Война в Сирии со всей очевидностью продемонстрировала, что без обеспечения господства в море и в воздухе победа даже над таким технически слабым противником, как исламские экстремистские формирования, невозможна. И если господство в воздухе российские ВКС захватили сразу и уверенно удерживали все месяцы проведения военной операции, обеспечив восстановление боеспособности сирийских вооружённых сил и захват ими инициативы, то вот с господством на море всё вышло несколько иначе.
Конечно, можно вспомнить ракетные удары «калибров» из акватории Каспийского моря и даже запуск этих же «калибров» с борта подошедшей сюда специально для этих целей ДПЛ (дизельной подводной лодки) «Ростов-на-Дону» как пример того, насколько увеличились боевые возможности нашего флота. Но всё же показателями эффективности действий флота являются несколько иные параметры.
Фактически с первых дней проведения операции наше командование столкнулось с двумя проблемами. Первая – это материально-техническая поддержка действий наших экспедиционных сил: снабжение и пополнение их всем необходимым, а также поставки сирийской армии техники, вооружения и боеприпасов – то, что вскоре с подачи журналистов было названо «сирийским экспрессом». Для этого необходимо было иметь собственный флот военных транспортов различного класса.
Вторая проблема – прикрытие этой транспортной коммуникации силами флота и поддержка флотом боевых действий сухопутной группировки. И вот здесь, собственно, и начинается невесёлая реальность.
Практически, с первых дней пребывания наших ВКС в Сирии выяснилось, что ближайший к региону Черноморский флот просто не имеет необходимого для поддержки количества транспортов. И на линию «сирийского экспресса» были срочно рекрутированы имеющиеся в составе флота БДК «Азов», «Ямал», «Цезарь Куников», «Новочеркасск». Вскоре к ним прибавились и более лёгкие ДК «Николай Фильченков» и «Саратов». Затем – пришедшие с Балтики БДК «Александр Шабалин», «Калиниград», «Королёв» и «Минск», подтянулся и Северный флот со своими «Георгием Победоносцем» и «Александром Отраковским». То есть к концу операции почти весь состав имеющихся у флота в строю БДК (за исключением ТОФа) трудился на линии Новороссийск – Севастополь – Тартус.
Конечно, БДК, по своей сути транспортные корабли, и перевозка ими грузов совершенно логична, но расход их ресурса на грузовые перевозки – это просто топка корабельных котлов денежными знаками. БДК нужны флоту совершенно для других целей.
Поэтому командование флота и правительство срочно бросились искать свободные корабли для покупки их и постановки на линию. И таковые нашлись у Турции, которая к этому моменту ещё не числилась среди откровенных врагов и потому неплохо заработала на продаже нашему флоту старых транспортных «корыт» «Двиница-50» (ранее — «Alican Deval»), «Вологда-50» (ранее — «Dadali»), «Кызыл-60» (ранее — «Smyrna»). Кое-что приобрели даже у Украины, правда, при посредничестве «великой морской державы» Монголии, купившей, а потом перепродавшей нам рефрижератор класса «река-море» «Казань-60» (ранее — «Георгий Агафонов»). Кроме этого было зафрахтовано ещё несколько судов, которые совместными усилиями закрыли брешь в транзите.
Но специалистам со всей очевидностью стало ясно, что транспортные возможности российского ВМФ мизерны. Даже для обеспечения боевых действий весьма компактной группировки ВКС и поддержки боевой активности сирийской армии ему пришлось стянуть сюда все имеющиеся в его распоряжении транспортные суда и корабли. И это в полный рост ставит проблему восстановления вспомогательного флота – специальных транспортов тылового обеспечения, контейнеровозов, танкеров, специализированных складских судов, ремонтных мастерских и проч.
Вторым малоприятным открытием стал чрезвычайно скромный вклад непосредственно самого ВМФ в разгром исламистов. Конечно, это можно парировать тем, что и реальной военной угрозы ИГИЛ или Джабхат-ан-Нусры с моря не существовало. Но тогда зачем сюда были стянуты столь внушительные силы? Группировка кораблей у берегов Сирии состояла из ракетного крейсера «Москва», сторожевого корабля «Сметливый» (ЧФ), сторожевого корабля «Ярослав Мудрый» (БФ) и большого противолодочного корабля «Североморск» (СФ). Но при таком внушительном присутствии флот никакого серьёзного участия в ударах по исламистам не принял. Как уже было сказано выше, по ним отработали «калибры» Каспийской флотилии и практически испытательный пуск с ДПЛ. Роль ВМФ в ударах по исламистам практически незаметна.
