Дурень думкою богатіє
Украинская пословица
- Леночка! Какими судьбами! Сколько лет, сколько зим! Ты совершенно не изменилась! Узнаёшь меня?
- И ты не изменился, Серёжа! И пиджачок тот же самый! Как не узнать?
- Да, он отличный, отцовский.
- Как ты поживаешь, Серёжа?
-Замечательно! Понимаешь, всё вокруг - моё, сделано для меня!
-Ты чё, рубщиком мяса устроился?
- Кто, я?
-А, в обувной отдел? Или по партийной линиии выдвинули?
-Да никуда меня не выдвинули! Всё вокруг моё, потому что я - простой русский парень!
Из репродуктора неслась песня "Мой белый город, ты - цветок из камня!"
-Видишь, Лена, это - про наш город!
-Странно, я думала это Ротару поёт о Кишенёве...
-Нет, это о нашем городе, и моих предках... Слушай, а может, посидим где-нибудь, поболтаем, а?
-Где?
-Да где угодно. Вот, к примеру, что это за вывеска? "Бар Интурист"? Зайдём?
-Там же, наверно, очень дорого?
-Пустяки. Только мне надо смотаться по одному делу. Я на секунду буквально. Другу надо срочно помочь. Главное, ты не отходи никуда! Я мигом...
Пужакин стрельнул у жившего неподалёку сослуживца три червонца. "Должно хватить. Теперь - цветы. Непременно, розы!"
В цветочном магазине "Гвоздика" не оказалось ни роз, ни гвоздик. На прилавке торчало несколько чахлых кактусов.
Зато рядом с магазином ошивался представитель "других коренных народов РСФСР."
-Бэры! Чэрвонец!
-Червонец за букет из трёх розочек? Да вы с ума сошли!
-Э, дарагой. Зачэм такий слава гаварыт?
"Ладно, цветы - это всё мещанство, сойдет и так."
У двери в "Бар Интурист" дорогу Лене и Сергею преградили двое в штатском.
-ГраждАне, прошу предъявить загранпаспорта!
-Какие паспорта, я же не на таможне!
-Это валютный бар. Вход сюда только для иностранцев, а для советских граждан - по предъявлении загранпаспортов и чеков Внешпосылторга. Прошу предъявить...
- Как это понимать? Это - мой город! Я тут хозяин! Почему меня в моём городе не пускают в заведение, куда только что зашли двое черножо... в смысле, те двое в фиолетовых штанах?
- Это - борцы за мир. Из Анголы.
- А блондинка с ними - тоже из Анголы?
-Слыш, мужик, иди отсюда по-хорошему, а? Ну зачем тебе милиция, протокол, неприятности?
-Ладно, Серёжа. пойдём. Не связывайся.
-Ничего. Пойдём в другое место. В ресторан. Правда, далеко, но на такси доедем.
Вот уже пол часа Пужакин ловил такси, но ни одна машина не останавливалась. "Неужели все едут в парк?"
Подошёл мужчина средних лет, в еврейском национальном костюме (дублёнка и норковая шапка).
-Молодой человек, шо вы машете своими руками, как мельница? Вам об ехать, или куда? Вот как ловят таксомотор!
Мужчина вытянул руку с зажатой между пальцев трёшницей. Затормозило сразу несколько машин. Он юркнул в один из них. Дверь хлопнула, и таксомотор умчался, обдав Пужакина выхлопными газами.
-Диаспора! - злобно огрызнулся Пужакин.
К ресторану они добрались через час ходьбы. Лена мужественно топала на шпильках, закусив губу.
У входа их встретил швейцар в фуражке и форме с галунами, чем-то напоминавший бегемота из "Ну, Погоди!"
- Вы от кого?
- Ни от кого, мы сами по себе.
- Местов нету!
-Как это? У вас же половина зала пустая!
-Эти места зарезервированы.
-Да вы знаете, кто я?
-Кто?
-Я - простой русский парень!
-Так я вам поэтому просто и по-русску объясняю: местов нету!
Вдруг лицо бегемота расплылось в лучезарной от уха до уха улыбке:
- Сурен Ашотович! Давненько не радовали вы нас своим присутствием!
Из-за спины Пужакина вышел усатый мужчина в кэпке-"аэродром." Он протянул швейцару руку, и тот пожал её двумя, после чего положил что-то в карман.
-Серёжа, а я не голодная! Да и мне на вокзал скоро.
-Ладно, тогда давай просто на лавочке посидим.
Они несколько часов просидели на лавочке, ёжась от вечерней сырости.
Пужакин рассказывал ей о том, как всё здесь народное, и, следовательно, принадлежит ему, особенно фабрики, заводы, природные богатства, и как он счастлив гордо проходить, как хозяин необъятной Родины своей. И о слове "диаспора," с которым он повсюду дома, от Таллинна до Ташкента. А когда настало время прощаться, Пужакин сказал: "Еду с тобой! Я решил, не отговаривай меня."
В кассе билетов не оказалось. Ни в купейный, ни в плацкарту. ни в общий. Вообще никуда.
-Я напишу тебе! Обязательно! - кричал Пужакин, маша рукой.
Вдруг за спиной раздались гитарные аккорды и "Чавале, ромэни!" За секунду до отхода, на подножку запрыгнул целый табор, человек восемь цыган.
Поезд тронулся. Колёса застучали: "мест-нет-мест-нет..."
Пужакин вышел в привокзальный парк, привлечённый песней под гармошку.
На лавочке сидел пьяный в дупель небритый мужик. Мелодия была знакома: "У солдата - выходной!", но слова - совершенно другие:
Не обижайтесь, девушки,
Но дайте мне ответ:
Зачем в любимом городе,
Что мои предки строили,
Все азера пристроены,
А я так, сука, нет!
Песня тянулась, рефрен менялся: "жиды давно устроены," "армяне все пристроены..."
- Диаспора! - огрызнулся Пужакин.