Картинки с выставки. Портрет резидента

Накануне 100-летия Красной Армии, 21 февраля 2018 года, в Российском историческом обществе состоялось открытие выставки «Золотые страницы истории разведки», которая включает 29 портретов выдающихся советских разведчиков, выполненных с помощью современных технологий обработки полиграфического золота. Открывая галерею, директор Службы внешней разведки Сергей Евгеньевич Нарышкин дольше других задержался у портрета Героя России, полковника Александра Семёновича Феклисова, который ему представила дочь разведчика Наталия Александровна Феклисова-Асатур.

Александр Семёнович родился 9 марта 1914 года в Москве у Рогожской заставы в одноэтажном деревянном домике в бедной рабочей семье. Родители были малограмотными, и Саше пришлось рано начать свою трудовую жизнь. Видимо, так бы и остался он грузчиком или помощником кочегара, если бы не Октябрьская революция, открывшая новые горизонты трудовому народу. В 1922 году Саша пошёл в школу, а в 1939 году окончил Московский институт инженеров связи. Как раз в это время возглавивший НКВД СССР Лаврентий Павлович Берия проводит кадровую реформу органов госбезопасности. Начальником внешней разведки становится 30-летний Павел Михайлович Фитин. Вместе с ним в разведку влилась целая плеяда талантливых молодых людей, среди которых заместитель Фитина по научно-технической линии Виктор Лягин, а также Квасников, Яцков, Барковский, Молодцов, Кудря и многие другие. То же самое происходит и в центральном аппарате контрразведки – там начинает работать, например, Николай Кузнецов. Именно эти люди вскоре полностью оправдают кадровый выбор Берии и золотыми буквами впишут свои имена в историю Великой Отечественной войны, Атомного проекта и «Холодной войны». Во многом именно благодаря им мы победили фашизм и создали ядерный щит Родины.

Один из них, простой парень с рабочей окраины Саша Феклисов, после окончания Школы особого назначения в Балашихе был направлен в 1941 году в Нью-Йорк, в 1944 году получил на связь Юлиуса Розенберга – убежденного антифашиста, который сумел привлечь к работе с советской разведкой семерых своих друзей-инженеров и двух родственников. Работа с этой группой была очень интенсивной и продуктивной: друзья Юлиуса добывали американские военные секреты в области электроники, радиолокации, химии и авиации. В своей книге «Признание разведчика» Александр Семёнович пишет, что версия американской пропаганды о причастности Юлиуса Розенберга к добыванию американских атомных секретов – ложь и вымысел. Предлогом для подобных утверждений стало то, что младший брат жены Юлиуса – Дэвид Грингласс – работал механиком в американском ядерном центре в Лос-Аламосе. Он действительно выразил желание помогать советской разведке. Но переданные им чертежи и другие сведения не имели никакой ценности по сравнению с информацией, которую в годы войны (1943-1945) получали работавшие вместе с Феклисовым в нью-йоркской резидентуре Яцков и Квасников от участника Манхэттенского проекта, знаменитого немецкого физика-атомщика Клауса Фукса. Он передал им научно документированную информацию об атомной бомбе, сброшенной американцами на Нагасаки в 1945 году.

В свою вторую командировку в Лондон в 1947 год Александр Семенович поехал в качестве заместителя резидента по научно-технической разведке. К этому времени Клаус Фукс уже вернулся из США в Англию и работал в британском ядерном центре Харуэлл. И вот теперь связь с ним поддерживает лично сам Феклисов. 13 марта 1948 года Клаус Фукс передает ему документы по созданию супер-бомбы – то есть водородной бомбы. Как пишет сам Феклисов, в тот день Фукс вручил ему патент К. Фукса и Д. фон Неймана на изобретение «классического супера».

С 1955 по 1960 годы Феклисов — начальник американского отдела ПГУ (внешняя разведка) КГБ СССР, а в 1960-1964 годах под именем Александр Фомин возглавляет резидентуру КГБ в Вашингтоне и вносит решающий вклад в урегулирование Карибского кризиса.

Чтобы уточнить отдельные штрихи к портрету этого выдающегося человека, накануне его дня рождения мы встретились с его дочерью Наталией Александровной Феклисовой-Асатур, которая, кстати, родилась во время пребывания родителей в Нью-Йорке.

— Наталия Александровна, недавно мы с Вами присутствовали в Российском историческом обществе на открытии выставки «Золотые страницы истории разведки», на которой были представлены портреты 29 разведчиков, среди которых и Ваш отец – Александр Семёнович Феклисов. Открывал выставку директор Службы внешней разведки России Сергей Евгеньевич Нарышкин. Таким образом, Ваш отец вошел в число трёх десятков лучших советских разведчиков. Что, по Вашему мнению, привело Александра Семёновича на Олимп разведывательного сообщества России?