И прежде всего потому, что концептуально наш ВМФ находится в глубоком прошлом. Большая часть кораблей океанской зоны была построена ещё в советское время и имела узкую специализацию, ограничивавшуюся в основном борьбой с флотом противника. Имея на борту огромные запасы оружия, наши корабли практически не способны работать по объектам, удалённым от береговой линии.
Наш ВМФ сегодня – это сборная солянка кораблей разных классов, возрастов и боевых возможностей. Ни о какой унификации их и создании более-менее сбалансированных универсальных ударных группировок речи пока не идёт. Для этого нужна серьёзная программа строительства флота. И вот тут начинается…
Строительство современного военно-морского флота, способного на равных конкурировать с флотами ведущих морских держав, - задача чрезвычайно дорогая, технически сложная, трудоёмкая и потому растянутая на многие годы. Последнее всегда становилось камнем преткновения для нашего ВМФ. Практически ни одна из отечественных кораблестроительных программ не была доведена до конца в силу политических, экономических или военных катаклизмов, с печальным постоянством обрушивавшихся на Россию. Единственным исключением был период с 1945 по 1991 год, ставший «золотым веком» отечественного ВМФ. И именно «запаса» этого периода нам до сих пор хватает для поддержания статуса военно-морской державы.
Эксперты утверждают, что при наличии соответствующей научной базы, инженерно-конструкторской школы, развитой промышленности и денег в бюджете реальный срок создания нового флота (полного обновления корабельного состава), при определяющем условии равномерного распределения по годам бюджетных средств и загрузки верфей, сегодня составляет 30-40 лет.
И такая программа сегодня разработана. Называется она Программа военного кораблестроения-2050. Оценить стоимость ПВК-2050 в самом первом приближении можно по заявлению замминистра обороны Ю. Борисова от 05.09.2013 о том, что "общий объём ассигнований на реализацию госпрограммы вооружений 2011-2020 годов в части ВМФ составляет 5 триллионов рублей».
Чтобы дать представление о том, что это за деньги, достаточно сказать, что на них можно построить 20авианосцев типа CVN 78 "Джеральд Р. Форд" (CVN 78 - $12,9 млрд., CVN 79 - $11,5 млрд.,) или 140 эсминцев типа DDG-51 "Арли Бёрк" мод. III ($3,5 млрд. за пару в 2016).
Но это для понимания, так сказать. В реальности же, согласно информации, озвученной разными военными руководителями, в рамках реализации программы планируется построить более 600 надводных кораблей, подводных лодок и различных судов обеспечения.
Цифра огромная! Но это только на первый взгляд. Напомним, что сегодня, по данным «Милитари бэланс-2014», ВМФ РФ имеет в своём составе 263 боевых корабля (включая ПЛ и катера), 8 подводных лодок спецназначения, 260 морских судов обеспечения и надводных кораблей спецназначения и 376 рейдовых судов обеспечения (включая катера) – итого более 900 единиц корабельного состава.
То есть после реализации ПВК флот даже «ужмётся» почти на четверть от своей сегодняшней численности, но качественно увеличит свои боевые возможности.
Однако на пути этой программы есть множество подводных камней, которые могут легко отправить её на дно, как её предшественниц прошлого века. К уже упомянутым выше экономическим, политическим и военным штормам стоит прибавить и организационные.
Так, уже сегодня предельно остро стоит вопрос импортозамещения. Из-за нерасторопности руководства ВПК, начавшиеся ещё в 2013 году работы по развёртыванию на отечественных мощностях производства газотурбинных корабельных двигателей большой мощности были неоправданно затянуты, и поставки первых таких турбин ожидаются лишь в 2018 году. В результате, после разрыва полтора года назад всех военных контрактов с Украиной, где производились турбины для российского ВМФ, полностью остановилась программа строительства фрегатов проектов 1135.6 и 22350, которые должны были «закрыть» брешь отсутствия в составе российского ВМФ универсальных кораблей управляемого ракетного оружия и стать основой флотов будущего. Теперь в ближайшей перспективе (до 2018 года) вместо восьми кораблей этих серий ВМФ получит всего три. И этого явно недостаточно для формирования «нового облика» российского ВМФ…
Фото: Associated Press
