Авторский блог Георгий Павленко 12:40 18 сентября 2016

К вопросу о великой "не-встрече"

Статья заинтересует тех, кого волнует вопрос – встречались ли А.С. Пушкин и Прп. Серафим Саровский осенью 1830-го года…

Одной из жемчужин первой книги, изданной Благотворительным фондом «Энциклопедия Серафима Саровского» - «Задушевное слово о великом подвижнике земли русской» - стал материал, посвященный исследованию вопроса о возможной встрече осенью 1830 года Преподобного Серафима и Александра Сергеевича Пушкина. По существу, осуществлён первый – коллективный – штурм утверждения Н.А. Бердяева о «не-встрече» Пушкина и Прп. Серафима, о «не-соприкосновении» этих двух «великих миров».

Что же предприняли авторы энциклопедии для доказательства обратного?

Во-первых - они исследовали хронометраж пребывания Пушкина в Болдино осенью 1830 года, который оставляет некоторую временную дельту, и которая могла быть использована поэтом для поездки в Саров. Эта версия поддерживается, с одной стороны, несоответствиями в письмах к родным при описании возможных маршрутов движения – ссылаясь на холерные кордоны поэт во много раз увеличивал предполагаемые сроки нахождения в пути, а с другой - участившимися в творчестве данного периода мотивами побега, монастырской жизни и т.д.

Во-вторых, это работы Л.А. Краваль, построенные на исследовании одного из рисунков Пушкина, помещенного в конце стихотворения «Отцы пустынники…» и на анализе рисунков, примыкающих к другим стихотворениям этого периода.

Интерес к данному вопросу требует от каждого, кому дороги имена Прп. Серафима и А.С. Пушкина не торопиться с выводами, действовать последовательно, надежно закрепляться на достигнутых рубежах. Обратим внимание на то, что для Бердяева и согласных с ним был важен не сам факт физической «не-встречи» поэта и Преподобного, а мысль их параллельного, вообще не-пересекающегося существования. Исследователям, для начала, следует доказать, что Пушкин – по крайней мере – знал о Серафиме Саровском, не мог не слышать о нем. Фактов, приведенных в книге, не так-то уж много, но самый верный путь для получения утвердительного и одновременно убедительного ответа на поставленный вопрос я вижу в следующей последовательности:

- составление «помещичьей карты» соседних с Саровым районов (уездов) и списка хозяев с указанием их наиболее частых гостей из обеих столиц;

- изучение сохранившихся архивов упомянутых усадеб, сопоставление «усадебного» эпистолярного наследия с эпистолярным наследием адресатов;

- сопоставление сфер «пушкинского» вращения со сферами, полученными в результате выше предложенных исследований.

Труд этот кропотлив, но единственно надежен. Рассчитывать на открытие каких-либо сенсационных документов, однозначно подтверждающих связь Болдина и Сарова, мне кажется, слишком оптимистично. А вот обнаружить письмо уездной барышни к своей губернской подружке с рассказом о том, что в ближнем имении – «Вы представляете, My Cousin (моя кузина), у соседей проездом…» - и т.д., и т.п. – может быть, и возможно! Огромная роль в предстоящей работе отводится, конечно же, местным краеведам, музейным и архивным работникам.

Не мне, дилетанту, учить профессионалов, но придется, в качестве примера, привести одно из явно ошибочных «сближений» В.А. Назарова. Так, он сообщает о том, что имение Нуча, проданное, по просьбе Преподобного, «питателем» Дивеевской общины М.В. Мантуровым, купил Василий Васильевич Левашов (1783 – 1848), учивший Пушкина верховой езде в Царскосельском Лицее. В те годы В.В. Левашов - командир лейб-гвардии Гусарского полка, расквартированного в Царском, а впоследствии - генерал-адъютант, граф, председатель Государственного совета. В 1826 году он был членом Следственной комиссии по делу декабристов. По слову автора, именно В.В. Левашов похоронен на территории монастыря. Далее Назаров сообщает, что близко знаком с Пушкиным был сын Василия Васильевича – Николай Васильевич, муж Екатерины Гавриловны Левашовой, урожд. Решетовой, хозяйки известного московского салона. Логично предположить, что Пушкин наверняка услышал бы от своего приятеля о Преподобном, коль скоро его отец купил имение у Мантурова. Но вот беда – годы жизни Николая Васильевича: 1790 – 1842, так что отставной гвардии поручик Н.В. Левашов почти ровесник и однофамилец лейб-гвардии генерал-майора В.В. Левашова, но никак не сын. Между прочим, на дочери Н.В. и Е.Г. Левашовых – Эмилии (1820 - 1878) был женат племянник барона А.А. Дельвига – Андрей Иванович Дельвиг (1813 – 1887). Сравнение этих дат еще раз убеждает в ошибке автора. Но мне теперь интересно – кто же из Левашовых действительно купил упомянутое имение и кто из них похоронен в монастырской ограде? И если имение купил действительно Василий Васильевич, то почему Л.А. Чирейский (автор монументального труда «Пушкин и его окружение») утверждает, что владелицей села Нуча была именно Екатерина Гавриловна? Кстати, на частую путаницу Вас. Вас. и Ник. Вас. указывают авторитетные издатели двухтомника П.Я. Чаадаева в серии «Памятники философской мысли» (изд. «Наука», М.:1991). И сколь велика была моя радость по поводу сообщения В.А. Назарова, столь же велико было и мое разочарование. «Сближения» не состоялось.

