Милые друзья!
В 2005 году я написал " Книгу Детства Иисуса Христа ".
Мудрый и дальновидящий Савелий Ямщиков сказал : " Ты сотворил искупительную икону из слов...
Её прочитает каждый человек на земле...
Потом в мой дом пришёл представитель папского нунция в Москве.
Он попросил у меня разрешения перевести книгу на немецкий язык для Римского Папы Бенедикта XVI, который писал о Детстве Спасителя...
Старая монахиня сказала мне : " Божья благодать опустилась на твою голову... Ничего не говори о книге...
Её судьба - в веках... Ты подобрал несколько Утерянных Страниц..."
Тимур Зульфикаров
КНИГА ДЕТСТВА ИИСУСА ХРИСТА
" Выслушайте меня, благочестивые дети, и растите, как роза, растущая при потоке. Издавайте благоухание, как ливан, цветите, как лилии, распространяйте благовоние и пойте песнь."
СИРАХ XXXIX 16-18
"Многое и другое сотворил Иисус. Но если бы писать о том подробно/то думаю - и самому миру не вместить бы написанных книг"
ИОАНН XXI 25
"В то время, продолжая речь, Иисус сказал: славлю Тебя, Отче, Господи неба и земли, что Ты утаил сие от мудрых и разумных, и открыл то младенцам"
ОТ МАТФЕЯ XI 25
Афонский монах позвал меня и сказал:
- После Золотого и Серебряного века русской поэзии вдруг явился век Алмазный - твоя поэзия.
Господь наш дал тебе алмазное перо.
Хватит тебе заниматься литературой.
Напиши о Детстве Иисуса Христа, нашего Спасителя.
Алмаз режет камень, Пусть простые Слова твои будут, как высеченные, выбитые на камне.
Я сказал сокрушенно:
- Батюшка, непосильная ноша. Не для человека…
Кому Господь дал алмазное перо рассказать, хоть смутно, об этих затерянных алмазных днях? О том Святом Агнце? О том Отроке вечноюнном, вечновесеннем?..
Ты видишь - я только подумал о Нем, как слезы застилают глаза...
Разве Святое молчанье Евангелистов не выше всех поэтических видений и фантазий?
Монах сказал:
- Две тысячи лет человечество всматривается в те Святые первоначальные Дни Детства Христа!..
Во Дни Святого Гнезда и Святого Птенца!
И ты вглядись! Ведь эти Дни были.
Господь даст тебе мимолетно свято увидеть Те ускользающие обветренные Дни Дни Дни, когда Спаситель был ещё более Человеком, чем Богом...
Из бездны, тьмы времен вдруг явятся те пресветлые Дни.
И уж невозможно будет отойти, отлепиться, отстраниться от Них всем человекам на земле...
Только очисти душу от суеты, как древнее зеркало от жемчужной пожирающей пыли...
Я сказал:
- Отец, пыль столетий пожирает не только глаза человеков, но и
зеркала...
А тут пыль тысячелетий... Как глядеть чрез неё?
Вот он - тысячелетний песчаный хамсин, хамсин - Великий Ветер
Пустынь!..
Ветер непобедимого Забвенья...
Как узреть Те Дни чрез него?..
Хамсин, хамсин, лишь ты вечен и неизменен...
И две тысячи лет назад ты стоишь, течешь летучими песками над Назаретом...
ГЛАВА ПЕРВАЯ.
... Хамсин, хамсин, ты вечен и течешь над Назаретом...
-Ах, иму, иму, мама, мама, маа! Как сладко пахнет в хамсине иерихонская роза, роза! На крыше назаретского глинобитного домика нашего... Вылепленного из глины и дикого острого камня.
И стены домика нашего похожи на наши рваные и оттого еще более родные одеяла, из которых светятся по ночам мои острые колени как камни…
Мама, матерь, как роза попала на крышу?
Отец мой Иосиф посадил её на крыше?..
Иль ветер занес семя её?
Я вдыхаю её аромат. Тяну телячьими ноздрями.
Я встал на колени, склонился над розой на самом краю крыши и дышу ароматами.
Тогда Мать говорит:
- Сын, ты уже давно дышишь розой…
Сходи с крыши.
Он говорит:
- Мама, я сойду, когда осыпятся все лепестки... Они такие недолговечные…
Так быстра весна в Галилее... Ветрена... Хамсин пожирает её...
Она говорит:
- Ты ничего не ешь... Похудел от этой розы... от хамсина слепого...
