В А С И Л И Й Ш А Х О В
ФРАНКО-РОССИЙСКИЙ ТУРИЗМ: ДУХОВНЫЕ СКРЕПЫ СОДРУЖЕСТВА.Глава 16-я.
НЕОЖИДАННОЕ: РУССКАЯ ЖОРЖ САНД, ДЮМА
И МОСКОВСКАЯ АТЛАНТИДА.
…Тянулся за рекою дол,
Спокойно, пышно зеленея;
Вблизи шиповник алый цвел,
Стояла тёмных лип аллея…
Н. П. О г а р ё в.
«Обыкновенная повесть».
«Воскресенки…Я вдохнул в себя и воздух и тишину этой
мирной картины и подумал – вот оно где мелькает и
вьется как вечерний туман, это счастье, которое иной
едет искать в Москву, другой – в Петербург, третий – в
Калифорнию. А оно вот здесь, подле нас вьется каждый
вечер, когда заходит и восходит солнце, и вечерний пар
оседает на цветы и зелень луговую».
(из мемуаров А. В С у х о в о – К о б ы л и н а).
1. «ВОСКРЕСЕНСКАЯ ШВЕЙЦАРИЯ». Словесно-выразительный
и художественно-живописный «п о р т р е т»
Воскресенского и Десны-реки
Даже самые любознательные и дотошные краеведы и регионоведы лишь совсем недавно могли прочитать эти тексты, позволившие «прикрепить» к определённым ландшафтам, «своим» территориям события исторически и цивилизационно весомые, судьбоносные.
Вот, например, то же незаслуженно забытое-перезабытое Воскресенское на Десне-реке…
Совсем недавно вошли в научный и просветительский обиход мемуары писательницы, которую современники называли «русской Жорж Санд», а именно Евгению Тур (урожденную Сухово-Кобылину).
«У моего отца было подмосковное имение… Оно находилось…между старой и новой Калужской дорогами. Эта Каменка была известная дорога, хотя и не столбовая, но и не проселочная… Итак, от Каменки влево – Воскресенское, отстоявшее от Москвы на 25 верст. Описать Воскресенское трудно. Оно осталось в моей памяти, как оазис в пустыне, как Эльдорадо, как блеск маленького земного райка…».
«Попытаюсь описать словом таким, каким, говорят, купил его мой отец в первый год своей женитьбы, таким, каким я помню это имение в мою молодость и детство. Въезжая в имение, вы ехали по широкому настоящему шоссе из щебня, устроенным моим отцом. Направо… вырисовывалась при самом въезде старинная, белая, небольшая каменная церковь. За нею, отделяя ее от сада, находился зеленый овраг, и через него – мост из белого камня. За мостом с одной стороны – деревянный дом с зеленой крышей, больница, а с другой – берёзовая роща… Потом опять вниз, и по сыпучему песку скатишься к реке»
«По краю шли только метки. Круча была взаправду круча, и спрыгнуть с нее было небезопасно, несмотря на сыпучий песок»
«Барский двор стоял на одном конце в глубине полукруглого двора. За ним тянулся Итальянский сад с липовыми аллеями, темными и сырыми, и с широкой аллеей перед самым домом посредине из берез к берёзовой роще. Берёзовая роща, как и весь остальной сад, примыкала к реке».
«За Итальянским садом направо раскинулся великолепный, веселый, роскошный Английский сад, с огромными лугами и довольно большим длинным прудом посредине. Различные деревья украшали его; на краю сада – огромный серебристый затон, на котором была поставлена зеленая скамья. Вообще скамей было вдоволь… Мать моя любила Английский сад, и с особой любовью занималась им.. Он прилегал одною стороною к речке, другою – к оврагу, отделявшему церковь, шедшему к Итальянскому саду и к Воскресенской Швейцарии. С другой, левой, стороны Итальянского сада находились оранжереи, теплицы и грунты6 им не было числа…».
