Авторский блог Александр Ермошин 16:00 3 февраля 2019

Дайджест «ПЯТОЙ ГАЗЕТЫ» № 4 (105), 22 января 2018 г. Часть вторая.

Из-за юбилейной части этого номера "ПЯТОЙ ГАЗЕТЫ" пришлось Дайджест № 4 разделить на две части

7 стр.:

24 января исполняется 95 лет Владимиру Сергеевичу Бушину

двойной клик - редактировать изображение

СОВРЕМЕННИКУ

Ты осквернил Россию ложью,

Обезобразил лик страны,

Ты исполнял не волю Божью,

А был подручным сатаны.

Ты говорил благие речи,

А делал чёрные дела,

Ты клал поклоны, ставил свечи,

Но бездна наших бед росла:

Ты мог сказать красиво фразу,

В какой-то юбилейный год,

Но никогда, нигде, ни разу

Не встал ты грудью за народ.

Во всём ты мелким был и узким,

И только во вранье – широк.

Когда-то ты родился русским,

Но вынести сей крест не смог.

Страшней неволи той немецкой,

Когда Гарант, как в стельку пьян,

Меняет русских из Донецка

На русских пленных киевлян

Как изначально, так и ныне,

На Мавзолей, на красный флаг -

На все советские святыни

Плюёшь, как самый лютый враг.

Такое никому на свете

Не сходит с рук, как ни вертись.

И будешь ты за всё в ответе.

И не долёк твой час. Молись.

МОЛИТВА

Всю жизнь я трудно жил, Создатель.

Всегда как на пределе сил,

Но ни в беде, ни к светлой дате

Твоих щедрот я не просил.

Не докучал Тебе доныне

Стенаньем, жалобой, мольбой,

Не ждал небесной благостыни,

А в трудный спор вступал с судьбой.

Но вот прошу... Впервые в жизни...

Продли, Всесильный, дни тому,

Кто столько зла принес Отчизне,

Кто погрузил ее во тьму.

Теперь он стар и тяжко болен,

В тоске влачит пустые дни,

Но ты своей Всевышней волей

Спаси его и сохрани.

Чтоб в час, когда вернем Свободу,

И он и вся его орда

Предстали пред судом народа -

Пролога Твоего суда.

ЮРИЮ БОНДАРЕВУ,

односуму и однокашнику

в день Девяностолетия

«Разрешите доложить

Коротко и просто,

Я большой охотник жить

Лет до девяноста».

Так писал большой поэт

Александр Твардовский,

Но ещё щедрей завет

Оставил Маяковский.

Он считал, что надо жить

Лет до ста без старости,

Не болеть, и не тужить,

И не знать усталости.

Так давай же, старый друг,

Жить вторым заветом,

И жену, и всех вокруг

Радуя при этом.

Хоть и старше мы с тобой

Даже Льва Толстого,

Но куда деваться – бой!

И в бою мы снова.

ПОСЛЕДНИЙ ДОЛГ

Я звоню фронтовым корешам: « - Алексей!..

Ваня Чеверев!.. Тонечка!.. Колька!».

Ведь они же вернулись с кровавых полей,

Для меня никого нет на свете милей!

Но я слышу гудки лишь и только…

Всё же снова и снова звоню: «- Старшина!..

Лейтенант!.. Медсестра наша милая Света!..»

Но в ответ – тишина… тишина… тишина…

Между нами стена, между нами стена,

И в ответ – никакого ответа.

Я упорный, взываю опять и опять:

«- Помкомвзвода!.. Катюша, голубка!..

Приходите! Есть выпить! Туды вашу мать!..

Как когда-то споем мы «Землянку» опять…»

Но молчит равнодушная трубка.

Повезло пережить нам лихую грозу,

Но нельзя пережить похоронку.

Что ж, снимаю шинель, вытирая слезу,

И один я за вас до врага доползу,

И последнюю брошу «лимонку».

ПОСЛЕДНИЕ ВОИНЫ РИМА

Набат громыхает в ночи,

И всполохом туча багрима...