— О том, что наш отец разведчик, мы с сестрой узнали довольно поздно – когда уже окончили институты и завели собственные семьи. До этого мы считали, что наш отец является сотрудником советской дипломатической службы. И лишь позже мы узнали, что он прожил уникальную жизнь разведчика. Папа отдал этой работе 35 лет, из них 15 лет он провел в долгосрочных командировках: в Нью-Йорк, Лондон, Прагу и Вашингтон.

— Кстати, одним из тех, кого завербовал Ваш отец во время своей командировки в Нью-Йорк, был Мортон Собелл, главный радиоинженер компании «Дженерал электрик», проходивший по одному делу с супругами Розенберг и получивший 30 лет каторги. Самое удивительное, что Собелл до сих пор жив – 11 апреля ему исполнится 101 год. Так что та давняя глава истории еще не закрыта.

— В те годы, о которых Вы говорите, атомная разведка еще не была главной задачей в работе отца. От группы Розенберга, в которую входил и Собелл, он получал информацию по новым видам вооружений в самых различных областях. А вот в Лондоне папа уже курировал разведывательную деятельность именно в области ядерного оружия и встречался с Клаусом Фуксом, который передал ему в 1948 году очень важные документы по водородной бомбе. Эти встречи продолжались до марта 1949 года, когда Клаус Фукс перестал выходить на связь и стало известно, что он арестован. Кстати, на допросах, когда Фуксу предъявляли фотографии всех сотрудников советского посольства, он ни разу не указал ни на одну из фотографий Александра Семёновича.

— А в Лондоне в то время находилась вся ваша семья?

— Да, мы вместе с мамой были рядом с отцом. Я ходила в английский частный детский садик, играла с английскими детьми, а мама работала в советском посольстве. В школу я пошла уже во время следующей командировки отца в Чехословакию. В 1955 году мы вернулись в Москву, а в 1959 году отец сопровождал Хрущёва во время его миссии мира в США. Хрущёв провел там две недели, а отец со своими коллегами обеспечивал его безопасность.

— Это по-видимому повлияло на дальнейшую карьеру Александра Семёновича?

— На этот счёт существуют различные версии. Как бы там ни было, в свою третью длительную командировку в Вашингтон в сентябре 1960 года отец поехал уже в качестве резидента советской внешней разведки, где он работал под фамилией Фомин советником советского посольства. В первый же год командировки он обзавелся большим кругом знакомств во всех сферах американского общества, в том числе и среди журналистов. Одним из них стал популярный тележурналист Джон Скали. В лихие дни Карибского кризиса официальные дипломатические каналы перестали работать, поскольку ни посол Анатолий Добрынин, ни наш представитель в ООН Валерьян Зорин не располагали данными по переброске советских ядерных ракет на Кубу. При этом они уверяли американцев, что на Кубу завозится чисто оборонительное вооружение. Американцы, располагавшие данными воздушной разведки, им не верили.

— Как известно, 14 октября 1962 года американский самолёт-разведчик U-2 обнаружил на Кубе советские ракеты Р-12, способные нести ядерные боеголовки. Руководители армии и ВВС США тут же заявили о необходимости нанесения немедленного бомбового удара по пусковым установкам и последующего вторжения на Кубу.

— И вот тогда брат президента Кеннеди – Роберт Кеннеди – поручил своему другу детства Джону Скали встретиться с советским дипломатом Фоминым. На самом деле американцы знали, что Фомин – это резидент советской разведки, и на него даже было заведено дело в ФБР. В 2000 году продюсер и актер Кевин Костнер снял фильм «Тринадцать дней», в котором звучит и фамилия Феклисов: «Его подлинное имя Александр Феклисов, — говорит советник американского президента. — Это супершпион! Главный разведчик КГБ!»

— А как развивались события дальше?

— 22 октября Джон Скали позвонил отцу и пригласил его на ланч в ресторан «Оксидентал» – как потом стало известно, по просьбе Роберта Кеннеди. В тот же день вечером президент Кеннеди выступил по телевидению с объявлением морской блокады Кубы. Ситуация с каждым днем накалялась все больше. 26 октября утром уже отец пригласил Скали в тот же ресторан «Оксидентал» и в ходе разговора, узнав, что готовится массированное вторжение на Кубу, заявил, что в этом случае ответным шагом Хрущёва может стать захват Западного Берлина советскими танками. Это была чистая импровизация отца – никто его не уполномочивал делать такие заявления. Однако Скали был поражен настолько, что тут же прервал встречу и бросился с докладом Белый дом. В тот же самый день, буквально спустя три часа, Скали вновь вызвал отца на встречу и передал ему для Хрущёва предложения руководства США по урегулированию кризиса: 1) СССР демонтирует и вывозит с Кубы ракетные установки под контролем ООН; 2) США снимают морскую блокаду Кубы; 3) США публично берут на себя обязательство не вторгаться на Кубу. И дополнительное условие – через 6 месяцев американцы убирают свои ракеты «Юпитер», нацеленные на СССР, с территории Турции и Италии. Так по линии КГБ через Александра Семёновича был установлен канал связи Вашингтона с Москвой, который вошел в историю как «канал Скали-Фомин». Был найден компромисс, и ядерной войны удалось избежать.

