Ю. Дробышев: Тема встречи - «Что такое социальное государство». Что означает это словосочетание? В слове «социальное» слышится привычное «социалистическое». Каково ваше видение новых особенностей отношений между правящим слоем и обществом?
С. Губанов: Пройдёмся немного по вехам истории. В прошлом номере мы затрагивали идею социального государства в связи с основами неоиндустриальной парадигмы современного развития, хотя, конечно, мечты о социальном государстве ведут свой отсчёт с седой древности, с античных времён, эволюционируя от эпохи к эпохе по ходу человеческой истории. Уже Платоном раскрывалось соотношение государства и общества, государства и морали, государства и знаний. В его философских исканиях образ идеального государства неизменно занимал видное место. Но идеи были ещё разрозненными. Аристотель сгруппировал их, обобщил и написал фундаментальные труды, посвященные классификации государств: деспотия, монархия, республика и так далее.
Он сформулировал также ряд принципов, связанных с устройством социального государства. Один из них, поистине краеугольный, красной нитью проходящий до наших дней - о несовместимости социального государства с хрематистикой, с подчинением отношений частной прибыли.
В дальнейшем дискурс по социальному правлению переместился от греческих антиков к мыслителям и государственным деятелям древнего Рима. Достаточно назвать Цицерона, в книгах которого о государстве и законах много сказано о пагубном воздействии продажности на государственное устройство. И верно, хрематистика внесла немалый вклад в разложение и падение Римской империи. Уместно сразу отметить: в наше время именно через хрематистику пришёл к развалу СССР, и идёт к развалу олигархическая Россия. Аристотелев принцип не ведает сбоев на протяжении свыше двух тысячелетий.
Эпоху Возрождения заполняет особая тема государства - в свете богословской, религиозной философии и церковной власти. Что над чем стоит: церковное государство над светским или наоборот? Должны быть отделены "идеология и политика государства от религии, или нет?
Резонансное звучание придали тематике крестовые походы. Хотя они приняли форму межрелигиозных войн, в действительности им предшествовал один эмпирический итог с далеко идущими последствиями. Речь о Ватикане: он порвал с ортодоксальной верой Константинополя, чтобы установить своё господство в католической вселенной. С помощью норманнов в середине XI века папа Римский узурпировал право назначать и смещать государей католического мира, апеллируя к своим прерогативам смотрителя святого престола, сравнимым якобы с апостольскими. Будучи зависимыми, правители не смели ослушаться папского призыва к крестовым походам. Заполучив несметные богатства иноверного Востока, Ватикан столетиями возвышал с тех пор церковное и папское над светским, над государственным, претендуя на авторитарную форму экуменической централизации.
Однако история движется противоречиями. Со времён Ренессанса пошло нарастающее отрицание ватиканской доктрины власти. Плеяда мыслителей - Лютер, Кальвин, Беза и другие - била в набатный колокол протестантской реформации. Она провозгласила примат не Ватикана, а суверенного государства. Освобождаясь от папского диктата, европейские монархи добивались независимости от Ватикана и сами становились главами своей церкви. Изменился характер средневековых войн. Протестантские войны, формально ещё религиозные, велись, в сущности, ради суверенитета или юрисдикции того или иного государства.
Будучи преемницами протестантизма, либеральные идеи зарождающегося капитализма, с их мощно звучащими тезисами о личной свободе и независимости (в отличие от феодализма с личной зависимостью и несвободой), вызвали новую волну переосмысления того, что такое государство.
Долгий и тяжёлый исторический путь пришлось пройти человечеству, прежде чем проблематика социальности государства предстала в практической плоскости, перестав быть абстрактной. Основной прорыв свершился после Второй мировой воины, в результате могучего влияния СССР - победителя и социального новатора XX столетия, Кстати, притяжение советского опыта не миновало и франкфуртскую школу, деятели которой мечтали о государстве, органичном для социально-ориентированного рыночного хозяйства, и стали архитекторами рейнской модели госкапитализма, которой Германия обязана своим «экономическим чудом».
Когда допущен критический дисбаланс социальных интересов, и государство расколото надвое, тогда, по шекспировской максиме, выигрывает чуждая сторона - внешний фактор. Поскольку внутренний дисбаланс интересов труда и собственности в России ныне критический, наш народ с понятным недоверием относится к внешнему фактору.
