Возможно, сопоставление двух этих выдающихся, хотя и совершенно разных, лидеров может показаться по разным причинам не совсем корректным. Однако в данном случае речь не идет о сравнительном анализе психологических или политических портретов Сталина и Хаменеи, или о сопоставлении их идеологических взглядов. Скорее, можно говорить о попытке выявления неких общих компонентов стратегического мышления, характерного именно для действительных революционных вождей в условиях необходимости вывода своих стран из системного кризиса.
Две великие революции
Любой непредвзятый историк новейшего периода согласится с тем, что два наиболее выдающихся революционных события ХХ века — это революция в России, которая началась в 1917 году, и революция в Иране, начало которой относится к 1978 году.
Полный цикл российской революции продолжался девятнадцать лет. Принятие Конституции СССР в 1936 году, по сути, означало, что точка невозврата пройдена, кардинальные изменения в общественном сознании, в политической и социально-экономической сферах уже произошли, и внутри страны уже нет сил, способных на контрреволюционную реставрацию.
Полный цикл исламской революции охватил период 1978-1989 гг., когда Иран выдержал кровопролитную гражданскую войну, инспирированную внутренней контрреволюцией, одновременно с широкомасштабной агрессией со стороны резко враждебно настроенного внешнеполитического окружения. Наконечником этой агрессии стал саддамовский Ирак, которому прямо или косвенно помогали США, многие европейские и арабские страны. Вынужденное прекращение этой агрессии против ИРИ означало, что Исламская революция в Иране прошла свою «точку невозврата».
Большинство теорий и концепций революционных изменений исходят из того, что каждая великая революция, прежде всего, уникальна. Это, безусловно, относится и к русской, и к иранской революциям, между которыми существуют огромные различия. Хотя бы потому, что они произошли в кардинально различающихся культурно-социальных и исторических условиях.
Революция в России по своему характеру и содержанию проявилась, прежде всего, как социально-классовая, антикапиталистическая и антиклерикальная. Ее возглавили политические силы, объединившиеся вокруг наиболее радикальной, на тот момент, левой западной антибуржуазной интеллектуальной марксистской теории. Антиклерикализм русской революции был обусловлен не столько принципиальным атеизмом марксизма, сколько тем, что православная церковь после Петра Первого была полностью интегрирована в жесткие структуры Российской империи. Эта революция часто называется большевистской, хотя партия изначально не имела реального политического веса и влияния в России. Например, в марте 1917 года большевиков, по самым максимальным оценкам, насчитывалось не более 14 тысяч человек.
Радикализм русской революции проявился и в том, что в начальной своей стадии она выступила как кардинально антитрадиционалистская, то есть полностью отвергала те исторические, социальные, политические, культурные, нравственные устои, на которых основывалось прежнее царское государство.
Однако на более поздних этапах, когда высшая власть полностью сконцентрировалась в руках Сталина и его группы, многие исторические, антикапиталистические традиции России под другими, внешне революционными, именами фактически были возвращены к жизни в советском социуме.
Революция в Иране по своей сути явилась глубоко религиозной, а соответственно, и традиционалистской, что определялось не только тем, что руководящей ее силой стали шиитские оргструктуры, возглавляемые харизматическим лидером великим аятоллой Рухолла Хомейни. Исламская революция стала тотальным отрицанием западной вестернизации, которую проводил Реза Пехлеви и его элита. По сути, шах хотел ускоренно, используя все возможные, в том числе и максимально репрессивные меры, трансформировать традиционный исламский социум, создав новое, в основном секуляризованное общество, которое можно было бы интегрировать в глобальную западную цивилизацию.
Революция в Иране стала общенародной, поскольку в ней приняли участие, в той или иной форме, представители большинства классов и социальных групп. Но ее основной движущей силой оказались многомиллионные обездоленные мусульманские массы, которые больше всего пострадали от ускоренной шахской вестернизации.
Системный кризис и логика революции
В то же время великие российская и иранская революции имеют целый ряд глубоких общих черт и характеристик.
