Дьячок Семисвешников отравился.
За неделю до того привез ему сын из Харькова уклунок с ягодами. Ягоды с чернослив размером, зеленые. Сын велел припрятать до весны, а весной высадить семена из них на огороде. На рассаду.
— Это называется земляное яблоко, отец. Вся Европа только им и выживает. Из самой Америки корень. И мы в семинарии, на аптекарском огороде, первый урожай сняли. Вот студентам и рОздали по три фунта, чтоб дома родители занялись.
Стояла осень 1839 года. В Гредякино, как и по всей почти России, свирепствовал голод. При Свято-Михайловском храме , в сторожке, открыли точку сбора пожертвований. Рядом, под навесом, закурили огонь грибоварни, и удушливый смрад отвратительного варева повис над селом. Но он не разгонял голода, а лишь дополнял картину повального уныния.
На Рождество Богородицы алексеевский купец Штруба прислал воз мелкой репы и дюжину кос чеснока. Чтоб не передрались при дележке, становой пристав велел десятникам самим разносить по хатам харч.
Вечером у дальнего колодца нашли десятника Фому Коровина с проломленной головой. При нём ни сумки с репой, но новых верёвочных лаптей.
Село затаилось.
Дьячок Семисвешников жил один. Как раз у того колодца. И он видел, как убивали десятника Фому. Но с перепугу и от пустого живота из хаты высунуться побоялся. Лишь глядел в мутное окошко и мелко крестился.
Жил он один. Дьяконицу похоронил еще в прошлый голод, два года назад. Тогда же собрал мелкие пожитки в узелок, нанизал на палку и положил на плечи тринадцатилетнему сыну:
-Ступай, куды Бог укажет. А тут ты помрешь.
И ушел Гедеон.
А неделю назад объявился. Семинарист. Добрёл он тогда до Харькова, где бродячих мальчиков духовного сословья принимали в учебу.
Ну вот.
А как увидел дьячок убивство Фомы, то совсем закручинился. Взял он сальную свечку, поднёс к белёному потолку и чадящим кончиком вывел между колосниками слова : «Сего дни десятника убил Кирюха Острогин».
И так у него в животе заныло, что надумал от те ягоды, что сын привёз, сварить или изжарить.
Или сначала сварить, а потом изжарить?.
Или их сырыми едят, как чернослив?
Только развязал уклунок, высыпал ягоды на доски стола – гость на порог. Дьячок глянул – обомлел. А гость стукнул его кулаком в темя, и заклял:
-Молчи, дурак, что у колодца видел. А то и тебя пришибу.
И глазами зырк на стол:
— Шо за зёрна? Где взял? Давай суды!
Ну, половину сгреб в полу армяка – и был таков.
От досады и боли в темени начал дьячок жевать ягоды прямо сырые. Тьфу!…горькие, язык вяжут. Може – не спелые? Или не все такие поганые?
Пока перепробовал, не заметил, как все и съел.
А к вечеру умер.
Нашли дьячка через день, когда он не явился к вечерне. От чего преставился – понять не могли. Язык зеленый, кожа синяя. Только учитель Другов догадался:
-Отравился дьячок картофелем. Вот, — поднял с пола, от ножки стола, ягоду – этой штуковиной.
Селяне заволновались :
-Да что ж за яд такой, что ягодами убивает?
Дьячка схоронили и тут же забыли.
И прошло три года.
Весной 1842 года на почтовую станцию Гредякин Колодец прибыл из Воронежа багаж. Четыре больших ящика с крупными ровными клубнями. Староста, выбранный в прошлый голод по смерти своего предшественника, принял груз и при нём предписание на гербовой бумаге. Привлекли учителя, и зачитали распоряжение губернатора, чтобы «сей земляной яблок, именуемый картофель, всецело распространить и впредь иметь на столах рядом с хлебом».
Пока читали бумагу и да разглядывали клубни – по селу полетела молва. Дескать, тот картофель прислали немцы, чтобы извести православный народ. И что прозывается он правильно не земляное, а чёртово яблоко. И что от него три года назад отравился дьячок Семисвешников.
Староста велел кликать сход – а мужики с косами и кольем и так уже у съезжей избы. Которые даже к крыльцу подступают, норовят старосту стянуть вниз на бороду.
Староста уж пару скул свернул. Даже признался, что сам тех ягод ел «и только глаже стал».
Дело поправил учитель. Угомонил толпу. Стал изъяснять, что к чему. Посоветовал охотникам взять по дюжине клубней, и высадить , как земля поспеет.
И тут бы все и затихло.
Но некоторые буйные заговорили, что клубни си – никакой не картофель. А настоящий картофель был у дьячка Семисвешникова, от чего тот и отравился. Что-де пойдём в избу дьячка, и еще раз обшарим. Чтобы сравнить, что есть картофель – ягоды или клубни?
Толпой и пошли.
Изба дьячкова покосилась, крыша просела, в сенцах снег не растаял. Кинулись искать по сырому земляному полу, паклю для света зажгли.
Тут и открылась старая надпись на потолке.
-У-у-у! – заревела толпа и кинулась искать старосту. Но Кирюха Острогин исчез. Тогда принялись ловить и бить десятников. Зажгли избу сотского Александрова, и к вечеру пламя беспорядков переметнулось в соседнее Раздорное.
Случился картофельный бунт.
Несчастные клубни кинули в огонь нового пожара – в головни от избы старосты.
На следующий день пожары заполыхали уже по всему югу Верхососенской волости. А к вечеру из Успенки прибыла военная команда и жестоко навела порядок. Мужиков начали на скамьях сечь голых, а бабам задирали понёвы и сыпали горячих в стоячем положении, пока те не падали.
Дети остались без при смотра. На пепелище старостиной хаты к мальцам, что как птицы облепили ещё дымящиеся головни, подсел путник. В рясе, с иерейским крестом на груди, с дорожным мешком.
-Что едите, белобрысые?
— А земляные яблоки, дядя! Вон,как они испеклись в золе! Откушай с дороги.
Гедеон Семисвешников принял у пацана черный кругляш, разломил в пальцах. Мягко пахнуло на него печёной картошкой. Он откусил горячей мякоти вместе с твердой коркой и сказал :
— Стало быть, вырастил мой отец урожай. .. А скажите, мальцы, что за праздник в селе? По какому поводу секут християн?
— Так за картошку, батюшка, и секут!
Источник статьи - Литературный коллайдер - И корзина чертовых яблок