Мы спрашиваем себя, может ли быть социальным государство, однобоко перекошенное в сторону кланово-олигархических интересов, как случилось в нашей стране в пореформенное время. И отвечаем: нет. Слишком силён асоциальный перекос. Разумеется, обусловлен он отсталой структурой собственности. Над командными высотами отечественного хозяйства воцарилась нетрудовая, частно-олигархическая собственность, да ещё компрадорская - продажная, зависимая от иностранного капитала, превращаемая в оффшорную, откровенно антироссийскую. Собственность и командные высоты российской экономики принадлежат не России. Должно быть государство общественных интересов, а оно во власти интересов частных, и даже оффшорных - такова ныне ситуация.
При экскурсе в многотысячелетнюю историю гуманитарной мысли мы видели один строгий и непреложный закон: какова собственность, таково и государство. Одно неразрывно связано с другим. На базе компрадорской собственности выше компрадорского государства не подняться. Государство, основанное на продажной собственности, само продажно. В данном отношении законы истории не обойти.
Приватизированному олигархией государству объективно не дано быть социальным. В нём слишком запредельна внутренняя пропасть между интересами нетрудового социального меньшинства и трудового социального большинства, а в фундаменте нет надёжного, социально-трудового основания. Да, Конституция провозглашает Российскую Федерацию социальным государством. Но здесь перед нами всего лишь фикция, а не факт; говоря проще - обман. Не бывает социальным государство, которое не обеспечивает интересов трудящегося большинства.
В постсоветской Конституции записано ещё, что источником верховной власти является народ. А в советской Конституции значилось, что народ не только источник чьей-то власти, но народу принадлежит вся полнота власти - в форме Советов народных депутатов. Исходя из идеи народного единства формулировался, и даже пропагандировался тезис о народном государстве. Кстати, идея народного государства возникла не в СССР. Она опять-таки имеет давнюю историю, и ещё в 1920-1930-е годы изрядно критиковалась, поскольку доминировало представление о том, что всякое государство есть политическая организация правящего класса, то есть такая политическая организация, которая позволяет социальному меньшинству удерживать в повиновении социальное большинство.
Теперь же народ России всего лишь источник, но не держатель власти. Прежняя, советская формула заменена усечённой, продиктованной отчуждением народа от власти. Выходит, даже на уровне деклараций постсоветская Конституция упоминает социальность государства сугубо для проформы. И не скрывает нереалистичности тех принципов, которые в ней постулированы.
На сию конституционную фикцию нечасто обращают внимание, но ведь жалящую несправедливость народ чувствует на самом себе. Изо дня в день, на каждом шагу люди удостоверяются, сколь фиктивны гарантии их жизненно важных интересов: материальных, жилищных, по здравоохранению, рабочим местам и труду, социальным благам, качеству товаров, в сфере транспорта, доступности электроэнергии. А социальная несправедливость оборачивается незаинтересованностью и экономической неэффективностью. Возьмём для примера принудительное карточное нормирование электроэнергии: такого глумливого попрания важнейшего из социальных завоеваний наша страна ещё не знавала. Правительство ссылается на перекрёстное субсидирование. Но чтобы сделать кВт/час энергии для населения дороже, чем для предприятий, энергетические карточки не нужны. В СССР население платило за электричество больше, чем предприятия - без всяких карточек.
Сейчас вопрос решается проще простого: не повышением тарифов для ЖКХ, а снижением их для промышленности. И будь государство социальным, последовало бы именно такое решение.
Или минимальный размер оплаты труда: это практически карточка биологического выживания. А что такое лимитированный список и отпуск лекарств для людей, которым жизненно необходимы услуги здравоохранения? Это тоже принудительная карточная система. Карточную систему жизненно важных для человека предметов, услуг никак не отнести к признакам социального государства. О том же свидетельствует отмена стандартизации и единых, общегосударственных стандартов качества продукции конечного потребления, экологических и санитарных норм. Олигархическое государство фактически санкционировало травлю народа всякого рода суррогатами и фальсификатами, устроив вымирание России.
Между тем, функцией социального государства является доступность стандартных благ современной цивилизации для каждого из граждан. Если это высокоскоростной транспорт, то он должен функционировать для социального большинства, а не только для богатых одиночек. Если это высокотехнологичная медицина или сфера высшего образования, то они должны быть социально доступными для всех, независимо от покупательной способности человека. Если это электроэнергия или высококачественные продукты питания, лекарства, то их доступность также должна быть всеобщей.