Прежде всего, кардинальные революционные изменения в России и Иране стали закономерной, широкомасштабной реакцией социума на глубочайший системный кризис всех сторон и аспектов жизнедеятельности общества и государства. Такой тотальный кризис резко обострился в царской России к концу 1916 года, а в шахском Иране — к началу 1978 года.
И в Иране, и в России в революционных событиях в целом приняли участие десятки миллионов людей на всей огромной территории той и другой страны. То есть эти революции были общенародными, действительно массовыми.
Основой ожесточенного силового противостояния в иранской и русской революции стали антагонистические противоречия между правящими элитами и большинством общества этих стран. По причине необычайной остроты этих противоречий и Исламская Республика Иран, и советская Россия прошли стадию ожесточенной гражданской войны и внешней военной интервенции. Русская и иранская революции категорически отвергли тот вариант цивилизационного развития, который был навязан им извне.
И та, и другая революции несли в себе заряд мировой революционной энергии, стимулируя революционную волну в системе международных отношений.
Русскую революцию возглавил на первом этапе Владимир Ленин, а на завершающей стадии — Иосиф Сталин, харизматические лидеры, для которых было характерно действительно стратегическое мышление, сформированное в русле традиционного европейского рационализма.
Исламской революцией в Иране руководили аятолла Рухолла Хомейни и аятолла Али Хаменеи, харизматические лидеры со своим особым стилем стратегического мышления, выработанным в контексте исторической исламской теологии.
Великая революция — это тотальная реакция большинства социума на угрозы и вызовы системного кризиса, который способен уничтожить историко-генетический код данного общества. Радикализм такой революции проявляется, прежде всего, в бескомпромиссном отказе от той социально-экономической системы, которая и вызвала тотальный кризис, поставив социум на грань выживания. Творческий потенциал такой революции выражается в том, что она оказывается способна выработать, сформулировать и осуществить максимально возможный сценарий преодоления тотального кризиса посредством реализации системной общенациональной стратегии.
Какие наиболее общие методологические принципы и положения такой системной стратегии являются схожими для политики Сталина и для курса Хаменеи? Другими словами, какие внутренние обязательные компоненты долгосрочной стратегии превращают ее в действительно системную?
Революционная идеология
Долгосрочная стратегия выхода из системного кризиса вырабатывается революционным руководством, однако эффективно реализоваться она может только в случае поддержки большинством активного социума. Конструктивное объединение большинства народа невозможно без соответствующей мобилизационной идеологии. Причём, под такой политической идеологией подразумевается не столько совокупность соответствующих вербальных конструкций и лозунгов, сколько практически функционирующие механизмы воспроизводства и развития принятой картины мира, общих ценностей и целей и т.д.
Идеологическая консолидация большей части общества и формирует ту необходимую социально-политическую коалицию, которая способна обеспечить реализацию системной стратегии.
В основных чертах такая мобилизационная политическая идеология для условий Советского Союза создавалась непосредственно Сталиным или при его непосредственном контроле.
В ситуации революционного Ирана, особенно после 1982 года, процесс постепенного формирования механизмов мобилизационной политической идеологии осуществлялся в основном аятоллой Али Хаменеи как президента ИРИ, а затем и на посту духовного лидера.
Важным общим компонентом эффективной мобилизационной политической идеологии и для сталинского стратегического курса, и для системной стратегии Хаменеи стал особый пропагандистский и организационный акцент на культивирование т.н. «оборонного сознания».
При Сталине советское информационное поле, советская пропаганда были пронизаны ощущением неизбежности войны, что соответствовало объективным историческим реалиям. Отсюда и особый привилегированный статус военнослужащих, и особенно, офицеров, в советском обществе, отсюда и сознательное отношение значительной части взрослого населения к сдаче норм «Готов к труду и обороне!», отсюда и подчеркнутое уважение всего общества к Советской Армии, работникам правоохранительных структур.
