В России в 2014 году в экономике была декларирована политика импортозамещения. В то же время общепризнанно, что политика импортозамещения в Латинской Америке к 80-м годам прошлого века привела к кризису, и в целом оказалась неэффективной. В чем здесь несостыковка? На наш взгляд, даже более важно, чем импортозамещение - это конкурентоспособность (включая технологичность) и экономический рост. Импортозамещение должно быть приоритетным только на первом этапе, когда нужно вернуть себе свой рынок. Далее от него не стоит отказываться, но акценты должны быть смещены.
1. Из новейшей истории мировой экономики известно, что политика импортозамещения в конечном итоге приводила к снижению эффективности национальных производителей и в целом оказывалась неэффективной. Наиболее известный и полный пример политики импортозамещения реализован странами Латинской Америки – в 1950-е годы она начата, к 1980-м гг. показала свою неэффективность. По сути, импортозамещением занимался и СССР (во многом, из-за торговых ограничений, не по своей воле), и также качество и производительность труда отставали.
В то же время необходимо привести два контртезиса в пользу импортозамещения: а) опыт развития России, стран Восточной Европы и др. в 1990-е годы (т.е. после отказа от фактически импортозамещения, происходившего на предыдущем этапе) показывает, что неэффективное (в сравнении с лучшими мировыми практиками) производство лучше для страны, чем его отсутствие; б) все развитые страны перед достижением своей высокой конкурентоспособности проходили через некий аналог закрытости, импортозамещения и пр. (например, известное «бостонское чаепитие», с которого началась война за независимость в США в 1783 г. (американцы выбросили английские товары в море) – ни что иное как начало протекционизма).
2. В нашей стране в последние годы принимаются на вооружение зарубежные теории, которые становятся основной идеей развития – в 2008 г. – модернизация, в 2014 г. – импортозамещение (не говоря уже про либерализм в 1990-е гг.), однако, при этом не принимается во внимание, что это – заимствованные теории, у которых есть и негативные черты. Например, подлинных успехов в модернизации добились буквально несколько стран, такие как Япония, перешедшая из второго эшелона модернизации в первый, в целом же модернизация означает развитие вдогонку за более развитыми странами – поэтому китайский ученый Хэ Чуаньцы разработал концепцию «опережающей модернизации». Говорит ли это о недоквалификации тех, кто в России продвигает данные теории наверх? Скорее, это неправильная квалификация, неправильное направление мысли. В России необходима выработка (на основе зарубежного опыта) своего подхода, наиболее подходящего для развития отечественной экономики – но подхода, вбирающего в себя лучшее из существующих теорий (наряду с пониманием их существенных недостатков), но одновременно готового смотреть вперед, в соответствии с прогнозами и практикой.
3. Наряду с импортозамещением необходима политика обеспечения конкурентоспособности национальных производителей, включающая в себя в том числе рост производительности труда. Причем правильнее оценивать не просто рост производительности труда в стране, а сравнивать рост производительности труда с передовыми странами – только в случае динамики, опережающей их, – можно говорить о повышении конкурентоспособности.
Можно ли утверждать, что при импортозамещении теряются стимулы к конкуренции и гарантированно усиливается отсталость (по производительности, а не в целом социальная отсталость)? Вероятно, да. Поэтому государство должно поддерживать производителей в конкурентоспособном состоянии, не нанося вреда им, важный индикатор вреда – снижение производства. В России на первом этапе нынешних реформ экономики импортозамещение просто необходимо, учитывая засилье импорта и, кроме того, значительную долю рынка, контролируемую произведенной в России продукцией транснациональных корпораций. Но импортозамещения недостаточно.
4. Преодоление ресурсной болезни – в теории и на практике. Российская экономика после 1980-х годов окончательно свалилась в состояние, которое называется голландская болезнь или ресурсное проклятие, что характеризуется тем, что, поскольку в сырьевых отраслях после начала активной эксплуатации ресурсов возникают более высокие прибыли, зарплаты и пр., чем в других отраслях, то происходит перекос структуры ВВП и экспорта в сторону сырьевых отраслей, тогда как обрабатывающая промышленность, теряет конкурентоспособность. Мы – не одиноки в таком состоянии, ресурсное проклятие давит на десятки стран. А вот примеры выхода из этого состояния можно пересчитать по пальцам. Среди них – Индонезия, Мексика, Малайзия и др. Для преодоления этого состояния необходим выход за рамки секторов, опирающихся на сравнительные преимущества страны (то есть за рамки сырьевых секторов) и фокусировка на отраслях с высокой добавленной стоимостью, таких как машиностроение и инновационные сектора – у которых существуют значительный мультипликатор и высокое взаимодействие с остальными секторами экономики, для которых характерен рост (а не снижение, как у сырьевых) производительности. Другими словами, это вертикальная интеграция в сырьевых отраслях, обеспечивающая взаимодействие с обслуживающими отраслями плюс горизонтальная диверсификация за рамки сырьевых отраслей с целью фокусировки на технологическое развитие и конкурентоспособность на мировом уровне.