«Я забыла гордость моей матери. У ней поспевали вишни в марте, персики в феврале, ананасы в январе… у ней цвели все растения Юга, громадные кактусы (cactus grandiflora), пионные деревья, магнолии величиною с небольшую березу и злаки всех пород; словом, в её теплицах нашлись бы все редкие растения любого ботанического сада»
«Если мне не изменяет память, я скажу, что теплиц и оранжерей было не менее восьми или десяти. Всякий подумает, какое надо состояние, чтобы содержать и развивать всё это при русском климате, но в то время думалось иначе: «У меня садовники свои, - говаривала мать моя, жилицы заняты нашим лесом, а в феврале, к Пасхе я продам Слоеву (известному купцу – В.Ш.) на верные тысячи рублей и больше… тысячи не безделица, а мы продаем только лишние фрукты и оставляем для себя вволю персиков и вишен, и земляники».
«Действительно, Слоев являлся всякий год и заключал условие. Ему высылали фрукты, но их доставало и на нашу долю. Я помню, что я не находила вкус в ранних персиках, но зато с каким наслаждением съедала огурцы с солью, приехавшие из Воскресенских теплиц вместе с персиками. Бывало, позовут в кабинет отца, а там на столе в горшках цветочных сложенные в охапки – пирамиды персиков, абрикосов и в зеленых перьях земляника. Он вынимал её по ягодке, тер сам и одаривал нас поочереди».
«Русская Жорж Санд» на Десне и Москве-реке
К о б ы л и н ы вели своё происхождение от боярина Андрея Кобылы, родоначальника царской династии Романовых. Предки будущей литературной знаменитости по отцовской линии играли весомую и высоко оцененную роль ещё при дворе царя Ивана Грозного.
Первое упоминание – в писцовых книгах 1627 года.
1701 год в селе построена церковь Воскресения Христова. В ХУ111 веке село принадлежало сподвижнику Петра 1 – Петру Михайловичу Бестужеву-Рюмину1728 год. Село Воскресенское (Поповка тож) с деревнями купил любимец и ближайший сподвижник Петра Первого – генерал-аншеф Павел Иванович Ягужинский, после кончины которого имением владела вдова Анна Григорьевна; вскоре она стала женой графа и обер-гофмаршала Бестужева-Рюмина. Анна Григорьевна – личность трагическая: в 1743 году её по так называемому Лопухинскому делу приговорили к колесованию, но императрица Елизавета Петровна проявила монаршескую милость и сострадание, заменив казнь ссылкой. Имение при этом было конфисковано, но уже в 1755 году Воскресенское с деревнями было возвращено сыну графа Сергею, который почти сразу продал его. Новый владелец усадьбы – знаменитый фаворит императрицы Елизаветы Иван Иванович Шувалов. Так что Воскресенское – исторический свидетель деяний покровителя и друга Ломоносова, первого куратора Московского университета, позднее президента Академии художеств.
Десна… Красная Пахра… Нара… Герои Отечественной войны 1812 года
…шли же племена,
Бедой России угрожая:
Не вся ль Европа тут была?
Кичась, они забыли ныне…
Победа! Сердцу сладкий час!
Россия! Встань и возвышайся!..
А. С. Пушкин.
«…Отныне… и река Нара будет для нас так же
знаменита, как и Непрядва, на берегах которой
погибли бесчисленные ополчения Мамая…»
(из письма М.И. Кутузова)
Хозяин Васильевского и окрестных деревень (степенный, с гордой осанкой, седовласый полковник- конноартиллерист в отставке) – один из легендарной когорты эпохи наполеоновских войн. Олицетворение «героя времени», «живой Истории самой». В 1799 году произведен в офицерское звание при Гвардейской Конной Кавалерии; с 1811-го – подполковник 4 Запасной Артиллерийской Бригады. В битве народов, сражении под Аустерлицем был ранен (потерял глаз). Обстреливал из своих орудий Париж, а 19 марта 1814 года вступил во французскую столицу в триумфальном авангарде русской армии (под начальством графа Петра Палена). Георгиевский крест четвёртой степени вручал ему великий князь Константин Павлович, а прусский орден «За достоинство» получен им из рук героя Ватерлоо прославленного фельдмаршала Блюхера. В 1814 же году в чине полковника вышел в отставку. Авторитетного боевого офицера избрали предводителем дворянства Подольского уезда Московской губернии.
Воскресенское. Староникольское. Вороново. Валуево. Филимонки. Красная Пахра… Москва-река, Нара, Десна, Пахра… Они хранят благодарную память о Кутузове и Ростопчине, Милорадовиче и Фигнере, Паскевиче и Барклае де Толли, Платове и кавалерист-девице Дуровой…
«Русская Жорж Санд» с Десны и Москвы-реки
«Сальяс, графиня Елизавета Васильевна… стоит
во главе современных русских писательниц.