В политической мобилизационной идеологии ИРИ фактор оборонного сознания также играл и играет особую роль. Это проявляется и в жестком противопоставлении вооруженных сил ИРИ армиям США и Израиля, в особом ореоле освещения истории военных формирований Ирана в новейший исламский период, тесной увязке истории революции с формированием Корпуса стражей исламской революции, влиянием на жизнь иранского общества патриотического военного воспитания, таких институтов, как басинджи и т.д. С этим же связан и многоаспектный культ героев (шухадаа).
В принципе каждая настоящая революция всегда особо заботится о собственном пантеоне героев, которые служат наиболее эффективным примером для подражания следующим постреволюционным поколениям. Когда же внимание к героям в обществе начинает падать, это довольно быстро приводит к фактической деградации революционного идеологического сознания.
Вектор стратегического развития
Великая революция обязательно оказывается перед дилеммой выбора основного пути развития. В России Троцкий и значительная часть руководства большевистской партии в 20-е годы выступали за внешний путь — путь экстенсивной мировой революции. Сталин выбрал другой путь — ускоренную индустриализацию, создание планово-управляемого внутреннего рынка, ускоренную культурную модернизацию общества, то есть путь, прежде всего, внутреннего развития. При этом Сталин исходил из двух принципиальных соображений. Прежде всего из-за неизбежности в обозримый период резкого обострения межимпериалистических противоречий и, следовательно, высокой вероятности Второй мировой войны, к которой должен был подготовиться Советский Союз. Другой причиной была объективная экономическая и военная слабость страны, ее культурно-социальная отсталость и отсутствие реального потенциала для продвижения экстенсивной мировой революции.
Иранская революция в условиях жесточайшей внешней изоляции, последствий навязанной войны с саддамовским Ираком, особенностей страны с преобладающим шиитским населением также должна была сделать особый акцент на внутреннюю стратегию развития. Тем более, Али Хаменеи после катастрофы с Советским Союзом в 1991 году должен был прийти к выводу, что глобальная ситуация для ИРИ будет ухудшаться.
Стратегическая разведка
В остро конфликтных ситуациях неуправляемого системного кризиса именно стратегическая разведка становится одним из важнейших ключевых инструментов для эффективной реализации жизненно важных национальных интересов. Причём, под стратегической разведкой необходимо понимать не некий формальный институт или ведомство, а комплекс системных процедур мониторинга, анализа, прогнозирования, планирования и реализации специальных рефлексивных политических операций.
Сталин создал особую личную группу стратегической разведки еще в 1926 году. Как генеральный секретарь ВКП(б) и член Политбюро он, конечно, получал разведоценки из разных источников. Однако наличие этой конфиденциальной группы позволяло ему преодолевать не только обычные бюрократические фильтры при движении разведданных, но и непосредственно участвовать в формировании и реализации особых долгосрочных стратегических проектов.
Будучи и президентом ИРИ, и, позднее, на посту духовного лидера, судя по косвенным данным, Али Хаменеи вопросам стратегической разведки всегда уделял самое пристальное внимание. Вообще надо отметить, что во всем современном Исламском мире по уровню личностного стратегического мышления мало кого можно сравнить с Али Хаменеи.
Цивилизационный проект
Великая победоносная революция отличается от путчей, государственных переворотов и иных форм социальных и политических изменений в истории тем, что в той или иной форме предлагает собственный цивилизационный проект, альтернативный тому, против которого выступили революционные массы.
Советский — или «красный» — проект Сталина в полной мере являлся реальной альтернативой западной модели развития. Практически в каждом сегменте жизнедеятельности социума — экономической, культурной, политической, социальной и т.д. — советский проект предлагал свои креативные варианты решения наиболее острых вопросов, таких, как проблема тотального отчуждения человека в обществе и культуре, антагонистические противоречия экономического воспроизводства, неминуемо приводящие к циклическим кризисам, противоположность между уникальным смыслом жизни личности и стандартизированными нормами общества и т.д.