Одним из основных индикаторов, свидетельствующих о конкурентоспособности страны является структура экспорта. Азиатские страны вместо импортозамещения проводили совершенно другую политику, экспортоориентированную. Хотя Китай после мирового кризиса 2007-2008 гг. стал от экспортной ориентации переходить на стратегию, опирающуюся на развитие внутреннего рынка – но все равно эта политика не близка к импортозамещению, ее можно охарактеризовать так: сочетание внешней конкурентоспособности с расширением внутреннего рынка – это более конкурентная стратегия, чем импортозамещение). Экспортная диверсификация в российских нынешних условиях займет не год, и не два, тем не менее у России есть потенциал расширения экспортного взаимодействия с азиатскими странами (но сейчас в структуре российского экспорта в эти страны преобладает сырье). Но в нынешних условиях более приоритетной задачей является возвращение нам хотя бы нашего рынка, без этого плацдарма никакой экспортной диверсификации произойти не может.
Одна из основных теорий, объясняющих международную торговлю – теория сравнительных преимуществ – объясняет причины, почему страны-экспортеры сырья скатываются в голландскую болезнь, но не дает рекомендаций по выходу из этого состояния (с точки зрения теории такое состояние – естественно). В такой ситуации рынок автоматически обеспечивает ресурсное проклятие, поэтому высока роль государства в преодолении несовершенства рынка – государство должно либо формировать стимулы для частного сектора, либо через активное участие в НИОКР, либо проводить еще более активное вмешательство в экономику через государственные компании. Как правило, толчком к диверсификации становится снижение доходов от экспорта сырья, а сам процесс диверсификации занимает годы, точнее, 2-3 десятилетия.
Соотношение взаимодействия государства и частного сектора является очень важным вопросом, который может привести всю экономику либо к эффективности, либо к неэффективности (этот ключевой вопрос требует дальнейшего исследования, а ниже дан кратко). С одной стороны, в большинстве сфер частный сектор более эффективен, чем государство. С другой, постулат об обязательном невмешательстве государства в экономику доказывается либеральной теорией, но не практикой. Свободная рука рынка не может все расставить на свои места. И в развитых странах государство активно участвует во экономических процессах – и в регулировании внешнеэкомических связей, и через налогообложение, и бюджетные расходы, планирование, госинституты и пр. В то же время условия ведения бизнеса имеют важное значение для развития экономики. Изучая взаимоотношения государства и частного сектора следует внимательно смотреть на азиатский опыт, являющийся в настоящее время наиболее эффективным, т.к. он позволяет достичь наибольших темпов роста, кроме того, вобрал в себя и советский, и капиталистический опыт. Кстати, в 2013 г. ЦК КПК принял пакет либеральных реформ, в случае реализации которого экономика Китая к 2020 г. станет полностью рыночной – тоже важный вопрос для анализа (хотя Китай делает это в условиях, когда благодаря государственному направленному воздействию его экономика стала конкурентоспособной на мировом уровне, и в целях дальнейшего повышения конкурентоспособности).
В целом (переходим – от отступления про государство и частный сектор – снова к структуре статьи), конкурентоспособность обеспечивается развитием технологичных отраслей; отраслей с высокой добавленной стоимостью; отраслей, получающих технологическую ренту; отраслей с возрастающей прибылью при росте производства (в сырьевых отраслях убывающая отдача - дополнительные инвестиции снижают маржинальный прирост прибыли) – все перечисленное описывает одни и те же отрасли. Во многом под данное описание подпадает машиностроение, но также и другие отрасли. Следует анализировать те отрасли и направления, которые будут в основе шестого технологического уклада, поскольку именно они будут соответствовать данному описанию.
