­ти, сбор­ник "Ис­пы­та­ние" с рас­ска­за­ми при­хо­жан Князь-Вла­ди­мир­ско­го со­бо­ра о Бло­ка­де. И вот как раз на судь­бе от­дель­но взя­то­го со­бо­ра, Князь-Вла­ди­мир­ско­го, вид­но, ка­ков был все­на­род­ный по­двиг, ка­ко­во бы­ло на­род­ное стра­да­ние и ка­ко­ва бы­ла ми­лость Бо­жия в эти страш­ные го­ды.

Вот один эпи­зод: про­то­и­е­рей Вла­ди­мир Ду­б­ро­виц­кий, уже по­жи­лой че­ло­век, с рас­ст­ро­ен­ным здо­ро­вь­ем, каж­дый день за 5 ки­ло­ме­т­ров в лю­тый хо­лод, боль­ной и из­мож­ден­ный от го­ло­да, хо­дил на служ­бу. Его дочь, ак­т­ри­са Ма­ри­ин­ско­го те­а­т­ра, умо­ля­ла его ос­тать­ся до­ма. А он в от­вет: "Не имею пра­ва, до­чень­ка, не ид­ти. Дол­жен я ид­ти уте­шать и обо­д­рять на­род Бо­жий". В со­бо­ре не бы­ло отоп­ле­ния, бы­ли вы­би­ты стек­ла, и всё рав­но служ­ба шла каж­дый день, не пре­кра­ща­ясь да­же во вре­мя бом­бе­жек, толь­ко вы­став­ля­ли на­блю­да­те­лей на кры­ше. А то, что нем­цы не ща­ди­ли церк­вей, по­ка­зы­ва­ет один ма­ло­из­ве­ст­ный факт: один из страш­ных при­цель­ных на­ле­тов на Князь-Вла­ди­мир­ский со­бор был 4 ап­ре­ля 1942 го­да, в Ве­ли­кую суб­бо­ту, ког­да ве­ру­ю­щие при­шли свя­тить "па­с­халь­ные ку­ли­чи" — про­стые ку­соч­ки хле­ба. Нем­цы, шед­шие под зна­ком кре­с­та, не по­ща­ди­ли рус­ских хри­с­ти­ан. И ес­ли бы не со­вет­ские са­мо­ле­ты с крас­ны­ми звез­да­ми на кры­ль­ях, ес­ли бы не зе­нит­ки, — от со­бо­ра ни­че­го бы не ос­та­лось.

В Бло­ка­ду Цер­ковь бы­ла со сво­им на­ро­дом, в са­мых страш­ных его ис­пы­та­ни­ях. Вспо­ми­на­ет Ли­дия Кон­стан­ти­нов­на Алек­сан­д­ро­ва-Чу­ко­ва: "К кон­цу зи­мы 1942 го­да во дво­ре церк­ви в Шу­ва­ло­во, где на­сто­я­тель­ст­во­вал прот. Алек­сандр Мо­шин­ский, а ре­ген­том был мой дед, как рас­ска­зы­вал отец, все про­ст­ран­ст­во, от во­рот до озе­ра, бы­ло за­ня­то го­рой тру­пов умер­ших го­ро­жан, ко­то­рые ту­да сво­зи­ли род­ст­вен­ни­ки или со­се­ди…

Отец же с на­ча­ла вой­ны, по­ми­мо уче­бы в шко­ле, про­мы­ш­лял са­пож­ным ма­с­тер­ст­вом. Он сов­сем не­пло­хо под­шил ва­лен­ки о. Алек­сан­д­ру, за что по­лу­чил в на­гра­ду це­лое бо­гат­ст­во — пол­ки­ло рус­ско­го топ­ле­но­го мас­ла. 13-лет­ний отец в бло­ка­ду сде­лал не ме­нее ше­с­ти гро­бов из не­ст­ру­га­ных до­сок са­рая для умер­ших род­ст­вен­ни­ков и со­се­дей.