Он говорит:
- Мудрецы говорят, что в раю человеки ничего не едят, а только вдыхают ароматы вечноцветущих деревьев и кустов...
Я в раю, мама?
Я хочу, чтобы все люди были в раю, и добрые, и злые...
Человеки вышли из рая и идут в рай.
Жизнь - это мост между раем и раем.
Все идут в рай, и все будут в раю... И добрые, и злые...
Ада нет в небесах...
Ад только на земле...
Он говорит:
-Вчера по Назарету проходил персидский караван с хной, басмой и горной бирюзой.
Перс-зороастриец сказал: "Рай находится у подножья наших матерей..."
Караван ушел бесследно, остались только эти Слова?..
От всех караванов остаются только Слова?..
Иму, иму, мама, пока я не вырос, пока я брожу у твоих колен, пока я дитя
- я в раю?
Царство божие у колен матерей?
Царствие божие среди детей?..
А раввины говорят, что рай - это награда за гостеприимство.
Но этого мало...
Хамсин, хамсин вечный стоит над Назаретом...
Как быстротечна роза, как скоротечна весна в хамсине...
Иму, и мы уйдем, опадём, как роза, а хамсин будет веять вечно.
И мы станем хамсином, хамсином... вечным... вечным...
.. Лепестки розы осыпались от набежавшего ветра. Лепестки осыпались, и Он сошел с крыши к Матери своей.
В раю не опадают лепестки......
В раю нет хамсина...
ГЛАВА ВТОРАЯ.
- Абу, абу, отец, отец мой!.. Старый, покосившийся Иосиф в дряхлом таллифе с древнеиудейскими голубыми кистями -"цицит" на краях, согласно Закону Моисея, но не в простых, пальмовых, а в кожаных римских сандалиях!
Ах, отец мой!
Откуда у вас эти кожаные сандалии патрициев, ведь вы простой плотник?
Кто в сиятельном Риме слышал о пыльном Назарете?..
Но ноги ваши бегут к Риму?
К патрициям сонным с вечно сладкими губами?.. которые они хищно облизывают? и хотят облизывать до смерти, и готовы погубить мир для этого.
Абу, абу, отец, после запаха иерихонской розы так терпко, тепло пахнет потом ваш таллиф, на котором всегда блестят и колятся мелкие стружки и щепки от обструганных дерев, когда вы делаете плуги и ярма.
Отец, когда Господь дает человеку мудрость в детстве иль в молодости его, то зачем ему старость с её печалью слёзной и болезнями неизбежными?
Ведь старость дана для мудрости.
А если мудрость приходит в детстве, то зачем юность и зрелость мужа, и ветхость старца?
Эллины говорят, что Господь забирает своих мудрецов, любимцев в молодости, чтобы избавить их от мук земной жизни.
Я хочу уйти к Господу на детских упругих ногах, а не на старых, шатких, отец...
Мальчик печально глядит на отца, на его изношенные ноги в сизых ве¬нах.
Он едва доходит отцу до живота.
Иосиф невысок, но крепок, широк, как старая олива. Плотнику нужно крепкое, приземистое тело.
Иосиф говорит:
-Кто сказал тебе эти Слова? В каких синагогах фарисеи, саддукеи, книжники-соферимы сказали тебе это?
Иль Моисей в пустыне иль на Синае говорил?
Иль царь Давид средь стад пылящих?
Иль Илия средь шатров бедуинов?
- Отец, и что есть люди, которые получают мудрость не от людей, не от Книг, не от школ земных мудрецов, а от Бога? а от Небес?
Как одинокие пастухи, которые в ночах говорят с овцами, с травами, с камнями, с водами, со звездами и с их Творцом?
И таких ненавидят человеки и хотят убить, как чужих.
Отец, и что я так возлюбил пастухов, и бегу к ним на горы, и в долы прох¬ладные их.
А в больших городах гнездится смерть и диавол.
И я не хочу никуда уходить из нашего малого Назарета, а только к пустынным, молчаливым пастухам галилейским...
Отец, однажды шел близ Назарета китайский караван с барусовой камфарой.
И там сидел на верблюде китаец-даос с косой…
Глаза его были закрыты, и он сладостно играл на нефритовой свирели.
Я сказал ему: "Учитель, куда идет твой караван?"
Он сказал: "Я никуда не иду. Я недвижно сижу в Китае на крыше фанзы недвижной моей... Это барусовая камфара идет, кочует..."
