Сообщество «"Факультет"» 13:59 31 января 2017

Если ты ещё не бог…

или об извечном русском вопросе «Что делать?»

Если ты ещё не бог, если для тебя в жизни ещё «не всё ясно», и притом если в тебе есть хоть малейшая тяга к самопознанию (что, в какой-то мере тождественно самоистязанию), то перед тобою рано или поздно с неотвратимой неизбежностью предстанет истинно русский по своей сути вопрос – «Что делать?», который есть лишь завуалированная форма вопроса иного и главного для любого человека: «В чём смысл жизни, и существует ли он вообще?».

«Эти, как обычно говорится, "проклятые" вопросы или, вернее, этот единый вопрос "о смысле жизни» волнует и мучает в глубине души каждого. Человек может на время, и даже на очень долгое время, совсем забыть о нем, погрузиться с головой в будничные интересы сегодняшнего дня, в материальные заботы о сохранении жизни, о богатстве, довольстве и земных успехах, или в какие-либо сверхличные страсти и "дела" - в политику, борьбу партий и т.п., - но жизнь уж так устроена, что совсем и навсегда отмахнуться от него не может и самый тупой, заплывший жиром или духовно спящий человек: неустранимый факт приближения смерти и неизбежных ее предвестников - старения и болезней, факт отмирания, скоропреходящего исчезновения, погружения в невозвратное прошлое всей нашей земной жизни со всей иллюзорной значительностью ее интересов – этот факт есть для всякого человека грозное и неотвязное напоминание нерешенного, отложенного в сторону вопроса о смысле жизни. Этот вопрос – не "теоретический вопрос", не предмет праздной умственной игры; этот вопрос есть вопрос самой жизни, он так же страшен, и, собственно говоря, еще гораздо более страшен, чем при тяжкой нужде вопрос о куске хлеба для утоления голода. Поистине, это есть вопрос о хлебе, который бы напитал нас, и воде, которая утолила бы нашу жажду. Чехов описывает человека, который, всю жизнь живя будничными интересами в провинциальном городе, как все другие люди, лгал и притворялся, "играл роль" в "обществе", был занят "делами", погружен в мелкие интриги и заботы - и, вдруг, неожиданно, однажды ночью, просыпается с тяжелым сердцебиением и в холодном поту. Что случилось? Случилось что-то ужасное – жизнь прошла, и жизни не было, потому что не было и нет в ней смысла!

…Огромное большинство людей считает нужным отмахиваться от этого вопроса, прятаться от него и находит величайшую жизненную мудрость в такой "страусовой политике". Они называют это "принципиальным отказом" от попытки разрешить "неразрешимые метафизические вопросы", и они так умело обманывают и всех других, и самих себя, что не только для постороннего взора, но и для них самих их мука и неизбывное томление остаются незамеченными, быть может, до самого смертного часа. Этот прием воспитания в себе и других забвения к самому важному, в конечном счете, единственно важному вопросу жизни определен, однако, не одной только "страусовой политикой", желанием закрыть глаза, чтобы не видеть страшной истины. По-видимому, умение "устраиваться в жизни", добывать жизненные блага, утверждать и расширять свою позицию в жизненной борьбе обратно пропорционально вниманию, уделяемому вопросу о "смысле жизни". А так как именно это умение, в силу животной природы человека и определяемого им "здравого рассудка", представляется самым важным и первым по настоятельности делом, то в его интересах и совершается это задавливание в глубокие низины бессознательности тревожного недоумения о смысле жизни. И чем спокойнее, чем более размерена и упорядочена внешняя жизнь, чем более она занята текущими земными интересами и имеет удачу в их осуществлении, тем глубже та душевная могила, в которой похоронен вопрос о смысле жизни.

Поэтому мы, например, видим, что средний европеец, типичный западноевропейский "буржуа"(не в

экономическом, а в духовном смысле слова) как будто совсем не интересуется этим вопросом... Мы, русские, отчасти по своей натуре, отчасти, вероятно, по неустроенности и не налаженности нашей внешней, гражданской, бытовой и общественной жизни, и в прежние, "благополучные" времена отличались от западных европейцев тем, что больше мучились вопросом о смысле жизни или, точнее, более открыто мучились им, более признавались в своих мучениях: для чего жить? для чего тянуть эту нелепую и тягостную лямку? чем оправданы наши страдания? где найти незыблемую опору, чтобы не упасть под тяжестью жизненной нужды?

