Авторский блог Михаил Мороз 17:38 30 июля 2017

И ночь глубока, и рассвета пока не видно. Эссе

О времени и о русском крестьянине, заступнике родной земли.

«Вечное время! Не будь к уходящим жестоко!..»

В конце июля живу в несносном ощущении духоты. Воздух влажен и насыщен перегретым летним удушьем, которое не продохнуть. Плохо спасает даже деревенский дом, где окно раскрыто настежь, а через мелкую синтетическую сетку, закрепленную от комаров, мух и мотыльков, прохлада почти не проникает.

От духоты не спится. Выхожу на террасу. Она устроена высоко от земли, поэтому внуки террасу называют «балконом». С «балкона» днем видно далеко, даже есть ощущение, что до холмов за рекой и до окоёма рукой подать. А ночью кажется, что рукою можно потрогать небосвод.

На темном бархате неба в полном беззвучии подрагивают звезды. А внизу к дремотному лугу тихо и по-звериному хищно ластится туман. Это как раз то время, когда для ночи уже слишком поздно, а для утра еще слишком рано.

По влажному шиферу крыши, скапливаясь к рассвету, стекает роса. Чудится, что чувствуешь её движение: капля за каплей мерно, через ровные промежутки слышишь её паденье и едва внятный звон. Чуть уловимый звон только оттеняет ощущение немоты, поселившейся на всем деревенском околотке и за ним, и по всему видимому и невидимому пространству.

Народные поверья, привитые мне еще бабушкой, говорят, что наступившее 28 июля – это день, когда «задумываются» все певчие птицы. Если отойти от народной метафоры, то проще сказать: «умолкают». И к рассвету, сколько ни напрягай слух, не услышишь привычный птичий хор. Разве только малиновка споет что-то свое, нежно-сладкое, и умолкнет, да дикий голубь, вяхирь, спросит несколько раз и настойчиво: «Ники-и-иту ви-и-идел? Ники-и-иту ви-и-идел?» И улетит, хлопнув крыльями, на добычу.

Правда, единственный соседский петух, заметив через прореху в крыше сарая зеленеющее предрассветное небо, взлетит яркой кометой на самую высокую перекладину насеста, косясь в суматошном запале на зарю, прокричит ей свое привычное приветствие, и снова тишина и покой. Да и народу на околотке полдесятка не наберется, чтобы с живностью вместе оглашать приход нового дня.

Но до рассвета еще далеко. Это странно тяжелая граница суток. Почему-то она навевает печальные мысли, рождает нехорошие предчувствия.

Вычитал недавно в каком-то журнале строки поэта, имени которого не вспомню: «Вечное время! /Не будь к уходящим жестоко! /Тяжкие думы /несу по дороге своей. / Что ж так, Россия, / под небом тебе одиноко? /Что ж так, родная, / мне грустно средь милых полей?..».

Эту «одинокость», сиротливость и заброшенность Родины более всего ощущаешь именно в это время суток - время какого-то необъяснимого безвременья и тревожности.

Взошедший молодой месяц глянул из-за тучи ржаво-кровавой полоской. Он что-то безмолвно сказывал родному краю, как бы предвещал неотвратимость беды, которая этот незащищенный, сиротливый край посетит, если его не наполнить русскими людьми. Обезлюдели русские пространства, осиротели, выглядят пустынно и бесприютно.

Не дай Бог война! Кто оборонит, когда ни одного «усвятского щлемоносца» вокруг?

Есть, конечно, армия, есть новая техника… Но нет русского крестьянина с его достоинством русского человека, который готов умереть, но не покориться врагу, нет тех, кто, сохраняя русское достоинство, честно готов исполнить своё земное пребывание, как его исполнили герои повести Евгения Носова из деревни Усвяты – «усвятские шлемоносцы». О таком русском человеке смог догадливо вести речь святой Иоанн, говоря: «Знаю дела твои, и любовь, и служение, и веру, и терпение твое, и то, что последние дела твои больше первых...»

Но кому он может теперь сказать эти слова, когда по всей Руси Великой хаты пусты и некому рожать новых заступников Отечества, если наступит такая нужда?

Не знаю, может, зря приходят ко мне такие мысли и тяжелая нуда гложет душу?

Но не отбиться от них в бессонную ночь, когда и ночь глубока, и рассвета еще не видно.


1.0x