Для меня было бы исключительно важно знать: действительно ли Екатерина Гавриловна была владелицей с. Нуча? (Что, впрочем, сомнительно: если село купил отец Николая Васильевича (настоящий отец, а не выше упомянутый Василий Васильевич), то, как оно при живом сыне и наследнике досталось его снохе?..) Но если это так, то можно было бы поставить еще один интереснейший вопрос: каково влияние Прп. Серафима на философию позднего Чаадаева? Активное же духовное и интеллектуальное общение между «басманным философом» и Е.Г. Левашовой, хозяйкой того самого особняка на Басманной улице, во флигеле которого до своей смерти безвыездно жил Петр Яковлевич, можно считать доказанным… Ведь может быть, именно батюшке Серафиму мы обязаны переходу Чаадаева с позиций революционного католицизма на позиции консервативного Православия?!

Впрочем, это уже другая история, а я перейду к работе Л.А. Краваль. Прочитав ее статью «Пушкин и Святой Серафим», я кинулся к книжному шкафу, извлек книгу Цявловской (Т.Г. Цявловская. Рисунки Пушкина. М.: Искусство, 1980), открыл рисунок и… Увы! Увы, но я увидел далеко не все из того, что наобещала мне автор…Может быть и можно согласиться с тем, что изображенный монах находится не внутри келии, а снаружи, около каменного сооружения, скорее всего – монастыря, но ведь не около же деревянной избушки, напоминающей пустыньку батюшки – что было бы уместнее и вероятнее осенью 1830 года. Кроме того, светлое окно, изображенное на рисунке, представляет, скорее всего, вид изнутри на улицу, в противном случае окно было бы так же зачернено.

Замечу также, что рисунок получил название «Монах в келии», т.е. Татьяна Григорьевна также считала, что инок находится в помещении, а не вне его.

С уверенностью узнать в фигуре согбенного монаха в черных и белых одеждах именно Серафима Саровского можно лишь при очень большом – я бы сказал «слепом» - желании. И хоть само по себе такое одеяние и не канонично, но подобным образом на Руси могли быть одеты многие монахи.

Ни вид келии, ни облик старца, ни его одеяние не стали бы для острого зрения и внимательного к деталям взгляда Пушкина главными характеризующими чертами, если бы поэт захотел изобразить именно Серафима Саровского. А что бы могло стать такой чертой? Конечно - батюшкин топорик! Топорик, на который батюшка опирался при ходьбе после увечий, нанесённых ему тремя нападавшими. (Вопрос о том, кто и почему чуть ли не до смерти избил Преподобного (официальная версия – это сделали крестьяне из соседней деревни, пытавшиеся дознаться о батюшкиных «сокровищах»), как и сам факт жития Святого вне монастыря, в пустыньке, на отшибе, и его «не-каноничное» одеяние – всё это я пока оставляю без комментариев…) Замечу, однако, что Пушкин любил и умел изображать, так сказать, колющие и режущие предметы, и не упустил бы случая прорисовать топорик Преподобного со всею тщательностью. На рисунке этого нет. И я никак не могу согласиться с утверждением, что пришло время пушкинский рисунок занести в перечень прижизненных изображений батюшки Серафима…

И последнее, о чем мне хотелось бы сказать. Я согласен с тем, что русское общество последних лет царствования Императора Александра Первого и всего периода царствования Императора Николая Первого было далеко не монолитно. На одной орбите – борьба прорусских и прозападных партий вокруг престола, на другой – мощная бюрократическая машина государства. На третьей – вырождающееся дворянство и по-прежнему бесправное крепостное крестьянство. С одной стороны – все те же фонвизинские Митрофанушки, с другой – Пушкин, Вяземский, Гоголь, а с третьей – зарождающийся Орден российской интеллигенции (термин историка и публициста Б.П. Башилова (1908-1970)), могильщик Великой Империи. Был мир официальной Церкви – мир митрополита Московского Филарета и архимандрита Фотия, и был мир Руси потаенной, Руси монастырской, Руси Тихона Задонского и Серафима Саровского. Так вот, для философии Бердяева и ей сопутствующих – повторяю сказанное в начала статьи – был важен тезис не только, и не столько, о физической «не-встрече» поэта и святого, а тезис о непересекающемся существовании самих этих миров – мира русской культуры и мира русской святости. Так вот. Как бы ни был интересен сам по себе вопрос о том, состоялась ли личная встреча между А.С. Пушкиным и Серафимом Саровским, для меня важнее другое. Тот факт, что сам Святой Серафим знал о каждом человеке провидчески все, я не подвергаю ни малейшему сомнению. И с этой точки зрения для батюшки Серафима было не важно – видел ли он поэта воочию или нет. Такая встреча нужна и важна была прежде всего для Пушкина. Но смею утверждать, что даже если ее и не было, великий поэт смог в последние годы своей жизни сломать все существующие преграды и объединить, слить в своей душе и русскую культуру, и русскую святость. Он, собственно говоря, и показал миру, что такое русская культура во всей ее полноте, т.е. во всей ее неотделимости от русской святости («солнечный гений»).

Я думаю, что все мы и впредь с огромным вниманием будем следить за исследованиями в области физической и мистической общности Болдина и Сарова, но просил бы всех заинтересованных лиц не торопиться с выводами и не быть излишне оптимистичными в оценке собственных открытий. И пусть молитвенная помощь Преподобного старца Серафима пребудет со всеми нами!..

1.0x