Современные принципы социально-правового государства теперь вовсе не так абстрактны, как при феодальном строе во времена писания Т. Гоббса о том, что государство не должно быть Левиафаном. Они всё больше наполняются конкретным содержанием, в частности, в передовых промышленно развитых странах, на базе госкапиталистической модели типа рейнской или скандинавской.
Пустые абстракции не только бессмысленны, но и вредны. Вспомним нелёгкий для нас исторический урок: государство трудящихся в СССР также свелось к абстрактной формуле, на деле нереализованной. Именно поэтому оно и не устояло. С 1950-х годов хрематистика хозрасчёта изменила баланс интересов в пользу номенклатурно-бюрократического клана, который в теневом режиме прибирал к рукам государственную собственность, всячески подрывая начала советского госкапитализма. Спустя 30 лет, к моменту антисоветской «перестройки», с основами советского госплановского капитализма было покончено, что и предрешило участь СССР.
Несомненно, социальное большинство могло бы спасти советское государство, но при одном условии: если бы государство реализовало коренные интересы советских людей, вновь возвысив социальный капитал над частным, как в годы первых пятилеток, или, позднее, в Германии, Швейцарии или Швеции. Правящей партии, КПСС, давался шанс, но она не использовала его, и была сметена потоком истории.
Компрадорское государство асоциально
Ныне проблема проблем заключается в том, что все недостатки и провалы позднего советского периода не только не устранены, а возведены в квадрат. В данном отношении постсоветское государство находится под угрозой такого же внутреннего развала, как и советское, ибо социальный капитал низведён до частного и подмят частным, де-факто компрадорским, оффшорным.
Затронутый вопрос представляется архиважным. Перспектива сохранения целостности России и её суверенитета напрямую зависит оттого, как быстро государство станет социальным, начнёт служить интересам социального большинства, опираясь на труд и людей труда, а не попирая их.
Несомненно, социальное государство современности по определению должно быть трудовым, опирающимся на труд и трудовую собственность. В противном случае его социальность есть не более чем обман и фикция. Человечеству пора бы вообще признать труд естественной ценностью, естественным богатством. Труд и впрямь составляет первое и естественное право человека.
В советское время немного хватили через край, когда отнесли труд к категории обязанностей. Тем самым перепутали право и обязанность, так как обязанность относится к принудительному труду, наёмному, а право - к творческому. Мерило современного социального прогресса - не просто свободный, а творческий труд. Нет творческого труда без свободы!
«Гражданам СССР в соответствии с целями коммунистического строительства гарантируется свобода научного, технического и художественного творчества. Она обеспечивается широким развёртыванием научных исследований, изобретательской и рационализаторской деятельности, развитием литературы и искусства. Государство создаёт необходимые для этого материальные условия, оказывает поддержку добровольным обществам и творческим союзам, организует внедрение изобретений и рационализаторских предложений в народное хозяйство и другие сферы жизни...»
Из Конституции СССР. Какова собственность, таково и государство.
Возвращаясь к декларативному характеру определения социального государства в нынешней версии Конституции РФ, мы видим, что она исходит из сугубо фиктивного учёта интересов народа. Постсоветское государство далеко ушло от социального, ибо находится в матрице частно-олигархической собственности и, соответственно, проводит диктат частно-олигархических интересов.
Социальное государство предполагает социальный экономический базис, а он ликвидирован частно-олигархической собственностью, да еще превращенной из российской в иностранную, оффшорную, компрадорскую, короче - антироссийскую. Когда российская государственность возведена на болотной жиже оффшорной собственности вместо твёрдого базиса российской суверенной собственности, тогда государство столь же асоциально, сколь и зыбко, критически неустойчиво.
Правящему ныне олигархически-компрадорскому клану приходится тратить на самоподдержку 99,9% своей власти. Иначе безопорную конструкцию своего господства ему не удержать. Вместо государственного устройства он создал государственное неустройство, готовое обрушиться от малейшего толчка.
А есть немало заинтересованных в том, чтобы крах компрадорской власти стал крахом России. Например, А.Л. Кудрин, бывший экономистом и финансистом, а ныне заделавшийся правоведом, подрывными предложениями регулярно зондирует почву. Вдобавок к приватизации он навязывал очередную реформу МВД на американский манер, с разделением полиции на федеральную, региональную, муниципальную. Стоит лишь принять такое предложение, и падение федерального строения станет неотвратимым (к счастью, предложение Кудрина не прошло. - Прим. ред.).
