Ранее представители иранских и китайских властей заявили, что коронавирус — это не что иное, как биологическое оружие, созданное в военных лабораториях США. Американские СМИ поспешили обвинить авторов этих заявлений в распространении теорий заговора. А сторонники данной теории начали развивать дальнейшие спекуляции — была ли утечка случайной или все действия были преднамеренными?
В контексте такого понятия как гибридная война (с одной стороны — довольно специфическая концепция ведения боевых действий и достижения политических целей, а с другой — громкий термин, который в последние годы используют как некое слово-паразит), коронавирус стал ассоциироваться со стратегией, направленной на подрыв экономического роста как Китая, так и других стран. Даже эпидемия внутри США конспирологами начала трактоваться как заговор транснационального капитала против Дональда Трампа как раз накануне президентских выборов.
Если отбросить в сторону подобные умозаключения, то вспышка пандемии все же может расцениваться как война, только нужно подходить к этому термину рационально. В Китае принятые меры против эпидемии выглядят вполне логичными и адекватными — в первую очередь там был поставлен вопрос не кто виноват, а что делать. Не случайно и обвинения в причастности американских военных появились уже после того, как кризис миновал и рост смертности и заболеваемости в Китае пошел на спад.
Ну а поскольку система контроля за гражданами в КНР отработана достаточно четко, а конфуцианское сознание послушания властям способствовала выявлению зараженных и созданию надлежащих условий для изоляции, то локализовать распространение удалось относительно быстро, чего не скажешь об Иране и европейских государствах. Помимо разницы в менталитетах народов миру были явлены такие аспекты, как солидарность, готовность прийти на помощь и (или их отсутствие). Все эти факторы являются решающими во время кризисных ситуаций и военных конфликтов. Поэтому сравнивание вируса с подобной угрозой не случайно, а в историческом контексте и раньше в переносном смысле борьбу с различными эпидемиями и подобными явлениями называли войной — война против голода, война против алкоголизма и т. п.).
Поскольку нынешний вирус является не типичным, то сравнение с неконвенциональной формой войны вполне оправдано. В этой связи на сайте американского издания, посвященного специфическим конфликтам, таким как малые войны, терроризм и боевые действия в городской среде, появилась любопытная публикация под названием "Использование механизмов поражения гибридной войны для борьбы с короновирусом и противодействию будущему биологическому оружию. Новый подход". Автор - офицер армии США с опытом службы в Афганистане и Ираке. Он помещает короновирус на шкале угроз между ополчением (слева), которое ближе к конвенциональным конфликтам, и герильей (справа), которая относится к неконвенциональной войне. Разница между ними состоит в том, что крайний левый спектр хараткеризуется точными разведданными и соблюдением всех законов войны, тогда как с правой стороны (крайнеее положение - это терроризм), уровень данных очень низкий, а законы войны не соблюдаются, что значительно затрудняет понимание ситуации и ведение каких-либо действий. В случае с инфекционными заболеваниями, а в конкретном - Covid-19, наибольшую проблему представляет надлежащее функционирование системы здравоохранения и транспортных сетей.
Если сам вирус рассматривать как гибридную угрозу, тогда нужно провести идентификацию характеристик, чтобы обозначить средства, которые будут применяться в качестве борьбы с этой угрозой. Поскольку носителем и распространителем инфекции является человек, то в зону особого внимания попадает прежде всего перемещение людей. Следовательно, вопрос состоит в надлежащей изоляции и карантине.
На военном языке нанесение поражения противнику означает проведение операций определенного типа, которые могут комбинироваться. Как правило, это истощение (изматывание), дислокация и дезинтеграция. В первом случае подразумевается расположение вооруженных сил в более выгодной позиции и временном интервале чтобы уничтожить силы противника быстрее, чем они смогут восстановиться. Переведя к реальности пандемии это означаит меры по соблюдению условий карантина. И в первую очередь речь идет об ответственном подходе, т. е. намеренной самоизоляции. Если социальная самоизоляция является всего лишь реакцией, то подавляющая изоляция может быть проактивным мероприятием против распространения вирусной инфекции.
Вторая операция - это дислокация, которая направлена на быстрые изменения условий, чтобы противник не смог перехватить инициативу. Если коронавирус - это противник, то его нужно изолировать на мельчайшие кластеры - т.е. закрыть школы, детские сады, университеты, музеи, в общем, все общественные места, а также границы и ввести запрет на транспортные перемещения. Параллельно с этим должно проводиться тестирование на вирус и быть подготовлены дополнительные мощности по оказанию медицинских услуг. Чтобы не подавлять свободу собраний граждан в связи с особыми мерами, должны быть созданы специальные цифровые публичные пространства.
Третья операция - это дезинтеграция. На войне это разрушительные эффекты вследствие массированного огня по целям. Для пандемии это вакцинация. Фактически, это самый эффективный метод, кроме того, его легче всего привести в исполнение. Но что делать если вакцины еще нет? Какие меры в таком случае использовали на войне если не было необходимого количества боеприпасов? Вопрос сложный, но в то же время он должен решаться без промедления. Либо нужно использовать другие средства, которые способны заменить огневую мощь, либо в срочном порядке изготовить (купить/взять в долг у третьей стороны) необходимое количество бомб и снарядов. Показательно, что Всемирная организация здравоохранения и ООН оказались неспособны ответить на вызов эпидемии. Значит, что-то не так с проектом мирового правительства и глобального управления. Суверенные решения выглядят более эффективными, даже если этот опыт потом распространяется в мировом масштабе.
Другой взгляд на применение военной силы против эпидемии изложил адмирал ВМС США в отставке и бывший главный командующий НАТО Джеймс Ставридис, который отреагировал на пандемию статьёй в издании Bloomberg от 14 марта. Конечно же, он похвалил американских военных за участие в борьбе с распространением холеры на Гаити в 2010 г. и ролью США в предотвращении распространения эболы в Западной Африке. Однако, что показательно, он отдал должное китайским военным, которые быстро смогли развернуть госпиталь в Ухане. Ставридис призывает брать пример с Китая и реформировать Пентагон по такому же принципу — американские военные должны уметь быстро переключаться на гражданские задачи, межведомственное сотрудничество и, особенно, взаимодействие с ключевыми организациями по текущей проблеме следует детально разработать и начать приводить в практическое исполнение.
Сравнение с условиями войны можно рассмотреть и с позиции долгосрочной стратегии, а именно — навязывании дальнейших условий мира.
Если во время Второй мировой войны США пытались установить свои правила на следующие десятилетия и укрепить своё влияние с помощью плана Маршалла, то сейчас Федеральная Резервная Система снижает ключевую ставку и печатает дополнительные миллиарды долларов, которые только увеличат уровень риска от коллапса общей мировой массы ничем не обеспеченных банкнот. Это похоже на старые методы, но будут ли они действенны в новых условиях?
А то, что США отказываются от глобального господства подтверждает и тот факт, что были эвакуированы все сотрудники организации «Корпус мира» из 60 стран. И это произошло впервые за историю существования этой структуры.
Китай применяет другой подход и сейчас находится на передовой, оказывая гуманитарную и медицинскую помощь другим странам, в частности Италии. Хочется верить, что и Россия пойдет по этому пути, если возникнет необходимость оказать помощь другим. Но сначала нужно показать эффективность внутри своей страны. И влияние вирусной эпидемии на способность мобилизовать и правильно распределить ресурсы также можно сравнить с чрезвычайными условиями войны, даже если она ведётся необычным способом и не имеет политической цели в классическом понимании.
