Возможно, что я могу показаться навязчивым, но отец, чьи книги в 1960-1970-е г.г. печатались тиражами по 100 тысяч экземпляров (некоторые из них хранятся во многих библиотеках страны), был достаточно известным человеком, знакомым с Валентином Распутиным (чем он очень гордился, а также тем, что сподобился один раз поцеловать руку Анны Ахматовой, простите за сентиментальность). Ныне же память о нём сохранилась только в Усть-Илимске, которому литератор отдал 25 лет своей жизни, и частично в Санкт-Петербурге. В наше лукавое время память поколений нужно поддерживать всеми доступными способами, чтобы не быть «Иванами, родства не помнящими».
Десять лет назад Российская национальная библиотека (бывшая Публичная библиотека имени М.Е.Салтыкова-Щедрина), в которой отец начинал свой трудовой путь в послевоенном Ленинграде, демобилизовавшись из армии в 1947 г., начала создавать электронный Словарь сотрудников РНБ. Совместно с библиотекарем Людмилой Константиновной Киселёвой мы написали статью, которая вошла впоследствии в этот Словарь. Найти можно по ссылке: http://www.nlr.ru/nlr_history/persons/info.php?id=1634
У данного Словаря есть подзаголовок: «Сотрудники РНБ — деятели науки и культуры». Ну а теперь стихи Анатолия Михайловича. Лучшая память о поэте.
ВСТРЕЧА (фрагменты из поэмы)
Разведчики – люди ночные.
Уйдут, а придут ли назад?
Колючие передовые,
Как шрамы на сердце лежат.
- 12 -
Уехал друг, а мне оставил
И радость, и крутую боль,
Он нехотя меня заставил
На раны сыпать злую соль.
Я вновь прошел путем суровым,
Воспоминанья строя в ряд,
Переживать былое снова,
Не ставя памяти преград.
Я вспомнил, что забыть хотелось,
Что было стыдно вспоминать:
В бою была не только смелость,
Но жил и страх, ведь не хотелось
Ни в плен попасть, ни погибать.
- 13 -
Мы начинали с ополченья,
С бомбежек и ночей без снов.
Мы начинали с отступленья
От Луги низких берегов.
Враг лез отчайно, оголтело,
Все разрасталася беда,
И появлялись маловеры,
И даже трусы иногда.
Ну, с теми просто - был и нету, -
Суров, но прав войны закон…
Бои с рассвета до рассвета
Вел каждый взвод и батальон.
И мы не просто отступали —
За каждую сражались пядь.
Мы сердцем, каждой жилкой знали:
Час грянет – будем наступать!
—14—
С Олегом встретились в разведке.
Он, парень, обаянья редкого,
На шутки разные мастак,
Меня представил взводу так:
«Мой главный враг и... лучший друг!».
Тут засмеялись все вокруг.
Смех добрый под цыгарный дым...
Я понял: становлюсь своим.
—15—
На войне это было нередко:
Ждешь и ждешь, не дождешься никак,
И... не вышли друзья из разведки,
Может, сделали что-то не так?
И кусаешь пальцы с досады,
На товарищей смотришь зло...
Веришь, сделали все, как надо.
Только, значит, не повезло!
А разведчик быть должен везучим.
Вот сегодня и твой черед.
Багровеют от зарева тучи...
Раз приказано, значит — вперед!
- 16 –
Я из поиска всё же вернулся
В час, когда перестали ждать.
И тогда Олег улыбнулся:
«Я же знал!...» Ну, и в бога-мать...
А когда меня увозили
В медсанбат, чтоб чуть-чуть подлатать,
Он шутил: «Чтоб на месте все были!
Нам, героям, нельзя умирать!»
Ну, и я его не однажды
Провожал на лечение «дыр».
Фронтовик это знает каждый —
Не спасает от пуль мундир.
- 17 -
Ох, медсестры — голубые птицы!
(Пусть не обижаются врачи).
Мне одна и до сего дня снится,
Сердце ей свое «люблю» кричит.
Руки и усталая улыбка
Усмиряли зреющую боль.
Голос как задумчивая скрипка,
Говорил: «Ну, потерпи! Изволь!».
Говорю, годами умудренный:
«Ох, медсестры, до земли поклон вам!»
—18—
Поиск за поиском,
За поиском поиск.
Мы то на льду,
То в болоте по пояс.
Все мы узнали
И все мы изведали:
Из луж пивали,
Туманом обедали,
Смрады пожарищ
Вдыхали — не кашляли.
Ели конину с овсяною кашею...
Знали одно:
Если в пекло мы посланы,
Значит так надо народу
и Родине.