Россия - страна многонациональная. Достаточно пойти на разделение правоохранительной системы по регионам, муниципалитетам, округам, республикам, чтобы моментально получить дефедерализацию. Объясню: республики, края, округа, автономии отброшены «реформами» в условия децентрализованного, антигосударственного капитализма, а потому ежечасно взращивают буржуазный национализм, для которого неприемлемо, чтобы региональная буржуазия подчинялась федеральной, этнически чуждой, и который всё громче требует права на самоопределение вплоть до отделения.
Отсюда чудовищная напряжённость так называемых межнациональных отношений. В такой обстановке автономизация силовых структур равносильна формированию автономных вооружённых сил, иначе говоря - вооружению буржуазных националистов и раскольников. Социальный раскол мостит дорогу для раскола вооружённого.
Буржуазный национализм исключён только при сильных началах и основах госкапитализма, как в Швейцарии или, дотоле, в СССР. На базе частнособственнического капитализма буржуазный национализм рвёт и разрывает ткань федеративного устройства в клочья. Австро-Венгрия, Чехословакия, Югославия - наглядные тому примеры. Нынче лихорадит даже Великобританию, Канаду и Бельгию, где госкапитализм не так силён, как в Швейцарии.
Кстати, А.Л. Кудрин - экономист, которого органы «империализма доллара» признавали лучшим министром финансов. За что? За то, что под видом суверенного российского стабилизационного фонда рубля он протащил навязанный США механизм стабилизации доллара за счёт рубля. Несомненно, зарубежные доброхоты и на сей раз приложили руку, чтобы заокеанскую идею реформы МВД озвучил именно авторитетный А.Л. Кудрин.
Конечно, расчёт сугубо антироссийский. Едва ли реформу МВД считал и прикидывал сам Кудрин. Варианты развала нашей страны детально рассчитывают те, кто снабдил его этой антифедеральной идеей. Приведённый пример как раз и демонстрирует внешнее влияние, нагнетаемое асоциальным, компрадорским характером постсоветского государства и его критическим внутренним расколом.
США не безучастны к тому, что в России асоциальный тип государства, и оно внутренне расколото. Наоборот, Вашингтон вовсю стремится разыграть карту государственного неустройства в России. Не ждёт, пока внутренний социальный раскол перерастёт в открытый внутриполитический кризис, а подталкивает к тому, дабы по ранее отработанной схеме, как при развале Советского Союза, воспользоваться плодами расщепления и разложения власти продажностью.
Социальный характер европейских стран
Обратимся к ведущим европейским странам, которые являются ядром Евросоюза. Имеются в виду прежде всего германоцентричные страны во главе с Германией - Австрия, Швейцария, Франция, Италия, Дания, Швеция, Финляндия, Испания, а теперь ещё Польша, Чехия, Словакия, Венгрия, Эстония. Названные страны стали на путь, предначертанный представителям, так называемой франкфуртской школы - школь цивилизованного госкапитализма. Сразу укажу на отличия от советской модели периода больших свершений: мера и формы национализации, вертикальная интеграция, консенсус-планирование, почасовая система регулирования производительности труда и заработной платы.
Главный посыл состоит в социальной консолидации государства, с мощным ядром в виде социальной собственности и социального капитала. В настоящее время именно совокупный социальный капитал главных держав ЕС олицетворяет силу, способную прямо обеспечить интересы социального но-трудового большинства в инфраструктурных монополиях, образовании, здравоохранении, электроэнергетике, теплоснабжении, газификации, экологии, общей и личной безопасности, доступности научно-технических новшеств и современных благ.
Разумеется, незачем идеализировать достижения Европейского союза. Там тоже немало проблем, включая социальную сегрегацию. Общество и там не ушло от раскола на классы, но при господстве социального капитала над частным, имеющиеся классовый раскол и социальная пропасть не так глубоки, как у нас. Более того, в европейских странах совершенно другой уровень организации социально-трудового большинства. При малейшем ущемлении своих интересов трудящиеся дружно выходят с протестом, чтобы воздействовать на государственные решения. Масса недавних примеров стала уже хрестоматийной.