Во вре­мя вой­ны бу­ду­щий па­т­ри­арх ми­т­ро­по­лит Ле­нин­град­ский и Нов­го­род­ский Алек­сий, ко­то­рый не имел лич­но­го транс­пор­та, ста­рал­ся слу­жить во всех трех дей­ст­во­вав­ших в во­ен­ном го­ро­де со­бо­рах и церк­вах. Од­наж­ды, в 1942 го­ду, ми­т­ро­по­лит Алек­сий слу­жил в Спа­со-Пар­го­лов­ской церк­ви. С ним бы­ли ди­а­кон Па­вел Мас­лов и его сын ипо­ди­а­кон Олег, ко­то­рый по­ста­вил Ко­с­тю Фе­до­ро­ва дер­жать по­сох ми­т­ро­по­ли­та.

Так отец стал по­сош­ни­ком, а за­тем ипо­ди­а­ко­ном, стар­шим ипо­ди­а­ко­ном, и, прак­ти­че­с­ки, те­ло­хра­ни­те­лем ми­т­ро­по­ли­та Алек­сия. В Бло­ка­ду трам­ваи не хо­ди­ли, и до Ни­коль­ско­го со­бо­ра отец до­би­рал­ся пеш­ком или в ку­зо­ве во­ен­ной по­пут­ной ма­ши­ны. Ему бы­ло тог­да 13 лет. Отец с се­с­т­рой, мо­ей те­тей Га­ли­ной Кон­стан­ти­нов­ной, но­си­ли ово­щи с ого­ро­да вла­ды­ке ми­т­ро­по­ли­ту. Ре­зи­ден­ция ми­т­ро­по­ли­та со­сто­я­ла из ка­би­не­та и кух­ни на хо­рах со­бо­ра, пе­ре­го­ро­жен­ных за­на­ве­с­кой. Дья­кон П.Мас­лов, Олег и Ко­с­тя Фе­до­ров ча­с­то но­че­ва­ли на хо­рах со­бо­ра за кли­ро­сом, а от­ца, как са­мо­го ма­лень­ко­го, вла­ды­ка ино­гда ук­ла­ды­вал спать на свой ди­ван в ка­би­не­те, на­кры­вая сво­им под­ряс­ни­ком, под­би­тым ме­хом ко­лон­ка с кра­си­вы­ми ки­с­точ­ка­ми. Сам Вла­ды­ка при этом ло­жил­ся спать в ван­ной, на­кры­той до­с­ка­ми…"

С Бло­ка­дой свя­за­но мно­го чу­дес, ве­ли­ких и ма­лых. Во-пер­вых, чу­дом бы­ло уже то, что нем­цы ос­та­но­ви­лись в при­го­ро­дах Ле­нин­гра­да. Но это чу­до куп­ле­но ре­ка­ми сол­дат­ской кро­ви. Сте­пан Сер­ге­е­вич Се­мен­цов, ве­те­ран войск НКВД, рас­ска­зы­вал нам о том, как их — кур­сан­тов, вы­пу­ск­ни­ков 1941 го­да — вы­дви­ну­ли на обо­ро­ну Ле­нин­гра­да по­сле про­ры­ва Луж­ско­го ру­бе­жа. Нем­цев они сдер­жи­ва­ли в те­че­ние не­сколь­ких дней. Из 2000 вы­пу­ск­ни­ков жи­вы­ми ос­та­лось 50 че­ло­век. Эти пять­де­сят ос­тав­ших­ся за­тем бро­си­ли под Стрель­ну. Они со­ста­ви­ли зна­ме­ни­тый Стрель­нин­ский де­сант, из ко­то­ро­го в жи­вых ос­та­лось 18 че­ло­век. А вот дру­гой эпи­зод: за­щи­та Нев­ско­го пя­тач­ка. Рас­ска­зы­ва­ет Сер­гей Ни­ко­ла­е­вич Спи­цын. За­рыть­ся в зем­лю бы­ло не­ку­да — всю­ду тру­пы. На этот плац­дарм ухо­ди­ли пол­ные лод­ки, а воз­вра­ща­лись один-два ра­не­ных. Это бы­ло не­из­ме­ри­мое, ве­ли­кое стра­да­ние и ар­мии, и на­ро­да. Здесь, как ни­ког­да, на­род и ар­мия бы­ли еди­ны.

