Карл у Клары СПЁР-таки кораллы…!
Иные дни… Иное время…
Распотрошённое-разворошённое до основания стихией бурного…, или насильственного?, перерождения. Перекипевшее изнеможением всяческой опостылости чрево человеческих сознаний. Страшно говорить – скольких. Пленявшая вымученными десятилетиями слух сказка тысячи тысяч дней и ночей. Бесконечная полифоническая услада, лившаяся из почерневших от напряги всемерного внушения уст всех, так называемых, новых и неутомимых кормчих, гипнотически-искусно её вещавших. Бородатых и без бород, лысых и заросше косматых, но бубнивших, без смущения и без передыху, одно и то же. Хотя, какие они новые теперь, кормчие эти. И сколько уж лет той их сказочке, о бездонной манне Земной:
- Сама, есть такое место на Земле!, падает она там, маннушка небесная, сама в открытый рот. Стой-зевай, а она в него падает. Ну там же она, там, не видите, что ли, совсем близко, за горами. - Да за какими? Вы ж на мостках своих капитанских стоите, вам виднее оттуда. Да ещё в трубу прозорную…, то есть, не как-либо что, а что-либо как, смотрите! - Смотрите-смотрите! Не отвлекайтесь ненужным многословием. Культурные же люди здесь собрались! Фи…, ей Богу!– Мы-то смотрим, культурные, да. Да-к, когда же вы оттуда слезете!? Сколько вас ещё на плечах держать, с мостками вашими, … …!? Стоите там, наверху, топчитесь…, да ещё топочите, как жеребцы необъезженные… Пыль одна на головы сыпется. Чихать всё время хочется. Тьфу! Принесла же вас сюда сила нечистая. Одна половина ваших мозговых извилин выбрала вам эту дорогу к нам. А вторая где была? Интересно нам это знать, любезнейший.
- Да вон же она, вон… Облака, что ли, там замаячили... Да пройдут они, пролетят мимо, сейчас подуем на них, все вместе! Ах, досада, какой утончённый художественно-божественный образ перед глазами проплывает… Лик видится… Мадонна, наверное… Неуловимый сюрреализм, просто! Остро заточенный мираж неутолённых желаний... Манна стекает с неба… Камни под ногами…, ах!, они тоже начали растекаться! Это – сон? Ущипните меня! Надо поверить, что это … - ЯВЬ! - Кудрявая тирада желудочно-печёночного восторга сопровождается клоунадой жестовых элементов с эффектно-театральным заламыванием ладоней обеих рук, вытянутых на уровне высоко поднятого подбородка. И всяческим сиянием глаз на действительно просветлённой физиономии. Что должно было уравнять-сблизить слушателей со сказочником, средне обобщенным, объевшимся перед выступлением, по вечной плебейской ненасытности своей, белены словоблудия: знал сказочник, что никогда им, букашкам-моллюскам, невидимым и под микроскопом, не разжиться его талантами отменного оратора-потрошителя глубинных мозговых застоев. ОРЛЫ НЕ ЛОВЯТ МУХ! - Перегаром безумия подуем, так понимать? Приправленным сладко поперчённым патриотизмом? Манну же небесную по утрам и с чистыми, отрешёнными от крохоборства мыслями в головах собирать надо. Да натощак ещё. А вы, что, с бухты-барахты снеслись, нате, вам, пожалуйте! Ходили-бродили где-то. Пришли-явились. Подуем. Смотрите-смотрите... Да куда же смотреть-то, говорите!?
- Не видите! Не видите… Не дано вам… Увидеть… - Вздох неизлечимого, передающегося полово-капельным путём, патриотического отчаяния. - Да куда уж нам, планктону безликому, человеческому! Привычные же мы к пузырям мыльным. Да ещё, жвачку ща дожуем и позабавимся потом. Во-во, смотрите, один уже дует… пузыри свои… А манна… Не…, не для нас это. Породы не хватает. – Ну как же! Возьмите себя в руки! Или не патриоты вы своих мыслей!? Ловите день свой!!! Ну-ка! Все вместе!!! - Да нам бы потоптаться на одном месте… Плёвое дело, ботинки поменять. Сменить чёрные – нам жёлтые. Да и умы у нас не для того…, не для этого, то есть, повёрнуты… Вот, пятнадцать лет жизни своей всуе отмотали…, год – за три. Загибать пальцы, чё…, на какой руке-то? Или уже не надо…? А штаны, вот, хоть их не протёрли… Очень острое ощущение щекочет под ложечкой, от постоянной новизны на одном месте, надо сказать. А мозгов тут, ну в этом щекотливом деле, и вовсе не надо. С манной вашей, то есть, шуточкой, что уже перевернула верх дном головы наши… Проглотили мы её. Культурные же люди. Не гопники какие-то, с бродячими ужимками. Те, не отрицаем, были здесь и такие, самолично и конкретно смотали давно отсюда. Для скоропостижного понимания своего дальнейшего существования. Не захотели дальше умудряться высоко вибрирующими тонами местной жизни. Ну не культурные же, вот гопота.
