Конец их будет по делам их.
Второе послание св.Павла
Коринфянам
Последние дни ВВ. Розанова знаменовались, как и положено, знамениями, прозрениями и чудесами. Он начал завидовать Полифему: «сколько творогу он имел у себя в пещере». Праведник был всю жизнь неравнодушен к творожку. «Я хотел бы быть Полифемом и пасти коз и овец», - вздыхал Василий Голодный, сожалея о том, что бежал из этого приюта нег и дружбы простодушной в город, где поднимают ноги заморские плясуньи и злободневные вопросы – лучшие умы.. Взалкал праведник жизни среди лесов и полей, сопровождаемой невинными сельскими радостями на лоне природы и борьбой за Переходящее Красное Знамя по руководствам КП. Там и варенье на зиму варить сподручнее, и всегда будешь с творогом и рогами, разводя вместо канители скот и сажая капусту. В ней, кстати, иногда и детей находят. Внял на старости лет провидец мнению Вольтера, что бог создал человека именно для сельскохозяйственного труда, коего он всю жизнь боялся, словно чёрт ладана. Изменил свои взгляды провидец, словно Ленин на социализм после Кронштадтского восстания.
Как ни крути, а, выходит, зря в своё время провидец не послушал доброго совета Суворина, который по-отечески советовал не рваться так из уездной глуши в столицы. Да и Вольтер в письме маркизе дю Деффан советовал не увлекаться городскими подделками: «Есть наслаждение, перед которым меркнет все это: наслаждение видеть, как зеленеют широкие луга и поднимаются всходы, суля обильную жатву. В этом – истинная жизнь человека, всё остальное – мираж».
Но, согласившись с Вольтером насчёт естественности сельскохозяйственного труда, ВВ сумел удержаться на рубеже естественности не дольше, чем 51-я армия на дальних подступах к Сталинграду против наседавших танков Манштейна: «А молоко бы у них высасывал собственным ртом. … Это так красиво». (Нынче принято говорить «сексуально»). В конце концов, можно ли упрекать человека, который так разочаровался в домработницах, что его потянуло к парнокопытным?
При этом выяснилось, что это у Василия Полифемыча не сегодня началось: «Это меня лет 12 манит», - исповедовался он своему единственному ученику, незадолго до того покинувшему райские кущи дурдома, в который попал, естественно, не за свои политические убеждения. Отметим, что 12 лет – срок немалый даже для российского мечтателя.
И как обычно, на провидца опять накатило, то бишь, озарило: «В старости в будущие лучшие времена будут давать родителям живую корову или козу для пососания», - пророчествовал провидец, не терявший, как видим, надежду хоть к козе, а присосаться. Прямо хоть включай в закон о защите животных статью об их защите от домогательств оголодавших старцев. Ну а поскольку Полифемыч имел обыкновение приписывать свои пороки другим, он тут же начал рассуждать о «скотоложестве Европы». С другой стороны, в размышлениях ВВ имеется и разумное зерно: как ни крути, а давать престарелым для пососания козу всё же более человеколюбиво, чем то, что даёт им для пососания наше любимое правительство.
Между прочим, Ницше успел написать свои творения ДО того, как свихнулся, а Василий Васильевич сделал это после.
Как только крыша у ВВ проехала точку возврата, он начал пользоваться успехом у женщин. Что лишний раз доказывает непреложную истину: любовь -- есть разновидность помешательства. Мы не можем не верить письменному собственноручному, только что у нотариуса не заверенному свидетельству подвижника, перечислившего свои жертвы: 2 курсистки (которых он оплёвывал всю жизнь, чтобы путаться с ними на склоне дней своих, ибо есть время лягать курсисток, и есть время совокупляться с ними), 1 учительница музыки, 1 «ни то, ни другое» (страшно подумать, что сие может означать). При этом, как скромно признаётся сам ВВ, отдавались они ему не на почве каких-либо его жеребячьих достоинств, а «на почве лишь безграничного моего уважения к женщинам». Которое, как мы помним, заключалось в том, что он приравнивал их по полезности к коровам. Весьма, надо признаться, нехитрый способ иметь женщин или успех у них.
С другой стороны, надо принять во внимание, что мужчина по природе своей рыбак и охотник. А это две разновидности людей, которые больше остальных склонны преувеличивать свои успехи. Впрочем, Горький считал, что «подлинное искусство обладает правом преувеличивать». А кто же усомниться, что искусство ВВ подлинное? Покорённые ВВ женщины были такими же своеобразными, как и сам ВВ. Одна из жертв похотливого старца была «лесбийски связана с другою благороднейшей» (б/лагороднейшие всех стран – соединяйтесь!), которую, естественно, эта б(лагороднейшая) бросила ради более ярко выраженных мужских достоинств ВВ. «Она стала меня ласкать, а потом совокупилась, когда «он встал». Не чудо ли это, не сущее ли чудо?» – удивлялся Василий Чудотворец своим собственным подвигам. Ну не привык он вставать в присутствии женщин! После таких признаний только закоренелый большевик может сомневаться в заправдашности чудес. В частности, в том, что одна из соблазнённых им женщин совокупилась с ним, не покидая родного Кавказа и ревнивого мужа. Больше ВВ преуспел по части соблазнённых женщин только дед Щукарь, который проделал всё необходимое настолько безгрешно, что даже не смог установить с кем.
Прилив половых сил вызвал у ВВ такой уровень полового возбуждения, которое было некуда деть или неоткуда взять, что он начал бросать любострастные взгляды на своего не совсем уравновешенного ученика: принялся распространяться об уважении «к женщине, к тебе вот, но в твоём женском существе». (Любопытно, что бы это он имел в виду?) И подробно перечислил, что ученик должен пощупать, когда придёт к нему в гости.