— В послесловии к новому изданию воспоминаний Вашего отца «Признание разведчика» Вы пишите, что после возвращения в Москву у Александра Семёновича, которому исполнилось всего лишь 50 лет, возникли сложности: места в центральном аппарате разведки ему не нашлось и к очередному званию его не представили. Как Вы это объясняете?

— На мой взгляд, руководство страны и службы решило, что о роли разведчика Феклисова в урегулировании Карибского ракетно-ядерного кризиса можно и нужно умолчать. Все лавры успешного разрешения кризиса присвоили себе наш посол в США Добрынин и министр иностранных дел СССР Громыко. Профессор международного университета «Дубна» Акоп Назаретян пишет, что «трудно удержаться от нервной усмешки по поводу того, как в судьбоносный для планеты момент переплелись личные и политические амбиции». Вероятно, присутствовало чувство зависти к отцу из-за его решительных и эффективных действий в момент планетарного кризиса. Добрынин, например, потом написал в своей книге «Сугубо доверительно», что Феклисов, занимая в своей структуре довольно высокий пост, «большую часть работы брал на себя, не перепоручая ее своим подчиненным». Да, у отца не было барских замашек. Он действовал как солдат на поле боя. При этом он прекрасно понимал, что рискует и своей карьерой, и судьбой своей семьи, и все же брал всю ответственность на себя. Многие из его коллег считали, что ему должны были присвоить генеральское звание, и тогда положение семьи могло бы стать совсем иным. Но этого не случилось, и мы по-прежнему жили тихо и скромно. А ведь отец понимал, что сделал огромное дело и для страны, и для всего мира. В США работу канала «Скали-Фомин» оценили сразу: Джону Скали поставили памятник, он был американским послом в ООН, над одним из столиков фешенебельного вашингтонского ресторана «Оксидентал» висит табличка: «В напряженный период Карибского кризиса (октябрь 1962 года) таинственный русский мистер “Х” передал предложение о выводе ракет с Кубы корреспонденту телекомпании “Эй-би-си” Джону Скали. Эта встреча послужила устранению возможной ядерной войны». Вновь хочется сослаться на профессора Акопа Назаретяна, руководителя Центра мегаистории и системного прогнозирования Института востоковедения РАН: «Эти два человека — Феклисов и Скали — спасли не просто миллионы жизней, а цивилизацию планеты Земля. Это были дни и часы мировой истории, весьма скромно запечатленные в России неблагодарными потомками».

— А как дальше складывалась карьера Александра Семёновича?

— Ему было предложено заняться научно-исследовательской работой в области разведки. Он сумел написать и защитить диссертацию на соискание степени кандидата исторических наук и с 1968 года преподавал в Краснознамённом институте КГБ СССР. Сейчас это Академия внешней разведки. Он занимал должность заместителя начальника института и вышел в отставку в 1974 году, но после этого ещё 12 лет работал консультантом.

— А как Александр Семёнович встретил «перестройку»?

— Встретил он её резко отрицательно. Он ругал Горбачёва, он ругал Ельцина, всегда голосовал за коммунистическую партию. В нашей семье хранятся мемуары отца, в том числе еще не расшифрованные и не обработанные мною полностью, в которых он прямо пишет об этом.

— Действительно, Александру Семёновичу не откажешь в смелости и прямоте. Он первым рассказал широкой общественности об «атомном шпионаже» и о вкладе советской разведки в создании ядерного оружия в нашей стране. Его первая книга «За океаном и на острове» вышла в 1994 году, то есть ещё до появления воспоминаний Павла Анатольевича Судоплатова. Но конечно более подробно и основательно Александр Семёнович пишет обо всем этом, включая работу с Юлиусом Розенбергом и Клаусом Фуксом, в своей главной книге «Признание разведчика», вышедшей в 1999 году и переизданной Вами в 2017 году.