Рас­ска­зы­ва­ет ны­не здрав­ст­ву­ю­щий про­то­и­е­рей отец Вик­тор Го­лу­бев, на­сто­я­тель хра­ма "Ку­лич и Па­с­ха" в Санкт-Пе­тер­бур­ге. Он был во вре­мя Бло­ка­ды 12-13-лет­ним маль­чиш­кой. Во вре­мя ар­тоб­ст­ре­ла его ра­ни­ли. Ма­те­ри ска­за­ли: "Ваш сын убит. Иди­те в морг". А ока­за­лось, что он ра­нен, его увез­ли в гос­пи­таль. Свою кровь для пе­ре­ли­ва­ния ему от­да­ли сол­да­ты, са­ми из­мож­ден­ные и го­лод­ные. И та­ких слу­ча­ев по­тря­са­ю­ще­го са­мо­по­жерт­во­ва­ния, уди­ви­тель­ной люб­ви к ближ­не­му мож­но на­счи­тать сот­ни.

Ма­мин дя­дя Ев­ге­ний Ва­си­ль­е­вич Ба­ка­нов ра­бо­тал в ор­га­ни­за­ции "ЭП­РОН" по подъ­е­му ко­раб­лей и ос­тал­ся в бло­кад­ном Ле­нин­гра­де, не стал эва­ку­и­ро­вать­ся, не­смо­т­ря на то, что был ин­ва­ли­дом. Из бло­кад­но­го го­ро­да он слал страш­ные пись­ма сво­ей се­с­т­ре, мо­ей ба­буш­ке, Та­ма­ре Ва­си­ль­ев­не Ба­ка­но­вой: "Ты не пред­став­ля­ешь, что здесь тво­рит­ся, я чув­ст­вую, как ле­дя­ная ру­ка смер­ти бе­рет ме­ня за гор­ло". И, тем не ме­нее, свой па­ек от­да­вал со­сед­ским де­тям. Он их спас, а сам умер от го­ло­да и цин­ги. Нам, жи­ву­щим в раз­до­лье и изо­би­лии, не по­нять, что дви­га­ло эти­ми людь­ми. Со­труд­ни­ки Ле­нин­град­ско­го ин­сти­ту­та рас­те­ни­е­вод­ст­ва уми­ра­ли от го­ло­да ря­дом с кол­лек­ци­я­ми се­мян, но не тро­га­ли их, зная, ка­кую цен­ность они пред­став­ля­ют для стра­ны и для все­го ми­ра. Они со­хра­ни­ли эти кол­лек­ции це­ной соб­ст­вен­ной жиз­ни. По­тря­са­ет один из бло­кад­ных рас­ска­зов о поч­та­ль­о­не, ко­то­рый нес до­воль­но тя­же­лый па­кет, пе­ре­да­чу от лет­чи­ка. Па­кет ра­зо­рвал­ся, и от­ту­да вы­па­ла плит­ка шо­ко­ла­да. Че­ло­век ви­дел это, но, сам уми­рая от го­ло­да, до­нес па­кет до ад­ре­са­та. Это бы­ла мать с ма­лень­кой де­воч­кой. А поч­та­ль­он уже не до­шел до от­де­ле­ния, упал в об­мо­рок и умер от го­ло­да. Че­рез мно­го лет спа­сен­ная жен­щи­на на­шла его род­ст­вен­ни­ков, что­бы по­бла­го­да­рить, на­шла то от­де­ле­ние свя­зи и так уз­на­ла прав­ду о его кон­чи­не.