Ты подумай! Цветами весенними, видишь ли, стало тут плохо пахнуть. Сосредоточиться для них стало, вдыхающих такой аромат, что карамболь.
Да что с них взять?
Действие на сцене сопровождается весёлой музыкой и исполнением эффектными девицами крайне непристойного танца канкан – да здравствует композитор Оффебах, его озвучивший - с задиранием, неприлично высоко, обтянутых в красивое бельё стройных женских ног. Потом публика жадно разжигается обозрением прыжков, скачков, шпагатов и других резких движений, которых становится всё больше и больше в танцевальных партиях девиц, под ускоряющуюся всё время музыку… И под радостные взвизгивания девчонок. Аншлаг! Ну просто очень-очень аншлаг!
…Сказка, обернувшаяся мутным зловещанием, одурманившей мозги былью. А были же, помнится, памятные ночные бдения над запретным забугровым чтивом, замусоленным на каждой своей страницы жирнющими отпечатками пальцев любознательных и очень страстно охочих до перемен правдолюбцев-чужаков. Ох! И сколько же их было. Жаждавших, ну…, помиравших от нетерпения, чтобы по-другому всё стало… Ну не так, как было прежде.
Зачем?
Потом - побег-забег от своего былого. Скачок-прыжок, сто процентов!!!, в новое настоящее. Плевать, что наугад! Да подумаешь!, какие-то невинные проделки многомиллионно-голОвой, ощетинившейся оскалом принятия аффекта толпы, то есть, массово-биологической плоти. Но - трудно. Да вообще никак и в никаких параллелях несопоставимое, оказалось оно, настоящее, с растёкшимся под ногами прошлым. Или то булыжники проплаченного кровью покаяния растаяли? Да горе не снимешь с тела, просто так, как рубаху или платье.
А было дело, рубанули, с пылу-с жару, что есть сил и с молодецкого плеча. Да топорик-то, охмурённые несмышлёныши, был припасен заранее. Не рояль же, чтобы прятать такую тяжёлую бандуру в кустах. За пазухой иудушкин инструментишка был, вестимо.
Так это, что, у нас?
- Не было такого у нас, от родя! Что же было делать тогда? Отправили нас в Америку. Постигать этот эластичный жанр – мюзикл.
Мьюзикл, ещё чуть-чуть поварганить и получилось бы – нью-зИкл. Что-то новое этакое… Чтобы вообще – не как у всех, а только у нас. И для ума, и для подтанцовывания. Или для задней подтанцовки, получается, тоже? Пока солисты чувственно солируют на бампере сцены. И всё какое-то такое разумное мельтешит перед глазами! Аж с ног сшибает!
- Да-да, учились мы там в Джульярдской школе. Послали нас туда.
Для уточнения, в одно из крупнейших американских высших учебных заведений в области искусства и музыки. Расположенном в нью-йоркском Линкольн-центре.
Да и замечательно прекрасно, раз послали. Карманы-то ваши тогда – в одном заря занимается, а в другом – день смеркается. Да уши широко развесили, рты – ещё шире раззявили, слушая тяготы нашего, вас же послали?, ну, всеобщего внедрения в ряды их заокеанского мью…сИкла, что ли? Да нет, мюзикла. Что есть - “сценический жанр, произведение и представление, сочетающее в себе музыкальное, драматическое, хореографическое и оперное искусства. Несмотря на то, что английский термин «мюзикл» является сокращением от «музыкальной комедии», он может представлять собой также трагедию, фарс или драму.”