Вставайте, острите мечи,

Последние воины Рима!

Измена страшнее чумы

Явилась без маски, без грима.

Отчизне верны только мы,

Последние воины Рима.

Не счесть наших бед и потерь,

Но мужество неколебимо.

На вас вся надежда теперь,

Последние воины Рима.

Все громче нерусская речь.

Сражение неотвратимо.

Я стар, но держу еще меч

Последнего воина Рима.

Достоинство, мужество, честь

И Бог нам помогут незримо.

Нас мало. Но мы еще есть,

Последние воины Рима.

И ты должен ныне решить -

Власть выбора необорима! -

На битву идти или жить

С плебеями падшего Рима.

Хоть все перекрыты пути,

Нет Киева с нами, нет Крыма, -

Империю можно спасти,

Последние воины Рима.

А если враги нас сомнут,

Развеют, как облако дыма, -

Нас гневно в гробах проклянут

Все прежние воины Рима.

ЭНЕРГИЯ ЗАБЛУЖДЕНИЯ

Весь мир погибнет, если я остановлюсь.

А. Шопенгауэр

Порой меня пронзает ощущение,

Что без моей любви к ней и труда

Земли остановилось бы вращение

И солнце закатилось навсегда;

Что я один за жизнь её в ответе

И кое-что мне сделать удалось

- Лишь потому ещё и солнце светит

И не скрипит пока земная ось.

ОГЛЯНИСЬ!..

В свой звездный час победы и удачи,

Когда преграды все сокрушены,

А ты твердишь: “И не могло иначе! -

Взгляни-ка на себя со стороны.

И в день, когда ты проиграл сраженье

И ниц лежишь, стеная и скорбя,

Вновь напряги своё воображенье -

Со стороны взгляни-ка на себя.

Когда в грехе ты уличишь собрата,

И кто-то крикнет яростно: “Распни!”,

А он молчит, моргая виновато, -

Ты на себя со стороны взгляни.

Ты можешь пить вино и веселиться

В кругу друзей, что так тебе верны,

Но если рядом будут слёзы литься -

Взгляни-ка на себя со стороны.

Случись, в любви возвышенной и страстной

Ты станешь клясться, вовсе не любя,

А лишь затем, что был денёк ненастный, -

Со стороны взгляни-ка на себя.

Взгляни со стороны на все деянья,

Ни одного поступка не забудь.

- И под парчой иль шёлком одеянья

Проступит их доподлинная суть.

ПОЭЗИЯ И СМЕРТЬ

Однажды ночью Смерть пришла.

Глядит, я Пушкина читаю.

- Кончай, - сказала, - все дела.

Пора! Я жду. До трех считаю.

Да ты послушай, - я в ответ, -

«У лукоморья дуб зелёный...»

А у неё терпенья нет,

Гремит косой своей калёной.

Сказала «раз», сказала «два»

И “три” сказала. - Ну, довольно!..

Но льются дивные слова

И Смерть заслушалась невольно...

Очнулась – глядь, уж рассвело,

Упущен верный час расправы.

- Ну ладно, - говорит незло. –

Еще помни цветы и травы...

Прошло не помню сколько дней,

На этот раз цветущим летом

Опять я носом к носу с ней,

Опять она бубнит об этом.

Магнитофон крутился мой,

Теснила музыка реальность...

- Тогда,- сказала Смерть, - зимой

Я проявила либеральность.

Теперь уж нет, и не мечтай!

Твой путь был долог и греховен...

Но я прервал: - Дослушать дай.

Ведь это “Лунная”. Бетховен.

Смерть изогнулась как дуга

К магнитофону аж прильнула,

И так как на ухо туга,

Направо “громкость” повернула.

И у карги теплеет взгляд.

И вскоре шепчет виновато:

- А что ещё есть из сонат?

Вот если б - “Аппассионата”!

А я ей мажу бутерброд,

Протягиваю папиросы...