К сожалению, эта непосильная в его возрасте перегрузка привела к тому, что вместе с последними умственными силами, которых у мудреца было негусто и в молодости, ВВ подорвал и силы телесные. После чего солнцепоклонник отдал богу свою праведную душу, о чём со слезами на глазах и слюнями на губах повествуют его почитатели. Он преставился после многочисленных, как его прегрешения перед церковью, соборований, причащений и отходных под рясой Сергия Радонежского, которую Заратуштра ХХ века успел к этому времени запачкать до состояния тряпки, которой моют полы в общественных уборных.
Прежде чем обратиться к чернецам за братской помощью, Василий Убогий долго убеждал их, что «аскетизм хуже злобы и зависти», коими он всегда грешил; рассказывал: «Я враг монашества», которое есть ни что иное, как «всовывание палки в колесо божественной колесницы». А потом уже решился засунуть туда и свою палку, хотя был совершенно уверен, что Сергий Радонежский, как и прочие отшельники, относится к тем мужчинам, которые «отвергают женщин и совокупляются со зверями и птицами» в местах их наибольшего скопления. Но людям, естественно, рассказывают, что уходят в леса и пустыни, чтобы искать там бога.
Поскольку особой тайны из своих взглядов по этому вопросу Василий Независтливый не делал, скорее наоборот, старался сделать их как можно более известными, Мать Наша Святая Православная Церковь не смогла принудить себя к исполнению заповеди Спасителя «прощайте врагов своих» и также отказалась прокормлять пророка Розанова, подвиги которого сопоставимы с деяниями первых учеников Спасителя. Хотя друг Провидца священник Флоренский в письме 1918 года говорит, что Розанов ущекочет любого, кто ему даст вволю махорки, сливок, сахару. А то ведь приходится окурки подбирать…
Мало того, она и слышать не хочет о том, чтобы причислить ВВ к сонму святых и новомучеников половой идеи. В очередной раз оправдалась украинская пословица «С брехнёй свет пройдёшь, да обратно не вернёшься», которую неплохо было бы усвоить всем нашим пастырям.
Как выразился Писарев, «Не имея возможности показать нам, как живёт и действует Базаров, Тургенев показал нам, как он умирает». И как же? «Базаров … остаётся верен себе до последней минуты». А потому умереть так, как умер Базаров – всё равно, что сделать великий подвиг». ВВ также остаётся верен себе до последней минуты, только не по-базаровски и не по-добролюбовски: жил дрожал и умирал дрожал, потому что одним суждено умереть смертью храбрых, а другим - смертью робких. Поэтому его смерть была ещё меньшим подвигом, чем его жизнь: он бесславно умер под стенами монастыря, который ему не доверили взорвать. А потому он даже не мог воскликнуть вместе с Добролюбрвым: «Я умираю от того, что был честен». Просто скончался человек и приложился к народу своему. Мир оставил еси, прилепився Христу, плоть распял еси, пожив Духу, ,всеблаженне, потщался еси апостольским подвизатися течением и уловил еси к вере в Половое неисчетная множества. Последние слова Мученика были: «Творожку хочется». А не молебна. Ну да никто и не ждал, что он воскликнет: «Умираю за православную церковь!!!»
Не тот-с пошёл нонче мученик, очинно даже не тот-с! Вспомним, какими они были всего полторы тысячи лет назад. Вот какими досточудными словами воспевает святой Иосиф Песнописец страдания святого Прова: "Ты, мученик Пров, претерпел раны по хребту и чреву, был растерзаем, огнем поджигаем, а грудь - раскаленными рожнами, был биен по устам"; "Ты терпишь голеней болезненное сокрушение, начетверо растяжение, очес изъятие"). А святой только говорил своим мучителям: "Когда мое тело страдает, тогда душа моя исцеляется и оживляется». Мученик Василий оказался пожиже: отняли у него творожок – он и раскис.
И сидит теперь за свои духовные подвиги покровитель матерей-одиночек святой Василий Великомученик одесную бога, проверяя шуйцей, есть ли у бога «ядра», а если есть, то каких размеров. А слава его гремит в веках, словно пустая жестянка, привязанная трудными подростками к хвосту бродячей собаки, забравшейся на чужую улицу. Там же молитвами твоими избави нас от искушений.
Конечно, современные почитатели Василия Великого могут сказать словами одного президента США: «Да, он сукин сын, но это наш сукин сын». На это, однако, имеется мнение Эйнштейна: «Моральные качества выдающейся личности имеют, возможно, большее значение для данного поколения и всего хода истории, чем чисто интеллектуальные достижения. Последние зависят от величия характера в значительно большей степени, чем принято считать». У тех, кто духовно покрепче, «творения разума переживают суету поколений и на протяжении веков озаряют мир светом и теплом». (Блажен иже и по смерти творяй ближнему добро). Чего нельзя, к сожалению, сказать о творениях разума ВВ, которые озаряют мир светом и теплом не более, чем «фонарь» под глазом, которым наш светильник разума снабдила его законная жена.
Григорий Сковорода просил написать на его могиле: «Мир ловил меня – и не поймал». Есть, знаете ли, такие люди, изловить которых не удается даже гестапо. Василий Провидец был менее удачлив в этом отношении и вляпался в мирскую суету самым похабным образом.
Излишне добавлять, что смерть выдающегося человека прошла никем не замеченной, толпы поклонников не провожали его в последний путь, поэты не восклицали: «Какой светильник разума погас!», умерших от тайной любви к нему на его безвременной могиле женщин также до сих пор не обнаружено. Пытаются, впрочем, умереть от любви к гению мужики, но пока, к сожалению, без особого успеха. Тем не менее, память о нем будет жить пока в подлунном мире жив будет хоть один пиит прихлебательства.