Точно, половина ума здесь. А вторая – ну никак не отягощена ни перелётами через океан, ни осознанием того, что все иностранные языки отлично, просто замечательно здорово переводятся на русский. И был у нас - со злым умыслом, видать, не сказали вам перед дорожкой - в чрезвычайном фаворе такой жанр, как оперетта - сочетающим в себе и музыкальное, и драматическое, и хореографическое, и оперное искусства. И как же славно уже тогда трудились и трудятся и сейчас на этой стезе в Московском театре оперетты, имеющем полутаровековую историю со времени своего создания(!), хорошо известные, уже понятно – куда им до мюсикла заокеанского – так вот, не всем, к глубочайшему сожалению, известные , артисты – Светлана Варгузова, Герард Васильев, Юрий Веденеев, Елена Зайцева и многие-многие другие. И делают они своё дело так хорошо, как непревзойдённо хорошо они могут это делать в коллективе, воспитанным-обученным лучшими мастерами Советской театральной школы, во всех её направлениях. Разыгрываются на сцене театра дивные музыкальные пьесы Франца Легара, Пала Абрахама, Имре Кальмана, Иоганна Штрауса. Прекрасно зажили здесь и мюзиклы, к слову.
Разве что, да простится мне такая вольность, вечно недосягаемой останется высота - Опереточный Олимп, по названию, - покорённая Богом благословенной, Татьяной Ивановной Шмыгой. И время её работы в этом жанре было именно тем временем, когда, как вы верещите, У НАС НИЧЕГО НЕ БЫЛО! Ни, как это было жалобно упомянуто, школы, обучавшей этому искусству, ни своего репертуара. Да только была работа, которая строилась на новаторстве блистательных идей и чистом энтузиазме – самый трудный путь восхождения к последующему успеху всего театра.
Но уже и тогда всемерно честно упоминалось, что в основе оперетты был водевиль, который, несмотря на очевидное злословие в его адрес еще век назад, да куда России от этого деться, всё же прекрасно приживался здесь. Разбавляя оригинальность французского юмора с особенностями русско-российской культуры.
Приятно это звучит. Уже не так горит словесная пощечина, отвешенная аборигенам. И прозрение: - ах!, так это же был он! Да, тот самый он! Кто так настоятельно-“учтиво” доносил зрителям чуть более года назад пристрастие Ленина щеголять по заграницам в жёлтых ботинках. Что и сам, тот самый, так и делал, обозлённо-пошло коверкая образ титана и вождя всех народов, пытаясь подстроиться в своём лицедействе под его, Ленинскую суть.
Да по когтю льва, артист, познаётся ЦАРЬ ПРИРОДЫ. А не по жёлтым ботинкам. И по глубине и абсолютной неординарности мышления признаётся думающим человеческим сообществом мировое лидерство отдельно взятого человека. Банальные слова, но безоговорочно признанным всем Миром, как великая личность – Ленин!, - наиболее ярко воплощавшая в себе гениальность.
И вся беда трагической безуспешности его идеи о всеобщем равенстве людей в том, что не дождался он от них, позорно поведших себя человечишек, того, что с усердием доверчивого к людским слабостям великодушного человека, разложил он по страницам своих многотомных трудов – исполнения пошаговых наставлений, в годах грядущих. Чтобы, хотя бы, избавиться всем миром от сквозящей, словами Максима Горького, из всех щелей российской нищеты. Нищеты и бесправия.
…Тяжело, с адским скрипом, гигантская машина Советского социализма сдвинулась-таки с места. Беспощадно подминая под себя дремучесть веков. Кровными омовениями и криком стенаний прокладывая путь прогрессу. Впадая в хаос сопротивлявшегося ему проклятия рассвирепевшего застоя, не желавшего вникать в суть происходившего. По-крысиному выгрызая друг другу глотки… Да. Тривиальная история – в борьбе за власть. Но, между тем, маховик беспрецедентных, невиданных нигде ранее перемен заработал. Появлялись электростанции, строились заводы. Возводилось жильё для всех. Бесплатное и комфортное. Жила страна! Окружённая по всем своим границам, морским, земным, воздушным, хорошо сгруппировавшимися многочисленными стаями шакалов. Готовыми тогда и сейчас – ещё ретивее – напасть и разодрать её, эту страну, на части.