Что спа­са­ло лю­дей? Спа­са­ло уме­ние лю­бить и жерт­вен­ность. Те, кто так жи­ли, ча­ще все­го спа­са­лись. Те же, кто за­цик­ли­ва­лись на се­бе и стре­ми­лись вы­жить лю­бой це­ной, ча­ще уми­ра­ли. Спа­са­ло лю­дей и уме­ние тер­петь. Рас­ска­зы­ва­ет бло­кад­ни­ца Ли­дия Сер­ге­ев­на С.: "Что нас спа­са­ло? Я ду­маю, на­ше ве­ко­вое уме­ние тер­петь. Как мож­но бы­ло объ­яс­нить ре­бен­ку, что на­до рас­тя­ги­вать хлеб, а не есть его сра­зу, но мне уда­ва­лось это сде­лать. Мы по­ни­ма­ли, что это на­до пре­тер­петь".

Не­мно­гие ос­тав­ши­е­ся сви­де­те­ли той эпо­хи го­во­рят о ве­ли­кой, под­лин­но па­с­халь­ной ра­до­с­ти в день По­бе­ды. Вспо­ми­на­ет Алек­сан­д­ра Ва­си­ль­ев­на Ак­се­но­ва:

"В ночь с 8 на 9 мая 1945 го­да на ули­це ста­ли стре­лять, па­лить в не­бо из ра­кет­ниц. Все вы­сы­па­ли на ули­цы: "По­бе­да! Под­пи­са­на ка­пи­ту­ля­ция Гер­ма­нии!". Со­вер­шен­но не­зна­ко­мые лю­ди об­ни­ма­лись, це­ло­ва­лись, пла­ка­ли. Од­на ста­руш­ка уви­де­ла мо­ло­до­го сол­да­ти­ка, бро­си­лась к не­му на шею, за­пла­ка­ла и ска­за­ла: "Ми­лый, до­ро­гой мой, по­бе­да! Ты ос­та­нешь­ся жив, те­бя же не убь­ют!" Как по­сле это­го мож­но го­во­рить о ка­ком-то по­бе­до­бе­сии, как мо­жет по­вер­нуть­ся язык для это­го?

Про Бла­го­ве­ще­ние го­во­рит­ся так: "Не­из­ре­чен­ным Бо­жи­им смо­т­ре­ни­ем Бла­го­ве­ще­ние поч­ти все­гда на­хо­дит­ся вну­т­ри Ве­ли­ко­го по­ста". Я бы ска­зал так: не­из­ре­чен­ным Бо­жи­им смо­т­ре­ни­ем пра­зд­ник По­бе­ды все­гда на­хо­дит­ся вну­т­ри Па­с­хи. По­то­му что это дей­ст­ви­тель­но па­с­халь­ное тор­же­ст­во: "Смер­тию смерть по­прав". Мил­ли­о­ны на­ших сол­дат, мил­ли­о­ны стра­даль­цев в ок­ку­па­ции и конц­ла­ге­рях сво­ею смер­тию по­пра­ли ту смерть, ко­то­рую не­сли нам фа­шист­ские не­че­с­тив­цы, лю­ди, при­тво­ряв­ши­е­ся хри­с­ти­а­на­ми, но Хри­с­то­ва ду­ха не имев­шие. На пряж­ках сво­их рем­ней они не­сли сло­ва "С на­ми Бог", но тво­ри­ли де­ла без­бож­ные, ан­ти­хри­с­ти­ан­ские. По фор­ме Крас­ная ар­мия, мо­жет, и бы­ла ар­ми­ей ате­и­с­ти­че­с­ко­го го­су­дар­ст­ва, но по ду­ху и смыс­лу то­го, что она де­ла­ла, она бы­ла ар­ми­ей Хри­с­то­вой. По фор­ме не­мец­кая ар­мия бы­ла хри­с­ти­ан­кой, по ду­ху — ар­ми­ей бо­го­бор­че­с­кой. Этот дей­ст­ви­тель­но Хри­с­тов по­бе­ди­тель­ный дух — дух По­бе­ды смер­ти над смер­тью, и при­вел нас к По­бе­де. Это тай­на Бо­жь­е­го про­мыс­ла, тай­на Бо­жь­е­го че­ло­ве­ко­лю­бия, как ска­зал свя­тей­ший па­т­ри­арх Ки­рилл.