И так всю ночку напролёт

Музыку слушали с Курносой.

И вновь она ни с чем ушла.

Когда над миром солнце встало.

Лишь проворчала: - Ну, дела!

Живут, живут и всё им мало...

И вот явилась в третий раз,

А я любуюсь Васнецовым...

И вновь летит за часом час.

А не отведать ли винцо вам?..

Хоть ты и бородат и стар, -

Сказала Смерть на утро с чувством, -

Но пьёшь бессмертия нектар,

И опоил меня искусством.

Что ж, будь здоров и в этот раз,

Но не забудь о мне беспечно!

Я знаю, мой настанет час,

Но жизнь искусства бесконечна.

* * *

Вы видели, как сквозь асфальт порой,

Его пронзая, лезет стебелёчек?

Где силы взял для подвига герой?

Ведь не ракетчик, не танкист, не лётчик.

Мне моего нешустрого ума

Загадку разгадать вполне хватило:

Его ведь кормит мать-земля сама,

А сверху тянет аж само светило.

Я думаю, и Путин в свой черед

Любые стены прошибал легко бы,

Когда бы не Чубайса, а народ

Он слушал бы внимательно весь год,

А сверху прокурор следил бы в оба.

СУДЬБА

Для какого дела я родился?

Для какого часа или дня?

Может, с ними я уж распростился?

Может, они ждут ещё меня?

Не была ли делом тем причастность

К грозным и победным дням войны,

Когда мы смертельную опасность

Отвели всем миром от страны.

Не был ли тем делом сад вишневый,

Что я сам взрастил и берегу?

Иль - всего сочувственное слово,

Сказанное бывшему врагу?

Не был ли тем часом час рассвета,

На Непрядве встреченного мной,

Когда понял вдруг, что нет ответа

На загадку красоты земной?

Не был ли тем днём тот день прекрасный,

Когда встретил милую мою?

Или — тот, загадочный и властный,

Что велел мне: - Пой! Я дар даю.

А, быть может, это дело - песни,

Что я завтра радостно сложу?

Или где-то старичок безвестный,

Коего под локоть поддержу?

Может, это день и час, когда я

В будущем неведомо году,

Ни о чем уж больше не гадая,

За родную землю упаду?..

Ничего покамест неизвестно.

Не проста задачка, непроста!

Надо жить уверенно и честно.

Только смерть всё ставит на места.

ВОЗРАСТ

Хосе Нуньо, другу из Барселоны

О, годы! Что со мною сталось!

Очки, морщины, седина...

Неужто в самом деле старость

И чаша выпита до дна?

Но как же старость, если Моцарт

Теснит дыханье мне опять

И сердце учащенно бьётся,

И как ему, мне тридцать пять;

И если Лермонтова строки

Зовут меня на бой за честь,

На бой бесстрашный и жестокий,

И как ему, мне двадцать шесть;

И если над судьбой Джульетты

Меня опять застал рассвет

И я шепчу её обеты,

И мне, как ей, шестнадцать лет.

Константин Ероеев "СУДЬБА ПИСАТЕЛЯ"

двойной клик - редактировать изображение

В связи со 150-летием финского писателя и журналиста Майю Лассила, погибшему в 1918 году при невыясненных обстоятельствах при перевозке в тюрьму. Жил в Санкт-Петербурге в 1902-1904 годы. Одна из самых известных книг – «За спичками». Окончание на 8 стр.

8 стр.:

«МЫСЛИ СОВРЕМЕННИКОВ»

Андрей Цыганов – о пенсионной реформе;

russian.rt.com – об отрицательной реакции МИД Японии на штраф, наложенный пограничной службой России на два японские рыболовные судна, ловившие рыбу на юге Курил;

iz.ru – о смертности в России;

ktovkurse.com – о воздействии на неугодные банки со стороны ЦБ;

А. Свободин – об аварии на космическом корабле;

WhatsApp – Греф: «Я категорический противник математических школ».

Номер подписан 18.01.2018, тираж 5 тысяч.

1.0x