Но дряхлела гвардия партийных, ушлых-упёртых приспособленцев. Не замечая того, как быстро и уверенно образовывался народ. На бесплатной ниве всеобщего всеобуча – по тем временам – лучшего в мире. Да разрешили бы им трясшиеся всеми своими членами полувыжившие со своих умов кухаркины дети, внукам своим-кухаркиных, облачиться в джинсы и ходить заросшими, не переродились бы великолепно вымуштрованные академическими знаниями мыслители Советской эпохи в злобствующих диссидентов. Семенами своей ядовитой, кто же будет отрицать?, критики породивших подобие преисподней в стране Советов. Это – по теме вкратце.
А дальше стало понятно, почему прошедший год, ознаменовавшийся Земным звёздным сиянием величайших русско-советских литературно-юбилейных имён, был назван годом человека, который критикой своей, и прямой, и косвенной, всего ненавистного ему Советского, дотащил и свою кирпичугу в обойму ненависти, развалившей Советский Союз.
Задвинули Максима Горького на задворки. Прошло его время, человека, обличавшего крепким литературным словом российскую несправедливость. Пришло время ядовитой словесной желчи. Видится так, на долгие годы.
Шёпотом, соло, хором только-только оперившихся юнцов читаются строки из наследия нового, то бишь, прошлым годом назначенного, гуру современной литературы. На прискорбных лицах-масках бубнящего театрального молодняка – проклятие всему Советскому. Как мантра предания всей бывшей страны бесчестию и вечному осуждению.
И совсем скоро, на той же театральной сцене – мюзикл! Закрытый показ – для особым образом приглашённых. Многие из них, радостно улыбаясь, не менее весело потирают руки, привычными взглядами завзятых театралов озираясь по сторонам фойе. В предвкушении удовольствия полицезреть в постановочно-эффектном действе своё незабвенное, порочно-пошлое, как было заявлено в названии премьеры, прошлое. Какой кайф увидеть опять где-то рядом переростков в красных пионерских галстуках! И горны где-то знакомо трубят короткими мотивами-побудками. И под огромным зеркалом стоит спекулянт-перекупшик. Точь-в-точь в такой же фуражке, какие настоящие барыги когда-то носили. Бальзам на душу…, хорош лицедей в этой роли! А во внутренних полах его плаща, по роли – запретный дефицит.
- Я просил маму: купи мне рубашку за 30 рублей, а она мне – за эти деньги мы можем и до Алушты долететь. – Радостно “разговляется” приглашённый-избранный перед микрофоном корреспондентки, работающей над репортажем из “святых” предкулисий.
Щеголи-фаты, под них загримированы и одеты соответствующим образом премьеры-счастливчики, собранные со всех концов страны. Они будут рвать жилы на навороченной современными прибамбасами сцене театра, чтобы удовлетворить неуёмный коллективный оргазм ненависти к Советским будням всем, собравшимся в театральном зале. Сгруппировавшихся по рядам перезревшими на годах затяжного анархического ненастья гроздями нешуточного гнева последнего образца, привитого бородатым гуру, и еже с ним. Брызжущие, к тому же, слюной бешенства, хорошо закрепившегося в горнилах едино-ненавистнического духовного братства, как липкой паутине гипнотического кошмара.
Одни и те же лица, однако. Состарившиеся и подурневшие от постоянства внутренних изжоговых спазм, ставших последствием остервенелого, заметно попахивающего спиртным антисоветизма. Лица, годами цитирующие и повторяющие свои эмоционально надрывные афоризмы из писаний новой постсоветской идеологии. Да что-то плохо она, видать, приживается. Не разбавляется скопление закоренелых фанатов затвердевшей буйствующей паранойи уже повзрослевшими малолетками.
У них – давно свои кумиры. Да и о Союзе они мало что сегодня знают. Им это – не надо. Важнее научиться, девчонкам, вибрировать ягодицами, чтобы прекратить ненужную тянучку в школе и идти самостоятельно зарабатывать деньги. Приезжала уже одна такая группа новых ягодичных амазонок с Урала покорять Москву. Перед светлыми очима обалдевшего жюри. Ну, выиграли приезжие увеселительницы тот конкурс. Один из жюри, скромно отводивший свои глаза в сторону, когда девчонки, в творческом, взрывно-визгливом экстазе, поворачивались своими трясущимися задами к судьям, был родом из тех самых мест.
А такое - и в Америке давно есть. Догнали, наконец. И есть у них присяга флагу своей страны. Клятва верности произносится в каждой школе, варьируется только частота такого преклонения перед символом своей страны. Но не реже, чем один раз в месяц. А здесь – недоработка. Опять отстаём.
