В Москве уже несколько лет кряду осуществляется масштабное строительство православных храмов в спальных районах — так называемая Программа-200. За это время, действительно, сделано необыкновенно много: в иных густонаселённых районах столицы воздвигаются прямо-таки натуральные громады благолепные. И их уже десятки! Как правило, при новом храме появляются одновременно и прочие приходские строения: воскресные школы, дома причта, иконные и книжные лавки и т.д. Земля на окраине города в куда меньшем дефиците, нежели в старой Москве, оттого и новые приходы там можно обустраивать, не особенно-то сдерживаясь в метраже и кубатуре.
Всё совсем не так в приходах, которые возрождаются в центральной части столицы после десятилетий запустения. Едва ли среди таковых найдется хоть один, которому была бы возвращена вся «секуляризованная» некогда его собственность. Храм, естественно, возвращён верующим. Некоторые строения — тоже. Но чтобы всё прежде отнятое было сполна передано — большая редкость.
А ведь приход — не только место сбора верующих для совместной молитвы. Приход вообще — это маленькое государство. Со многими присущими государству атрибутами: верховным правителем, администрацией, своим производством, торговлей, системой образования и социальным обеспечением. И зачастую всё это реализуется в самых стеснённых условиях, потому что большая часть приходской недвижимости так и остаётся в собственности посторонних, не имеющих отношения к Церкви, организаций. Например, у Троицкого храма в Старых Садех когда-то в самой ограде церковной был трёхэтажный (!) дом причта. После революции храм с упомянутым домом был отнят у верующих, в девяностые годы — возвращён. Но… из всего грандиозного дома приходу был передан лишь полуподвал.
Бывают же случаи куда как более впечатляющие. В Басманном районе столицы находится приход Святителей Московских Петра, Алексия, Ионы и Филиппа. Судьба этого храма довольно необычна. Построен он был в 1899 году как домовая церковь епархиального свечного завода. Представлял собою двухэтажный строго прямоугольный храм, причём второй этаж целиком занимало молельное помещение, а на первом находилось церковное училище для детей работников упомянутого завода.
В советское время, после изъятия и изгнания из него общины, здание было «реконструировано» (надстроено третьим этажом) и использовалось в качестве клуба одного из ближайших предприятий. Таковым храм оставался вплоть до двухтысячных годов. Но далее с ним произошло то, что сделало его самым необычным в столице. Первый и третий этажи здания в девяностые оказались кем-то приватизированы, а затем — перепроданы новым владельцам. Второй этаж, состоящий целиком из молельного помещения, был передан Русской православной церкви, и там, на втором этаже, около десяти лет существует приход. За это время он, благодаря усердной деятельности настоятеля, сделался довольно многолюдным. В нём выросло уже новое поколение прихожан: те, кто в первые годы существования прихода были детьми, теперь уже — молодые люди; те же, кто приходил в храм в юности, теперь крестят в храме своих детей. Жизнь идёт…
Но существование прихода в одном только молельном помещении — это такая же нелепость, как если бы больница состояла из одной операционной или театр — единственно из зрительного зала. Жизнь православного прихода не исчерпывается молитвенными собраниями прихожан. Так, приход Святителей Московских, при всех своих «территориальных» проблемах, занимается социальной, просветительской, образовательной деятельностью, не уступая в этом многим другим московским храмам, не имеющим подобных трудностей. Приходской совет храма неоднократно обращался во властные муниципальные структуры с просьбой помочь решить эту проблему и найти возможность передать приходу хотя бы что-то из его прежней собственности. Но в ответ от этих самых структур следовали лишь эзоповы отказы.
В прежние времена во дворе, за храмом Святителей московских, имелся свой дом причта. Возведённое до революции здание просуществовало довольно долго: на карте Москвы 1952 года оно ещё было соответствующим образом обозначено. По воспоминаниям старожилов района, в этом доме уже и после закрытия прихода жил настоятель храма. Впоследствии здание снесли. Причём (любопытно!) место, где находился этот дом и по сей день свободно: оно словно ждёт возвращения утраченного прежде строения.
Иногда некоторым приходам государственная и муниципальная власть содействует в возвращении или восстановлении потерянной прежде собственности. Так, например, недавно в столице было принято решение восстановить аналогичный дом: «Градостроительно-земельная комиссия города Москвы (ГЗК), — как сообщает сайт столичного комитета по обеспечению и реализации инвестиционных проектов в строительстве и контролю в области долевого строительства, — одобрила проект градостроительного плана земельного участка по адресу: улица Покровка, владение 13А, строение 1 (Центральный округ), — для восстановления дома причта храма Троицы Живоначальной». Ведь могут же, когда захотят, навстречу пойти!
Но приходу Святителей Московских отказано и в этом. По существу, эти самые наши «властные структуры», отнекиваясь от просьб общественности быть милосердными и справедливыми, демонстрируют, что они не желают или не в силах исправлять преступления прошлого. Эта позиция напоминает знаменитый чиновничий ответ страждущим ветеранам Афганской войны: мы вас туда не посылали! Почти так же отвечают и на просьбы прихожан храма Святителей Московских: мы у вас ничего не отбирали, и не нам, следовательно, этой проблемой заниматься!
В таких условиях существуют некоторые московские приходы. Но насколько же лицемерной в связи с этим выглядит разрекламированная «Программа-200». И сам «городничий», и все его «попечители богоугодных заведений» с удовольствием позируют перед камерами на фоне вновь освящённого гиганта где-нибудь на окраине столицы, но при этом отнюдь не замечают того, на фоне чего им позировать совсем не интересно, не лестно, не почётно.
Фото Александра Качалина
