Авторский блог Георгий Осипов 14:10 23 августа 2013

Грохочущий интим

Душа рядового человека становится картотекой интимных фото (душу, в отличие от ноутбуков еще не выворачивают наизнанку, в нее только плюют), видеосалоном с порнофильмами и хроникой Третьего Рейха. Внутренний мир (куда еще не требуется виза, которую вам не дадут, заметив у вас на шее крестик) – подпольный бурлеск, где все гремит, вожделеет и выгибается, принимая самые недвусмысленные позы.

Начинать надо с малого…

В семидесятых я, подобно ряду моих ровесников, придерживался крайне правых взглядов, и однажды, мне, как идеологу нашей сопливой ячейки, один мальчик принес и прочитал рассказ, тема которого, вызвав в ту пору у меня смех, все-таки запомнилась.

Подросток пытался воспроизвести поведение своего ровесника, случайно узнающего, что он очередной «Максимка», то есть, метис.

Не видя оправдания своему существованию в таком виде, ребенок совершает самоубийство, вешается в общественном парке, порождая своей гибелью слухи о местных «куклуксклановцах».

Наивный автор, обладая нулевым опытом в области «аморалки», изобразил своего персонажа чересчур ранимым, совестливым существом. Ему и в голову придти не могло в те годы, что экзотический цвет кожи не клеймо и не проклятие, а скорее путевка в жизнь, довольно сытую, интересную и веселую.

Танцору из «Бони М» завидовали гораздо больше, чем ограниченным в движениях своим комсомольским имиджем юношам из «Самоцветов». А сценическая акробатика Африка Симона омрачила личную жизнь многих белых людей, которые «так не могли».

В другой раз, начинающий антисоветчик осмелился описать, как пристает к советскому школьнику (разумеется, в привокзальном шалмане, где ж еще!) изувеченный войной гомосексуалист.

Не успел писатель дочитать эту сцену, как он тут же был поднят на смех приятелями, которых он как оказалось, знал не очень хорошо.

«Чушь какая! Эти ребята – нормальные люди! Они никогда себя так не ведут»!

Разные ребята ведут себя по-разному, а не так, как того хочется автору тенденциозной заметки, или памфлетной прозы.

Последнее время стали вспоминать пресловутые «суды Линча», живописуя ужасы американского Гулага. Мол, негры, казненные лишь за то, что они негры, висели на площадях и в парках южных городов гроздьями, как наши партизаны и подпольщики. А наказывали их, разумеется, за цвет кожи, а никак не за групповые изнасилования, грабежи и убийства, то есть, за преступления, у которых, как мы хорошо это знаем, «нет национальности».

Однако существуют статистика, к тому же выверенная исследователями афроамериканского происхождения - сотрудниками университета Таскеги, штат Алабама. Это родина Джорджа Уоллеса, которым пугали детей моего поколения. Сей престижный ВУЗ – кузницу чернокожих кадров, основал священник и просветитель Букер Ти Джонс, чье имя носит лучшее инструментальное комбо всех времен Booker T. And MGee’s.

Но вернемся из культуры в политику.

Цифры, скажем прямо, не впечатляют.

1924 – всего шестнадцать случаев.

1952 – ни одного.

1953 – ни одного.

Однако авторам сенсационных публикаций очень хочется, чтобы они, эти жестокие внесудебные расправы все-таки были, да побольше. А проиллюстрировать относительно гуманные пятидесятые можно неприглядным фотоснимком двадцатых годов, где горстка белых обывателей толпится, только что совершив самосуд над очередным насильником или убийцей.

Для пущей убедительности сгодятся и стихи Николая Энтелиса, вот как у него рассуждает некто «фон Дрын», нацист, окопавшийся в Соединенных Штатах:

В переулке негра бьют,

А фон Дрын уж тут как тут:

«Стукнуть негра – ерунда!

Если нет системы,

Не решить вам никогда

Расовой проблемы.

Вот пример берите с нас:

Душегубки, печи, газ…»

Чем не документ?

Ведь не станет краса и гордость советского агитпропа брать цифры с потолка и выдумывать одиозные цитаты! Если существует, скажем, Мигель Серрано, значит должен быть и фон Дрын.