И скаутские организации в Америке, по-прежнему, есть. Направленные на осуществление общественно-полезных работ во всех американских штатах и регионах. Личный рост участников стимулируют специальные программы, призывающие участников, детей и подростков до 17 лет, к самосовершенствованию, через развитие, выполнение гражданского и духовного долга, посредством участия в местных, региональных национальных и международных проектах
Девиз скаутов — «будь готов!» Знакомые все слова, не правда? А у нас пионеры добавляли – ВСЕГДА ГОТОВ!
Однако очень сомневаюсь, что безнаказанно можно глумиться в Америке над своими вождями и национальными героями. Как это мягко сошло с рук одной клоунессе, грязно опорочившей память Дмитрия Карбышева, зверским образом умерщвлённого фашистами в немецком концлагере. Мощной струёй воды из брандспойта поливали изверги на морозе Советского генерала, пока он не замёрз. Мученическая смерть советского полководца. И многих других советских военнопленных, стоявших с ним в одной шеренге. Во имя идеалов присяге своей Родине. Не под смешки охаивания своего. Советского.
Предмет для насмешек? Сковородкой по башке, что ли?, дали в детстве новой кумирше современных бездеятельных варваров. Выкрутилась она из совсем не тупикового конфликта с цензурой. Антисоветская юродивость теперь – в почёте. Чтобы не развивался потенциал ДУХОВНОГО ДОЛГА перед страной, ересь эту, каждодневно разъедающую распахнутые настежь мозги, вбрасывают в пространство так часто, как это только возможно.
И всё же. Нет ничего более омерзительного, чем святотатство, когда позволяет себе человек очернять имена своих родителей, честь флага своей страны, глумиться над своей историей и над героями страны своей.
…Как можно понять, напрягаясь и всматриваясь в отличительные особенности мюзикла и оперетты – это два жанровых направления. В оперетте – подражание опере, а мюзикл – прямой намек на театр. Блажен, кто его понимает.
Особой частью постановки мюзикла является подбор актеров. Для каждого конкретного мюзикла подбираются разные артисты. Такая тщательность в выборе обусловливается тем, что каждая роль в мюзикле должна играться тем, кто более всего для нее подходит и соответствует всеv установкам. Ну и, безусловно, деньги в мюзиклах играют не последнюю роль, ведь этот жанр является во многие разы больше коммерческим. Поэтому вложения в каждую постановку здесь настолько велики, что описать цифрами их просто невозможно, а ведь все должно не просто покрываться, а еще и приносить доход…
С возвращением к истокам: БАБЛО РУЛИТ!
Только, зачем же охаивать при этом своё прошлое. Или нет других проблем и серьёзных драматических задач, требующих к себе внимания публики. Жаждущей развлечься посредством музыкальных, драматических, хореографических и оперных выразительных средств.
Ну развалили же уже одну страну, постоянной и методически остервенелой критикой её устоев. Зачем расшатывать всё время другую? Ничего не предлагая взамен.
С уважением, Людмила Марава. ДОНЕЦК!!!
23 февраля, 2019 года.
P.S. Задумалась, когда пришло известие о том, что замёрзла этой зимой вода в Ниагарском водопаде. От холода. Ледовая стена застывшего водного падения. С высоты 53 метров. Чудовищно неестественно. Зная, с какой мощной энергией низвергается она здесь в обычный день, на нагромождение камней у подножия водопада.
А потом посмотрела советский фильм. О хлебоуборочной поре. Когда на несколько минут внимание зрителя удерживается картинкой мощного зернового падения, устремлённого потоком свеже намолоченного зерна из широкого конвейера комбайна в кузов едущей рядом грузовой машины. И так явственно-печально подумалось, что постоянные блокбастеры с кровавыми убийствами и преступлениями, создают невыносимо убийственное моральное ненастье на экранах кино и TV.
И было понятно, что из такого действа - игровых сцен с полей во время хлебоуборочной поры - доходный мюзикл не состряпаешь… И за уши не притянешь смотреть его, если каким-то чудом и получится-таки его состряпать, специалисток по вибрированию ягодицами.
Пусть, хотя бы, картинка останется.
Она предшествует всему повествованию.
Догогу - ХЛЕБУ!