Произведения её известны всей читающей публике…»
( из «Словаря русских писательниц за 1865 год»).
Вы были девочкой, а я уж юношей, так мы расстались;
с тех пор и молодость моя и ваше детство миновались.
И вот опять я встретил вас… Ну, что ж вы делали?
как жили? Не скроете – из ваших глаз я узнаю,
что вы любили, что с сердцем страсть была дружна.
И познакомилось страданье, и жизнь, быть может,
лишена давно для вас очарованья… Не правда ль,
страшно схоронить любовь, которой сердце жило.
И пошло, холодно забыть и страсть, и грусть, и всё,
что мило? Ещё страшней сказать себе, что все
проходит непременно, что в человеческой судьбе
так надо, так обыкновенно… Но вы признайтесь, -
вам ведь жаль души прошедшую печаль?
Николай О г а р ё в. « К Е.В. Салиас». 1839 – 1841.
Конечно же, это имя, эта биография, эта творческая индивидуальность имеет право быть названными сегодня (хотя бы в учебно-просветительских кругах с «гуманитарным уклоном»). С трудом, но мы всё-таки избавляемся от вульгарно-социологических схем «свой – чужой», «наш лагерь – их лагерь». «Движущаяся панорама» минувшего, «потревоженные тени» былого, «диалектика души героев своего времени», «воспоминание о бущущем»… Движение времени… Шаги Истории самой… Факты, лица, коллизии, философско-психологические «линии»…
Архивы и библиографические разыскания открывают всё новые и новые «тайны», «загадки», «тропы», ведущие к деяниям и судьбам судьбоносным, неординарным, недюжинным… «Большое» и «малое»… Классика «большая» и классика «малая»…
Судьбы незаслуженно забытых, пренданных несправедливому забвению… А ведь в них – немало поучительного…
Исполнилось 200 лет со дня рождения писательницы Евгении Тур (Салиас-де-Турнемир)… Автор «Былого и дум» Александр Герцен отзывался о ней как о натуре «доброй и экзальтированной». «Литературной амазонкой» дружественно именовал её Салтыков-Щедрин.
Евгения Тур занимала принципиальную позицию, когда дело касалось исповедуемых ею нравственно-духовных ценностей. Так, она «ополчилась» на И.С. Тургенева, которого ранее боготворила. – «Неужели всё молодое поколение, эта надежда России, эти живые, зрелые силы, эти ростки и соки должны походить на Базарова, Аркадия или Ситникова?»_ полемически вопрошала она, негодуя: «лучшие исключения из старшего поколения в отцах, а самые уродливые из молодого – в сыновьях, детях».
Затем последует целое «ожерелье» её сочинений: повести «Долг», «Две сестры» (1851), «Заколдованный круг» (1854), «Старушка» (1856), «На рубеже» (1857), «Цветочница», а также солидный роман «Три поры жизни» (1853 – 1854). Она проявила себя и как незаурядная публицистка (1856 – она заведует беллетристическим отделом журнала «Русский вестник»). На страницах журналов появляются её эссе, очерки, статьи, обзоры о жизни и деятельности иностранных авторов. В 1860-ом она уходит из «Русского вестника» по принципиальным идейным соображениям. Дмитрий Писарев заметил тогда, что «Русский вестник» «не уважает умственной самостоятельности своих сотрудников».
В 1861-ом она создаёт собственный журнал «Русская Речь».
Лучшие издания России охотно публикуют её («Библиотека для чтения», «Отечественные Записки», «»Северная Пчела»). Чрезвычайно любопытна её статья о Ф.М. Достоевском, опубликовавшем к тому времени первые свои крупные вещи; критик обнаруживает при этом тонкое и глубокое философско-эстетическое чутьё.
Воскресенская «Buch der Liebe» ( «Книга любви») Н. П. Огарёва
…Я вас люблю! Но не скажу вам
Ни слова про любовь мою,
И этих строк не покажу вам
И всё в себе я затаю.
К чему слова? Люблю я тщетно,
Любовь моя вам не нужна,
И лучше, если незаметна
Для вас останется она.