6. И в этой связи (в связи с необходимостью определения данных отраслей, планирования, обеспечения их развития, контроль) опять встает, обсужденный в предыдущей статье, опубликованной на сайте, и в комментариях (Статья «А практически что делать-2»), вопрос о Госплане или его аналоге. Более того, аргументы из нынешней статьи – дополняют недостававшие аргументы в прошлой статье в пользу Госплана. Также нужно его взаимодействие/курирование над НИИ, которые должны разрабатывать технологии для шестого уклада. Рецепт успеха, если брать в самом укрупненном виде – импортозамещение плюс Госплан, деятельность которого выходит далеко за рамки импортозамещения.
7. Кадры решают все. Еще несколько слов о Госплане и не только. 14 января в газете «Ведомости» под названием “Крах «прорывных проектов»” опубликована статья известного менеджера Юрия Ласточкина, экс-гендиректора НПО «Сатурн» (город Рыбинск). В 2000-е годы это приватизированное предприятие разрабатывало и производило сложнейшие двигатели, которые подходили для самолетов Сухой Суперджет, эти двигатели являются более конкурентоспособными, чем западные аналоги. Основная часть авионики в «Сухих» - импортная, но сердце самолета, двигатель, производился отечественным заводом! В 2008 году завод был недобровольно передан государству, а его бывший акционер и гендиректор Юрий Ласточкин в качестве утешительного приза получил пост мэра Рыбинска. Вскоре мэр был обвинен в финансовых махинациях и в настоящее время пребывает под следствием. Так вот, даже находясь в СИЗО «Матросской тишины» и размещая статью в оппозиционной газете, этот талантливейший управленец и инженер, несомненно патриот России, не опускается до обвинений в адрес своей страны. Самых важных мыслей в статье три. Во-первых, он показывает, что за последние 7-8 лет несмотря на то, что крупным государственным предприятиям, разрабатывающим инновационную продукцию, были предоставлены максимальные льготы, какая-то прорывная продукция (диверсифицированная линейка гражданских самолетов, современные двигатели внутреннего сгорания, газовые турбины большой мощности и пр.) выпускаться не начала. Следовательно, необходимо поменять стратегию и тактику управления высокотехнологичными секторами экономики. На самом деле, это – стратегическое замечание. Экономисты-теоретики рассуждают, пишут, о том, с помощью каких инструментов нужно обеспечить развитие технологичных отраслей, но в реальности в нашей стране (как верно указал Ласточкин) эти меры абсолютно не сработали. Следовательно, наряду с макроуровнем управления (нынешняя модель обеспечения серийности инновационной продукции крупными корпорациями) ключевое значение имеет микроуровень – сбои в реализации проектов (вопрос здесь отнюдь не только в коррупции).
Во-вторых, Ласточкин проводит тезис о необходимости введения при реализации новых проектов пофамильной ответственности за их реализацию/срыв. Отметим, что этот же тезис был выдвинут в нашей упомянутой предыдущей статье – а сейчас можно констатировать, что бизнесмен-управленец действительно чувствует потребность в господдержке, и управленцы готовы, готовы ради реализации проектов брать на себя ответственность перед страной. Кроме того, Ласточкин предлагает внедрение публичного контроля за ходом исполнения проектов (открытость, регулярные отчеты, графики, информирование о растущем числе реальных заказчиков).
В-третьих, он предлагает два конкретных проекта, на которых нужно сосредоточиться в ближайшей перспективе. Автор упоминает серийно выпускаемый пятикоординатный обрабатывающий центр и высокоточное литейное производство. К чему я клоню? Первое. Такое видение проектов – это детализация и конкретизация идеи о Госплане. Следует подключить тридцать ласточкиных (а таких людей в богатой на таланты России сотни) – и они предложат необходимые направления для не просто импортозамещения, а технологического. Ученые и управленцы-практики обеспечат Госплану такие предложения лучше, чем экономисты. Второе. Такие практики, от сохи, то есть из производства, разбираются в том, что нужно промышленности (а значит, и экономике в целом) лучше любого министра экономического блока (я уже приводил примеры, что Назарбаев, ранний Лужков и многие другие изначально – управленцы с предприятий). Ведь была государственная программа кадрового резерва, т.н. «кадровая тысяча». Почему эта программа не работает? Возьмите Ласточкиных, продвиньте их на высокие государственные должности, где у них будут полномочия, и где их предложения будут не заигрываться, а реализовываться – и они выведут экономику на темпы роста 6-7% в год.
Быстрый выход из кризиса на тренд с высокими темпами экономического роста, при условии реализации правильной экономической политики, возможен.