И еще он сказал: "Бойся больших городов и далеких путешествий..."
Отец, я знаю, что все дороги и тропы из Назарета идут к смерти моей...
И зачем рожденный для бесед с Господом должен идти к людям?.. Пророк должен беседовать с Богом, а не с народом…
- Чадо! вот змея мудра потому, что всем телом лепится, льнет, струится по земле… И не ползает далеко, а зиму и лето проводит в жилище своем.
А глупые птицы перелетные летят над землями и народами, и многие охотники убивают их.
Чадо! Сын мой! будь как змея, а не птица...
- Отец, но я возлюбил птиц...
Вот они!..
ГЛАВА ТРЕТЬЯ.
-Чадо! Чадо! Сын мой, Иешуа, Иисус, ты где?
- Абу, абу, отец, отец, опять я на крыше камышовой дома нашего, где землица для прохлады насыпана, и вот роза иерихонская взялась и поднялась тут.
Отец, тут я птиц кормлю, и голуби берут с руки моей прирученно.
А горлицы, и черные дрозды, и жаворонки хохлатые пугливы и клюют с землицы на крыше хлеб разбросанный мой, и пьют воду из двух кувшинов глиняных...
Отец, глядите, глядите - а весенние перелетные великие птицы, журавли и аисты, с ликующего аметистового неба слетают на малую крышу мою и плещутся крыльями усталыми, покрывая бедную крышу нашу...
- Чадо, чадо, гляди - и что птицы тысячелетние свои пути небесные оставили, и сходят с путей, и садятся на крышу нашу?
О, Боже!..
Сын, иль такое тепло, ласкание, любовь идут от ладоней Твоих, и птица кочевая, осторожная чует эту любовь, восходящую, как пар от вешней земли, и сходит с путей своих…
О, Боже!..
А потом человеки пойдут, сойдут с путей своих тысячелетних и пойдут за Тобой, Дитя, Чадо Авраамово, аки эти птицы смиренные...
О, Боже!
Но я не доживу, не увижу, не пойду за Тобой...
- Отец, отец, я так люблю гладить птиц по перьям их… Всегда я хотел погладить летящую птицу, иль стрекозу парящую, иль горлицу причудливую, затейливую, иль жаворонка по хохлатой головушке...
И вот птицы пришли на крышу мою, и я глажу их… И их множество крылатое, трепещущее, и тесно мне от птиц слетающих...
- Чадо! Сын мой! уже хлеб и вода кончились в доме нашем...
- Отец, но есть еще тайное, сладкое, дурманящее сирийское вино в медном хуме-кувшине вашем....
То вино, которое по римским законам дают осужденным на казнь на кресте, чтобы смирить муку их...
И мне будут давать...
Но этих слов Иосиф не слышит...
Нет. Слышит…
Иосиф смиренно опускает голову, и страждет, и шепчет неслышно, для себя:
- Мальчик, откуда Ты знаешь о кресте и вине крестном?
О, Боже! как хорошо, что я не доживу до тех дней, до того Креста , до того вина...
А Мария Матерь доживет... а жены сильней мужей... а я стар и не увижу...
О Боже!..
- Отец, отец, куда ушли вы?
Давайте дадим птицам крестное вино, и они станут пиаными и добрыми, как наш вечнопианый сосед Малх, служитель храмовый, книжник-соферим-"кипай".
Который блаженно закрывает глаза, когда проходят молодые жены и девы, иль накидывает на голову глухое покрывало, чтобы не соблаз¬ниться, не искуситься, и оттого слепо ударяется, тычется больно о стены домов и ограды острые, но не впускает в душу древний соблазн, поядающий грешных мужей и жен.
О.лучше избить слепое тело, чем искусить праведную душу.
Да, отец?..
Мальчик улыбается на крыше среди птиц несметных
- Отец, а вы соблазнились Матерью моей?..
И тут слезы явились в очах Дитя и в глазах отца.
- Абу, абу, отец, отец, не печальтесь, не клоните голову многоседую в жемчужных стружках, щепках плотника…
Отец, я знаю тайну.
В дальнем, дальнем поле у горы Сулем, где живут филины и куда не ходят даже пастухи со стадами своими , Ангел Господень поведал мне...
- Чадо Небесное, и я не знал, пока не увидел того Ангела...Мальчик, мальчик, как же Ты любишь всех живых на земле!..
С самого дня, как пошли Твои ножки по земле - Ты любишь всех...И как новорожденный теленок тычешься во все колени, упираешься во все подолы, как в соски млечной матери… И убегаешь со всеми караванами...