Вы будете моей мечтою,
И заплачу я в жизни сей
Моей безвыходной тоскою
За тщетный сон души моей.
Н и к о л а й О г а р ё в.
«Я вас люблю! Но не скажу вам…». 1841.
Адресат этой лирической исповеди – Евдокия Сухово-Кобылина. Она стала Прекрасной Дамой поэта. - «…И всё родней становится душа с таинственной глубокой жизнью духа. Тружусь я днём, над книгой ночь сижу и в черных буквах на бумаге белой ищу я мысль и ясный, верный образ, и жизнь моя идёт полна, ровна…
Но иногда внезапно дрогнет сердце, в груди внезапный трепет пробежит, не вижу букв, не понимаю мысли…
Иное чувство душу повернет, и в памяти иной проснётся образ. И снова вы, вся вы передо мною! Не отвожу от призрака я взора и чувствую глубоко, что люблю.
И что люблю я бесконечно трудно! Но и расстаться с чувством не могу. А на душе так чудно – грустно-грустно…» (1844).
Огарёвская «Книга любви», его любовно-романтическая, философско-психологическая лирика способствовали «пробуждению» чувств и настроений автобиографического героя-повествователя «Тёмных аллей»Ивана Алексеевича Бунина. В новелле, давшей название всему бунинскому циклу рассказов-шедевров, Бунин «вплетает» в художественно-психологическую стилизацию образы и метафоры огарёвской «О б ы к н о в е н н о й
п о в е с т и»: «Была чудесная весна! Они на берегу сидели – река была тиха, ясна, вставало солнце, птички пели; тянулся за рекою дол, спокойно, пышно зеленея; вблизи шиповник алый цвел, стояла т ё м н ы х л и п аллея…
Была чудесная весна! Они на берегу сидели – во цвете лет была она, его усы едва чернели… «…мне мил язык любви первоначальной…» «»осталось, для людей закрыто, что было там говорено, и сколько было позабыто»
…Воспоминания о летуче-прекрасных мгновениях… - «А помните, как амазонкою вы смелой летели на коне… Я ехал возле вас… Зеленый ваш вуаль порхал вкруг шляпки белой… Но вот испуганный ваш конь, остановись, вдруг ринулся назад. За вами поскакал я и бледен был, как смерть, и в страхе весь дрожа. Вы тут любовь мою невольно увидали, и в этот вечер стали вы со мной нежней…». Сентиментально-романтическая акварель воспоминаний… «Диалектика души», тонко и глубоко чувствующей… Изобразительно-выразительная пластика метафор, эпитетов, сравнений… - положен «А к утру я заснул так сладко, так раздольно, как будто б ангел сон напел мне песней вольной» (1842).
…Рим. Тёпло-лучезарный день… Но воспоминания о Васильевском, о Десне светлой печалью тревожат сердце… - «Воспоминанье живо мне чертило Весну такую же в моей родной стране. И как-то хорошо и грустно было мне. Таким же воздухом дышал я над рекой, Где вместе мы на берегу сидели, Березы белые, склоняясь над водой, Купали лист зеленый и шумели. Тепло и радостно встречало утро нас, И резво птички пели… Я глядел на вас. Я в упоении, дыханье притая, глядел на вас, и сердце сильно билось… И первый ландыш вам в то утро сорвал я – и что с тех пор с моим цветком случилось? Увядший ли давно, заброшен вами он?. Иль тихо в книгу он на память положен…». «О! дорого б я дал, чтоб снова в тишине, там, у берёз, где робко льются волны, весною с вами мог сидеть наедине. И слушать бы, очарованья полный, и листьев лёгкий шум, и звуки ваших слов. И жить, и замирать в чаду волшебных снов!»(1843).
Драматург, философ, математик, инженер
Этюды Воскресенского… Первая в России
профессиональная художник-женщина
«Все лица прежние, картины прежних лет
Передо мной проносятся, как тени…»..
Николай О г а р ё в.
В художественной культуре России она занимает скромное, но заметное место. Энциклопедии и библиографические своды характеризуют Софью Васильевну Сухово-Кобылину (1825 – 1867), как «русскую художницу, ставшую первой женщиной, окончившей Императорскую Академию художеств с золотой медалью».