— В 1990-е годы написать правду о Розенбергах отца попросил тогда уже серьезно больной друг и соратник отца Анатолий Антонович Яцков, с которым они вместе работали в Нью-Йорке. Отец выполнил просьбу друга. Из его книги «Признание разведчика» мы узнаем, что в декабре 1943 года для участия в Манхэттенском проекте в Лос-Аламос в составе группы английских ученых прибыл крупнейший физик-теоретик, антифашист и советский агент Клаус Фукс. Центр принял решение, что связь с Фуксом должен поддерживать гражданин США Гарри Голд. Он передавал полученные от Фукса материалы Анатолию Яцкову (оперативный псевдоним «Яковлев»). При этом Голд один единственный раз встретился с родственником Розенберга – Гринглассом, входившим в группу Яцкова. Но именно эта встреча оказалась роковой для всей разведывательной сети и для Розенбергов. В 1947 году Голд был перевербован ФБР, во всем признался и выдал известных ему участников разведывательной сети. В мае 1950 года он был арестован. Когда Грингласс узнал об этом аресте из газет, он запаниковал и даже подумывал о самоубийстве. В первый же день своего ареста он дал письменные показания о своих связях с советской разведкой. 18 июля 1950 года ТАСС сообщило об аресте Юлиуса, а 12 августа – Этель Розенберг. Затем был арестован Мортон Собелл. Ему, как и Розенбергам, а также отсутствующему «Яковлеву» – Анатолию Яцкову – было предъявлено обвинение в заговоре с целью шпионажа против США. 21 мая 1951 года Юлиус и Этель Розенберг были приговорены к смертной казни на электрическом стуле, а Мортон Собелл – к 30 годам тюремного заключения. Отец считал, что смертный приговор Розенбергам – это реванш, месть контрразведки США за дело Клауса Фукса, который передавал СССР во время войны и после нее важнейшие атомные секреты по идейным соображениям. Анатолия Яцкова вместе с семьей удалось вовремя вывести с территории США и доставить на родину. Обо всем этом отец первым подробно рассказал на страницах своей книги «Признание разведчика». При этом он подчеркивает, что даже перед лицом смерти супруги Розенберг остались верны идеалам социализма, своей любви к Советскому Союзу и не выдали никого из советских разведчиков. 19 июня 1953 года Юлиус и Этель Розенберг были казнены, расставшись с жизнью, не проронив ни слова. Газета «Нью-Йорк таймс» писала, что Розенберги «приняли смерть с самообладанием и хладнокровием, которое удивило всех присутствующих».

— А как восприняли книгу «Признание разведчика» в различных кругах российского общества?

— Тираж 11 тыс. экземпляров разошелся очень быстро. Интересно, что в этот момент разведчику и писателю Феклисову уже исполнилось 85 лет. Однако не всем понравилось, что он написал о своей работе с Юлиусом Розенбегом и Клаусом Фуксом, которые так и не были ни отмечены, ни награждены ни СССР, ни Россией несмотря на ту огромную помощь, которую они оказали нашей стране в годы войны, в «холодный» период и во время ядерного противостояния. В архиве отца мы нашли шеститомное издание «Истории российской внешней разведки» 2006 года. В главе про атомную разведку отцу посвящено полстраницы, а событиям, связанным с Карибским кризисом, отведено четыре с половиной строчки. Я была глубоко возмущена и разочарована.

— Видимо после этого вы и решили переиздать книгу отца. В прошлом году Вам удалось это сделать. Расскажите пожалуйста читателям, чем примечательно это издание, которое все еще есть в продаже.

— Во-первых, в первом издании книги было очень много разного рода опечаток и ошибок. Семья провела большую работу по редактированию текста. Во-вторых, в экземпляре отца 1999 года на полях были отчеркнуты карандашом и ручкой некоторые абзацы и стояло «nota bene» — и в издании 2017 года (Александр Феклисов. «Признание разведчика. Миссии: атомная бомба, Карибский кризис») эти места даны курсивом. Кроме того, в новое издание включено 30 фотографий, отражающих жизненный путь отца. Я глубоко убеждена, что на примере Александра Семёновича Феклисова, который вышел из простой рабочей семьи и стал резидентом советской разведки в Вашингтоне, вполне можно воспитывать современное поколение молодежи. «Разведка сделала нас людьми», — любил говорить отец.

— На мой взгляд, книга Александра Семёновича Феклисова «Признание разведчика» безусловно стоит в одном ряду с такими книгами, как «Разведка и Кремль» Павла Анатольевича Судоплатова и «Вымысел исключен» Юрия Ивановича Дроздова. Вместе эти три книги составляют классику мемуарного жанра советской внешней разведки.

Феклисов А.С. Признание разведчика. Миссии: атомная бомба, Карибский кризис. — М.: АРГАМАК-МЕДИА, 2017 год.