Из статьи в статью кочевала, помнится, некая брошюра под кокетливым заглавием «А мы – расисты!» Кое-кто из моих сверстников мечтал с нею ознакомиться.

«Вы хочете песен – их есть у меня!» – утверждал расово «неполноценный» Аркадий Северный.

Новым журналистам хочется трупов, даже там где их и в помине нет, ведь никто никогда не высмеивал этих авторов за местечковый кретинизм, потому как это некорректно. Сегодня вы, а завтра – вас. Кому такое приятно?

Разумеется, казнили и белых.

Одному из них недавно был посвящен душераздирающий мюзикл.

Человек этот, будучи менеджером карандашной фабрики, изнасиловал и придушил ребенка, имея собственных жену и детей.

Дело житейское – вон, у меня через дорогу за то же самое сидел один парикмахер, папа Сени-трубача.

Позарился на слабоумную девочку, подметальщицу состриженных волос – с кем не бывает.

Дело было при Сталине, однако никто не считал злосчастного ловеласа-цирюльника жертвой репрессий по какому-либо из признаков.

В одном случае – черный житейский юмор, фактически, сюжет для фельетона. Пикантный эпизод в романе из жизни украинской глубинки, и не более того.

В другом – та же самая ситуация приводит к созданию свирепого и зоркого органа, причем, мировых масштабов. Мы имеем в виду основанную после инцидента с управляющим Франком, Антидиффамационную Лигу, чье российское отделение одно время возглавлял известный поэт Евгений Рейн.

«Если хочешь заработать, зови себя Карлосом, а не Чарли», – сетует герою Микки Спиллейна танцор-неудачник.

Обыватель не любит доморощенные таланты с простыми именами, подавай ему залетных!

Когда-то и «Чарли» звучало для русского уха экзотически. Но сегодня «Карлос» котируется выше, и звучит внушительней.

Душа рядового человека становится картотекой интимных фото (душу, в отличие от ноутбуков еще не выворачивают наизнанку, в нее только плюют), видеосалоном с порнофильмами и хроникой Третьего Рейха. Внутренний мир (куда еще не требуется виза, которую вам не дадут, заметив у вас на шее крестик) – подпольный бурлеск, где все гремит, вожделеет и выгибается, принимая самые недвусмысленные позы.

Надев (и тут же их сняв) особые очки, можно наблюдать неброский «гей-парад» одиноких, обособленных людей, которым есть, что скрывать все глубже и глубже, людей, способных, если не действовать, то хотя бы мыслить «иначе, чем другие».

Вопрос кого можно высмеивать над чем можно глумиться и демонически хохотать, становится физиологически неудобным, по типу женского недомогания – «еще можно», или «уже нельзя» и viсe versa. Кому приятно вникать в такие подробности?

Сегодня от Цветаевой могли бы потребовать разъяснений за строчку «я слишком сама любила смеяться, когда нельзя».

Да и от Маяковского тоже. А вдруг у него («Похороны смеха») в черновике стояло не «анекдот», а «геноцид»?

Африканские черты украшают физиономию не одних только Пушкина и Дюма.

И реплика Дуга Бэдмена, адресованная мастеру перевоплощений Горацию Хого-Фого, за которой следует один из самых необъяснимо смешных в истории мирового кинематографа, сегодня вполне способна убрать «Лимонадного Джо» с экранов, на которых он и так появляется все реже и реже, пока не исчезнет окончательно. По-ковбойски, верхом на лошади – в ослепительный закат, предвестник грядущей тьмы. Закат не умеющей и не желающей себя сохранять цивилизации.

Так что за фраза-то?! Хорош ныть, Граф, Вы не в студии «Радио 101». Давайте цитату, пока вам окончательно не изменила Ваша проспиртованная память… Что ж пожалуйста, вот она:

«Здесь для белых, черная рожа!»

Начинать надо с малого.

Для начала, к примеру, можно еще раз перечитать только что прочитанный вами текст, чтобы обнаружить в нем то, чего изначально в нем не было.

Но еще лучше отыскать стихотворение, содержащее заимствованный для заголовка образ.

Оно безупречно.

1.0x