—19—
В блиндаже в свободную минутку,
Оттеснив военные дела,
Разговор вели не только в шутку –
Грусть порой хозяйкою была.
«Старый» молча погрустит по дому.
Кто поможет? Лучше не толкуй.
Паренек, совсем еще зеленый,
Вспомнит самый первый поцелуй.
У кого-то скурвилась жена
(Так в письме соседи сообщили!).
Да, такими вот бывали были...
Будь ты трижды проклята, война!
-20-
А что Олег?
Нас жизнь судьбою
Нелегкой одарила,
По нашим душам
смерч войны прошел
Война сводила нас
и разводила,
А вот и мир теперь
на время свел.
21
Что такое маршевая рота?
На пути случайный гарнизон...
И охота или неохота,
С нею ты проследуешь на фронт.
В ней юнец и трижды пролежавший
В госпитале за солдатский путь.
Здесь хитрец, пока что избежавший
Фронта... Да не в этом суть.
В роте той для всех устав единый,
В ней пока всем равная цена.
Но пути ведь неисповедимы –
Всех оценит по делам война.
Трус на фронте долго жить не буде,
И хитрец (уж если повезет!)...
Ведь солдаты - праведные люди.
Сволочей не любит наш народ.
22
И бегут теплушки по «зеленому»
Через горы, степи и леса.
Вслед глядят девчата истомленные
Бабьи слышно с плачем голоса.
Каждая надеется, что выглядит
Мужа, брата, может быть, отца...
И солдат... он тоже хочет выглянуть,
Посмотреть на дали без конца.
Может быть, в последний раз он видит их
Может быть... Да что не может быть!
Кой кого скупые слезы выдали...
Но ведь надо воевать, чтоб жить!
23
Солдатский разговор непредсказуем,
Но в 45-ом больше об одном
Все говорили: «Вот, мол, довоюем,
И все, что нам положено, возьмем!
Что фрицы разорили – восстановим...
И приласкаем тех, кто верил в нас...
Ведь бабы наши тоже, как герои
Из тыла все давали в самый раз.
Ведь им досталось тоже не сметана...
Ну, а «зеленым» затыкали рот.
Мол, вам за жизнь балакать слишком рано.
Вернитесь – будет дел невпроворот!
Смелей вставайте ноги в стремена!
Но продолжалась все еще война.
24
На войне был каждый день нелегким,
Ну, а дни последние – втройне!
Всем казалось – проторилась тропка
К матери, невесте иль жене.
Вот она – последняя страница!..
Но такое может только сниться.
Захотел быстрей закончить строчку.
А тебе поставит пуля точку!
***
Лежат снега в жгуты свитые,
Туман над речкой, словно дым.
Вот и настали дни крутые,
Кто скажет: сколько длиться им?
Кто скажет: что за ними будет:
Добро иль новая беда?
Поэтому вздыхают люди
Угрюмые, как никогда.
В приметы больше нету веры,
К прогнозам – тоже муть одна.
Что до пророков – лицемеров,
То всем им ровно грош цена.
Словесный чад всем души вывел.
Все говорим, все говорим.
Так и проходят дни крутые.
Кто скажет: сколько длиться им?
***
В окне исчезла горизонта гладь,
О стекла ветер бьется словно птица.
Метель мне хочет что-то рассказать,
Со мною чем-то хочет поделиться.
Оставь, подруга, мне уж все равно,
Что за стеклом – печали или радость.
Не трогай затемненное окно,
Известий ниоткуда мне не надо.
Когда-то я метался как и ты,
И бушевал и завывал с досады.
Все позади – колючки и цветы,
И никакого черта мне не надо.
Осенняя Русь
Рябина
В былые годины
Под струйную речь
Алела рябина,
Стараясь привлечь.
Иная година,
Другая вода.
Краснеет рябина...
А вдруг от стыда?
***
Заря за тучей отцвела
Над перелеском медным.
Дождь шел, но ладились дела
Назло погоде вредной.
Не замечая мелких бед,
Что заполняют будни,
Простил я всех прогнозов бред
И гороскопов плутни.
Жива
Россию предавали,
Россию продавали,
Порой переживали:
«Как там она? Жива ли?»
Россия все сносила, -
На то она Россия,
И снова оживала.
Она не предавала!
***
А Русь остается Русью
Со всей неуемной грустью
Речушек, полей, лесов
И радостью голосов
Пичуг, на заре поющих
И славящих светлые пущи,
Суровый разлив тайги
И радуги дуги-круги.
***
Базар, пришедший в храм,
Сомнений этажи...
И все же надо нам
Не выживать, а жить.
Не ждать, мол, благодать
Сойдет и ... нет пробоем,
А жить и побеждать
Назло пророкам всем.