И я закрываю глухо двери, когда идут караваны...
Иль Тебе не хватает любви Матери и отца Твоих?
И сестер , и братьев Твоих?..
Иль Ты не наш?..
И во всяком прохожем муже - видишь отца...
И во всякой жене - матерь
Дитя любит всех и ждет любви от всех, а все равнодушно проходят мимо и далее любви.
Бог - это любовь ко всем человекам.
Чадо - и Ты пойдешь искать эту любовь...
И потому мать, отец, семья, дети, народ, земля, родина, дом, язык, родня, соседи - это сладкая пыль под босыми ногами Странника Апостола Любви...
Под Твоими ногами, Чадо…
Но гляди, Сын - хлеб и вода иссякли, и птицы поднялись и ушли на пути свои.
И Ты один остался на крыше средь палых перьев...
Великая Любовь ко всем - это великое одиночество...
- Отец, а птицам не хлеб и вода нужны, а любовь, а я устал ласкать их.
Отец, отец, а почему люди всегда печалятся и плачут, когда видят перелетных, высоких, вольных, уходящих птиц, птиц, птиц?
По каким дальным, прошлым богам, кумирам, гнёздам, рожденьям, языкам, соседям томится некрылатый человек?
Что чует в птицах уходящих?
Какие родины вспоминает?
Почему человек так неотвязно, жгуче любит этот земной мир?
Потому что он много раз жил в этом мире и узнает его, как родной пыльный дом...
Почему человек так любит путешествовать по миру?
Потому что он ищет дом, где когда-то, в других рожденьях и землях, тысячи лет назад, был более всего счастлив и любим...
А весной птицы летят в северные снежные земли, а осенью в жаркие
Индию и Персию, откуда пришли Балтасар, Гаспар и Мельхиор - Волхвы
Рожденья моего.
И я пойду за весенними журавлями в северные страны и народы.
И я пойду за осенними журавлями в Индию Шакья Муни и в Персию
Огненного Заратустры...
- Чадо, Чадо, так долго ждали мы Рожденья Твоего, а Ты уже хочешь покинуть нас. А я уже стар и не выдержу прощанья...
…Но тут на пустынную крышу опустился пеликан, летящий от потока-вади Киссона к озеру Галилейскому.
И в клюве у него была живая рыба, и он сложил её у ног Иисуса, и поднялся, полетел к озеру своему.
Тогда Иисус сказал отцу своему:
- Вы видите - он прилетел не из-за хлеба и воды.
И принёс нам пищу нашу...
Но тут над щедро осыпанной перьями крышей низко пролетел аист. И в клюве его маялась малая речная черепаха, и Мальчик воскричал:
- Отец, зачем аист несет черепаху? Разве жизнь её не в воде, а в небе?
Иосиф сказал печально:
- Аист несет черепаху для птенцов своих…
И смерть черепахи - их жизнь...
Тогда Мальчик, тогда шестилетний Мальчик - еще Дитя, Агнец в пуху -зарыдал...
И отец удержал Его, потому что от слез и горя Он мог упасть с крыши.
Но Иисус побежал к старой пыльной акации, жёлтые цветы которой Он любил есть, и которые помогали от зубной боли.
Он побежал к акации, на вершине которой, в ветвях раскидистых, сотворил широкое гнездо аист, и Иосиф помогал ему строить, и спугнул птицу, и осторожно, что бы не тронуть птенца в пуховой сокровенности родильной его, снял, спас черепаху и больно оцарапался, окровавился о жесткие ветви.
Но Он не радовался, а рыдал...
- Абу, абу, отец, отец, я вернул черепаху в реку, но разве вернуть всех черепах, которых аисты несут в гнезда свои, чтобы убить для птенцов своих?
Отец?..
Господь?..
Ты так сотворил жизнь?..
Жизнь – смерть, жизнь - смерть... жизнь через смерть...
А я не хочу смерти….
Я хочу вечной жизни для всех человеков, для всех зверей, для всех птиц...
И для себя...
Я хочу вечно сидеть на вечной крыше средь вечных птиц средь вечной весны...
Господь?..
- Отец!
А по римским законам - Распятых оставляют на крестах, чтобы птицы расклевали их...
А птицы не будут клевать меня...
.. .А в маленьком каменистом, глиняном лазоревом затаившемся Назарете стали говорить, что мальчик Иисус останавливает и опускает перелетных птиц с небес...