Ве­ли­каЯ Оте­Че­ст­вен­наЯ вой­на — это не борь­ба иде­о­ло­гий или со­ци­аль­ных стро­ев, это борь­ба за ве­ру и прав­ду. По­бе­да в Ве­ли­кой Оте­че­ст­вен­ной вой­не яви­лась след­ст­ви­ем ве­ли­кой ми­ло­с­ти Бо­жи­ей и стра­даль­че­с­ко­го кре­ст­но­го по­дви­га рус­ско­го на­ро­да и Рус­ской пра­во­слав­ной церк­ви.

Со­вет­ские сол­да­ты от­да­ва­ли жиз­ни за спа­се­ние рус­ско­го на­ро­да и все­го ми­ра от фи­зи­че­с­ко­го унич­то­же­ния и ду­хов­но­го раб­ст­ва, в ко­неч­ном сче­те — за спа­се­ние Пра­во­сла­вия. Уди­ви­тель­ное са­мо­от­вер­же­ние, ве­ли­ко­ду­шие, бес­при­мер­ный по­двиг, ко­то­рый явил наш на­род в пе­ри­од Ве­ли­кой Оте­че­ст­вен­ной вой­ны, и есть вклад Рус­ской пра­во­слав­ной церк­ви в По­бе­ду над бо­го­бор­че­с­кой, чу­до­вищ­ной по сво­ей же­с­то­ко­с­ти си­лой гер­ман­ско­го фа­шиз­ма.

Вклад Церк­ви ог­ро­мен, он не под­да­ет­ся ко­ли­че­ст­вен­ной оцен­ке, его не вы­ра­зишь чис­лом свя­щен­но­слу­жи­те­лей, так или ина­че уча­ст­во­вав­ших в вой­не, или ко­ли­че­ст­вом са­мо­ле­тов и тан­ков, по­ст­ро­ен­ных на цер­ков­ные день­ги, или да­же ко­ли­че­ст­вом лю­дей, по­се­тив­ших цер­ков­ные служ­бы. Но имен­но мо­лит­ва Церк­ви при­влек­ла ми­лость Бо­жию к рус­ско­му на­ро­ду, ко­то­рая, по сло­вам ар­хи­ман­д­ри­та Ки­рил­ла Пав­ло­ва, да­ро­ва­ла му­же­ст­во и си­лу рус­ско­му во­ин­ст­ву, му­д­рость и уме­ние его пол­ко­вод­цам.

По бла­го­сло­ве­нию свя­тей­ше­го па­т­ри­ар­ха Ки­рил­ла в День По­бе­ды слу­жит­ся не толь­ко па­ни­хи­да, но и бла­го­дар­ст­вен­ный мо­ле­бен за из­бав­ле­ние Рос­сии. Со­хра­ним же это чув­ст­во бла­го­да­ре­ния Бо­гу, бла­го­дар­но­с­ти и усоп­шим, и жи­вым на­шим за­щит­ни­кам и тру­же­ни­кам. И мо­лит­вен­но вспом­ним сло­ва из Ве­ли­ко­го сла­во­сло­вия, про­из­не­сен­ные па­т­ри­ар­хом Алек­си­ем I в День По­бе­ды: "Сла­ва в вы­шних Бо­гу и на зем­ле мир, в че­ло­ве­цех бла­го­во­ле­ние".