Правда, большинство русских людей еще старается отогнать от себя эти грозные и тоскливые думы страстной мечтой о будущем обновлении и возрождении нашей общей русской жизни. Русские люди вообще имеют привычку жить мечтами о будущем; и раньше им казалось, что будничная, суровая и тусклая жизнь сегодняшнего дня есть, собственно, случайное недоразумение, временная задержка в наступлении истинной жизни, томительное ожидание, нечто вроде томления на какой-то случайной остановке поезда; но завтра или через несколько лет, словом, вскоре все изменится, откроется истинная, разумная и счастливая жизнь; весь смысл жизни – в этом будущем, а сегодняшний день для жизни не в счет… Русский человек страдает от бессмыслицы жизни. Он остро чувствует, что, если он просто "живет, как все" - ест, пьет, женится, трудится для пропитания семьи, даже веселится обычными земными радостями, он живет в туманном, бессмысленном водовороте, как щепка уносится течением времени, и перед лицом неизбежного конца жизни не знает, для чего он жил на свете. Он всем существом своим ощущает, что нужно не "просто жить", а жить для чего-то. [Вспомните бессмертную фразу яркого представителя русского трудового народа Саввы Игнатьевича из "Покровских ворот": "Живут не для радости, а для совести!"]. Но именно типичный русский думает, что "жить для чего-то", значит жить для соучастия в каком-то великом общем деле, которое совершенствует мир и ведет его к конечному спасению. Он только не знает, в чем же заключается это единственное, общее всем людям дело, и в этом-то смысле спрашивает: "Что делать"?

В точном смысле этот вопрос, имея значение: "к чему мне стремиться?", "Какую жизненную цель себе поставить?", поднимается тогда, когда вопрошающему неясно само содержание высшей, последней, все остальное определяющей цели и ценности жизни. При всякой индивидуальной постановке вопроса: "Что именно мне, NN, лично делать? какую цель или ценность я должен избрать для себя, в качестве определяющей мою жизнь?" молчаливо допускается, что есть некая сложная иерархия целей и ценностей и соответствующая ей прирожденная иерархия личностей; и речь идет о том, чтобы каждый попал на надлежащее место в этой системе, отыскал в этом многоголосом хоре соответствующий своей личности правильный голос. Вопрос в этом случае сводится к вопросу самопознания, к уяснению того, к чему я, собственно, призван, какую роль в мировом целом предназначила именно мне природа или Провидение.

Когда я ставлю вопрос не о том, что мне лично делать (хотя бы в высшем смысле - какую из жизненных целей или ценностей признать для себя определяющей и главнейшей), а о том, что нужно делать вообще (или всем людям), то я подразумеваю недоумение, непосредственно связанное с вопросом о смысле жизни. Жизнь, такая, какая она непосредственно есть, определяемая стихийными силами, - бессмысленна; что нужно сделать, как наладить жизнь, чтобы она стала осмысленной - вот к чему здесь сводится недоумение. Каково то единственное, общее для всех людей дело, которым осмысляется жизнь и через участие в котором, следовательно, впервые приобретает смысл и моя жизнь?

К этому и сводится типично русский ответ на вопрос "Что делать?". Еще точнее он значит: "Что делать мне и другим, чтобы спасти мир и тем впервые оправдать свою жизнь?" В основе этого вопроса лежит ряд предпосылок, которые мы могли бы выразить примерно так: мир в его непосредственном, эмпирическом бытии и течении, бессмыслен; он погибает от страданий, лишений, нравственного зла – эгоизма, ненависти, несправедливости; всякое простое участие в жизни мира, в смысле простого вхождения в состав стихийных сил, столкновением которых определяется его течение, есть соучастие в бессмысленном хаосе, в силу чего и собственная жизнь участника есть лишь бессмысленный набор слепых и тягостных внешних случайностей; но человек призван сообща преобразить мир и спасти его, устроить его так, чтобы высшая его цель была действительно осуществлена в нем. И вопрос заключается в том, как найти то дело (дело, общее всем людям), которое осуществит спасение мира. Словом, "что делать» значит здесь: «Как переделать мир, чтобы осуществить в нем абсолютную правду и абсолютный смысл?"» (С.Л. Франк «Смысл жизни»).

И на мой взгляд мир имеет шанс на спасение лишь в том случае, если ускорившийся в нём ход энтропии (хаотизации) будет остановлен и наступит разворот вспять – на полную упорядоченность и гармонию в нём! Это и есть то, о чём написано выше: «чтобы каждый попал на надлежащее место в этой системе, отыскал в этом многоголосом хоре соответствующий своей личности правильный голос»! Но и система должна быть отрегулирована совместными усилиями таким образом, дабы, если какой-либо её индивидуум (не умышленно, а в силу быть может переоценки своих сил), не опознал именно своего места, т.е. такого, на котором он приносил бы максимальную пользу обществу, то он был бы поправлен в такой своей ошибке! Словом, чтобы была соблюдена гармония взаимоотношений между индивидуумом (человеком) и системой (обществом)…

Вот таким понимал смысл жизни человека выдающийся русский философ Семён Франк, вот в чём видел он и смысл его деятельности. Согласны ли вы с такими вескими доводами и рассуждениями? Или вы разрешаете эти коренные вопросы людского бытия как-то по-иному?

1.0x