Если сама идея «исламского цивилизационного проекта», альтернативного западному, была сформулирована аятоллой Хомейни, то тридцатилетняя реализация этого проекта, те результаты, которые при этом были достигнуты, во многом стали результатом стратегического мышления Али Хаменеи. Причем, по некоторым данным, можно предполагать, что внутри нового революционного иранского истеблишмента в течение длительного периода шла конкуренция между двумя вариантами такого проекта — общемусульманским и общешиитским.
Через тридцать лет после начала революции Советский Союз превратился в величайшую супердержаву мира. Как писал Черчилль о Сталине: «Он принял Россию с сохой, а оставил с атомным оружием». Через тридцать лет Исламская Республика Иран фактически превратилась в региональную супердержаву.
Технологическая база цивилизационного проекта
Новый цивилизационный проект не может создаваться на предыдущей технологической основе. Ему нужна некая собственная технологическая база в широком смысле слова (включая, например, новые экономические технологии как механизм макроразвития или технологии социального управления для интенсификации экономического воспроизводства), не сводимая только к некой сумме индустриальных технологий.
По этому поводу в новейшей истории встречаются весьма удивительные парадоксы.
Руководство КНР, куда к тому времени уже вернулся Дэн Сяопин, в декабре 1978 года приняло решение кардинально поменять парадигму социально-экономического развития. За последующие тридцать лет Китай добился огромных успехов, превратившись по своей государственной мощи во вторую державу мира. Для этого КНР вошел в технологическую макроструктуру западной цивилизации, воспринял её правила игры, добился значительных успехов в этой глобальной «игре в бридж».
Да, Китай стал главным конкурентом США, но одновременно китайская экономика превратилась в одну из основ западного глобального механизма. За свой экономический рывок в мире, за рост своего влияния на функционирование западной цивилизации Пекин должен был заплатить отказом от своего собственного цивилизационного проекта, который пытался формулировать и развивать Мао Цзэдун. Следовательно, на каком-то этапе развития глобального системного кризиса, уже в ближайшие семь-десять лет Китай, если, конечно, не произойдет глобальная война, неминуемо окажется на грани новой революции, сравнимой с революцией 1949 года.
В этом отношении сталинский цивилизационный проект и цивилизационный проект Хаменеи кардинально отличаются от китайского варианта. Во-первых, оба эти проекта с самого начала означали кардинальный разрыв с Западом, прежде всего, из-за принципиального отказа от использования ссудного капитала как основного технологического ресурса. Собственно, западный цивилизационный проект — это проект, построенный на ссудном капитале. Во-вторых, это высокий уровень креативности, который использовался и Сталиным, и Хаменеи для комплексной проработки своих уникальных цивилизационных проектов.
Новая революционная элита
Эффективная реализация системной стратегии выхода из системного кризиса невозможна без новой модели элиты. Предшествующий механизм элиты, который в значительной степени несет ответственность за развитие национального системного кризиса, в принципе реализовать новую стратегию не может. Необходима новая элита не только в контексте принципиально иных идеологических и политических ценностей, но элита, у которой совершенно иные представления о политической воле, которая обладает соответствующим креативным потенциалом, исторической ответственностью.
Формирование такой элиты в Советском Союзе прошло три этапа: 1917-21 гг. — начальный период революции и гражданской войны, 1922 — 1929 гг. — период с занятия Сталиным поста генерального секретаря до окончательной победы группы Сталина во внутрипартийной борьбе, 1929 — 1938 гг. — окончательная замена старой элиты на новую.
В ИРИ формирование такой новой элиты заняло два этапа: с 1978 по 1988 гг. и с 1989 по 2004 годы.
Единственным субъектом, способным эффективно реализовать системную стратегию выхода из тотального кризиса, является новое постреволюционное государство. Действительным организационным ядром любого государства является кадровая система. И Сталин, и Хаменеи выстраивали и формировали собственные уникальные кадровые системы, исходя из принципиальных идеологических императивов, ключевых ценностей и целей своих цивилизационных проектов, примеров, задаваемых новой элитой и пантеоном революционных героев.
