История о мздоимстве

(По материалам старых... журналов)

Известно, что в начале царствования императора Николая, евреи легко могли обходить натуральную воинскую повинность, расплачиваясь деньгами
за рекрутов и записываясь в гильдии. На государственном уровне не раз поднимался вопрос, что несправедливо налагать исключительно на русских самую тяжелую службу - солдатскую, а евреям давать возможность уклоняться от нее в натуре.

Но большинство влиятельных лиц доказывали, что израильское племя - хилое и слабое, из евреев не выйдет сносных служак, и они только составят лишнюю обузу и бремя для полков, да и народ они трусливый от природы, ненадежной нравственности, жадный и корыстолюбивый, потому легко могут быть изменниками и дезертирами в горячей борьбе с врагами.

Долго это мнение брало верх, но граф Мордвинов, известный честнейший государственный деятель, решился, во что бы-то ни стало, убедить государя в необходимости - брать с евреев солдата натурою. Он представил неотразимые убеждения, что это самая справедливая и законная мера правительства должна быть приведена в исполнение, и, чем скорее, тем лучше. Государь предписал повести это дело формально.

С величайшим ужасом прослышали евреи об этих, горьких для них, замыслах административных, с быстротой молнии разнеслась по всем кагалам России весть об опасности и о конце беспечального житья, аки бы во дни Соломоновы.

Всюду наложен был самый тяжелый пост и добровольные пожертвования. Этот оригинальный пост состоял в том, чтобы каждый сократил расход на свои ежедневные издержки на три четверти; если еврей тратит обыкновенно 1 рубль в день, он должен довольствоваться 25 коп., а 75 коп. остальных вносить в общую сумму катала; то же самое следовало проделывать со свечами в день шабаша, т. е. зажигать их в 4 раза больше обыкновенного.

Такой чрезвычайный пост в течение месяца образовал громадную цифру миллионную сумму из свободных остатков от еврейского продовольствия, из пожертвований и свечного сбора. Эта сумма назначалась на подкупы влиятельных лиц в Пе­тербурге, которые постарались бы не допустить рекрутской повинности с евреев натурой.

Еврейские влиятельные богачи взяли эти деньги и отправились в первопрестольную, обделывать свои делишки, в большинстве случаев они были довольны, потому что их хлопоты были удачны.

Но вот они встретили главное препятствие в бескорыстном и неподкупном графе Мордвинове, на стороне которого был государь. «Если он хоть немного подастся на вашу руку, или по болезни не приедет в госу­дарственный совет, или просто будет молчать в заседании, - тогда несомненно ваша возьмет», - так утверждали все царедворцы.

И еврейские представи­тели обдумали, каким образом удобнее подступить к адмиралу Мордви­нову, а время заседания государственного совета до воинской повинности евреев приближалось.

Вот являются ходоки к графу и просят уделить им четверть часа времени; вышел российский Аристид* и начал внимательно выслушивать их. Как тонкие знатоки человеческого сердца, они сначала затронули его со стороны гуманности и, между прочим, убеждали: «Какая осо­бая заслуга будет для вашего сиятельства, когда миллионы подданных импе­ратора на пространстве целой России поднимут плачь и гвалт, и станут - посылать проклятия виновнику своего несчастия»?

- Пускай лучше сыплются на мою голову проклятия евреев - сказал с улыбкой Мордвинов, - а то теперь приходится выслушивать от своих собратий православных, которые хозяева русской земли и заслуживавшие всякого облегчения.

Тогда евреи приступили к главному, по их мнению, убедительному практическому средству и стали предлагать графу громадные деньги, чтобы он не препятствовал проведению доказательств в их пользу в государственном совете.

- Я доселе не торговал ни правдой, ни совестью! - гордо отрезал Мордвинов.

- Ваше сиятельство! Кому неизвестна неподкупность ваша и Сперанского? Неужели вы нас считаете столь низкими и презренными, что мы смеем просить вас продавать и покупать неоценённые сокровища вашей души? Мы предлагаем вам 200.000 рублей единственно за то, чтобы вы молчали в государственном совете, а на эту сумму вы можете много оказать благодеяния и сделать добра.

- Так 200.000 руб. за то только, чтобы я молчал? - переспросил адмирал, - Так ли я вас понял?

- Совершенно верно, исключительно только за молчание, и никакой тут кривды не должно быть с вашей стороны.

- Если так, давайте деньги: во все заседания государственного совета по вопросу, вас интересующему, не выскажу ни одного слова, ни в вашу пользу, ни против вас.

- Шутить изволите, ваше сиятельство? - с чувством подобострастия говорили представители кагала.

- Kaкие тут шутки! Обещаю верно и даю вам честное слово, что по­ступлю, как сказал.

Весьма быстро расчитались евреи с Мордвиновым и в вос­торге отправились домой, считая заранее выигранным свое дело.

Собрался в заседание в полном составе государственный совет и при­был сам император Николай Павлович. Начались рассуждения по во­просу о натуральной воинской повинности евреев, большинство членов на – перебой, один за другим, стали доказывать с сильным воодушевлением и жаром, какой громадный вред для военной русской дисциплины произойдет от привлечения евреев на службу в солдаты. Мордвинов внимательно слушает и упорно молчит...

Еще сильнее разгораются прения и споры и опять-таки сводятся в пользу евреев. Мордвинов сидит, по прежнему, - ни возражения, ни слова. Точно вопрос спорный совсем его не касается. Император не раз упорно посматривал на него, вызывая на разговор и опровержения высказанных мнений членов совета, граф стал уклоняться от взглядов государя и посма­тривал в сторону. Наконец, Николай Павловичи прямо и pезко заметил Мордвинову:

- Ты главным образом настаивал, чтобы евреи несли рекрутские повинности натурой, теперь решается вопрос такой важный, ты слышишь, многие не согласны на это и говорят, произойдет вред от приведения в исполнение этой меры. Что же ты ничего не говоришь?

- Не могу, ваше императорское величество!

- Как «не могу»? удивился государь, - Что это значит?

- Я дал честное слово не говорить и обязан сдержать его.

Еще больше изумился государь и забросал вопросами адмирала: «Кому дал слово? Почему»? и т. д. Мордвинов отвечал:

- Чтобы я молчал по еврейскому вопросу в государственном совeтe, мне дали большие деньги. - Он достал из портфеля 200.000 руб. и передал государю.

- Тут ровно двести тысяч, - продолжал Мордвинов, - если мне евреи за одно молчание дали такую почтенную сумму, то сколько же получили те члены совета, которые с великим красноречием ораторствовали в защиту льгот еврейских?..

Государь захохотал, приказал 200.000 рублей обратить в инвалидный капитал и закрыл заседание совета.

А теперь представьте современного народного избранника, ратующего за антинародные пенсионные реформы.

*) Аристид — Афинский государственный деятель, прозванный «справедливым».