Однажды мимо Вечного огня
мне проходить случилось утром рано.
Вдруг странный звук остановил меня;
я огляделся, вижу ветерана.
Совсем уж ветхий, в седине, старик,
на лавке сидя, головой поник
и то ли плакал, то ли напевал
мотив печальный. Медлить я не стал,
присел, спросил: «Вас проводить домой?». -
«Нет, ноги ходят. Болен я душой.
Живу я в Риге, здесь на пару дней,
прощальный, с палкой, исполняю танец.
Тут я родился. Ныне иностранец,
чужак на Малой Родине моей.
Ты младше, вижу. Из детей войны?
А я сраженья под Москвой участник.
Преподавал историю страны,
пока был мир… Потом, в окопах, часто
я думал, как в течение веков
мы жили, отбиваясь от врагов,
как укреплялся, раздавался вширь
наш Богоданный, светлый Русский мир.
Какие беды, жертвы! Чудо ведь,
что ни Мамай, ни Бонапарт, ни Гитлер
нас не смогли сломать и одолеть
ни грубой силой, ни уловкой хитрой.
Другие одолели...», - и старик
умолк и снова головой поник.
Потом добавил: «Больно, тяжко, брат,
страны той нет, и сам я виноват».
Я внутренне воскликнул: «Что за бред!
Себя назвать виновным в катастрофе?
Взвалить на спину крест – и на Голгофу?
Видать, тово… Оговорился дед».
Но, помолчав минуту, ветеран
полез под сердце честное в карман
и, словно бы избавившись от груза,
извлёк оттуда медленно на свет,
осколок бомбы будто… Партбилет!
«Вот этим р-раз! И больше нет Союза,
смертельным оказался сей предмет.
Да, верно, всё, земляк, по силам нам,
идейным… на словах… большевикам».
… Мы распрощались. Я спешил домой,
а ветеран остался на скамейке,
на Малой Родине своей - чужой
и без гражданства в натовской семейке.