Например, кабинет Н. Саркози попытался увеличить рабочую неделю для французов, обещая, что за дополнительный час рабочего времени конфедерация капиталистов готова платить на 10% больше. Наутро города потрясли многомиллионные марши протеста. Демонстранты заявили о готовности отдать 10% заработка, лишь бы работать не больше, а меньше (во Франции и так самая короткая рабочая неделя - 35 часов).
То же самое в Италии: правительство Берлускони на протяжении десяти лет стремилось изменить трудовой кодекс и ужесточить условия эксплуатации итальянских трудящихся, но тщетно. То же самое было в Великобритании и многих городах Евросоюза на континенте, когда капиталисты намеревались переложить на рядовых потребителей бремя удорожания бензина, дизельного и авиационного топлива. В общем, всякая попытка сокращения государственных расходов на образование, здравоохранение, инфраструктуру упирается в массовый протест. И каждый бюджет экзаменуется протестным движением людей труда.
На наших глазах вырастает новый общественный феномен. Именно единство социального интереса большинства трудящихся, прочно связанного с интересами государственных служащих, становится зримой приметой социального государства. И перемены видны. Где протестное выражение социальных интересов политически организовано, имеет своих представителей в органах и законодательной, и исполнительной власти, там экономические результаты говорят сами за себя. Например, улучшением инфраструктуры.
Еще в 1970-1980-е годы железнодорожный транспорт Италии во многом был архаикой. По рельсам ходили поезда, сконструированные и выпущенные в довоенное время, или сразу после войны. Но затем транспортная инфраструктура Италии разительно преобразилась. Она перестроена под высокоскоростное движение. Теперь итальянцы ездят совсем с другими скоростями, а ведь прошло всего два-три десятилетия. То же самое - в других странах Евросоюза. Замечу, пространственная компонента там куда более ограниченная и компактная, чем у нас. И смысл не в том, что пространство или климат мешают, а в том, что социальному государству не помеха ни пространство, ни климатические особенности.
Или посмотрим, какие страны производят ныне авиалайнеры, на которых летает весь мир. Корпорация Airbus является правительственным консорциумом Евросоюза. Собственники представлены теми европейскими государствами (Германия, Франция, Великобритания, Испания), где весьма крепки позиции социального капитала и развиты формы обеспечения социальных интересов. Государство, цементируемое социальным капиталом, обязано не просто выслушивать, но учитывать интересы социального большинства, и не в силах пойти наперекор им. Жизнеспособна именно такая система власти и собственности! Она же гарантирует и новое качество. Правительство не может произвольно обходиться с интересами социального государства: когда хочет - считается с ними, когда не хочет - не считается. Признак социального государства более строгий и обязывающий, а главное - объективный. Суть проста: правящее меньшинство мало-помалу подчиняется социальному капиталу, а тем самым - интересам социально-трудового большинства.
Приведу ещё примеры. Швейцария - социальное государство. Люди посещают прекрасный ботанический сад Женевы, где гуляют бесплатно. Сад является объектом социальной собственности и всеобщей доступности - благодаря социальному капиталу, который извлекает прибыль не за счёт налогоплательщиков. Или образование: оно не просто бесплатное - из бюджета выплачиваются ещё стипендии. В здравоохранении всё делается за счёт централизованных страховых отчислений.
У американцев, между прочим, расходы на здравоохранение достигают 10000 долларов в год на человека, и при этом продолжительность жизни -74 -75 лет. В Германии расходы на здравоохранение - 3000-4000 долларов в год, что в два-три раза меньше, а продолжительность жизни - 82-83 года.
Таковы примеры работы консолидированного, совокупного социального капитала. Да, европейцы платят больше налогов, больше тратят на постнефтяную энергетику, но выигрывают в качестве и продолжительности жизни. Государство перераспределяет примерно 50% ВВП. И европейцы уверены, что бюджетные расходы имеют целевой, адресный характер. Циркуляция бюджетных средств, перевод с одной статьи на другую, из одного региона в другой - это предмет ежедневного социального контроля. Установлена обязанность бюджетной сферы: при выделении некоего транша, некой субсидии по какому-либо адресу публиковать информацию о том, когда, в каком объёме соответствующие средства ушли с одной статьи, после чего публиковать информацию по месту поступления средств, когда, в каком объёме и на какую статью средства пришли.
Если средства выделены на мост, тоннель, подстанцию, школу, детский сад, парк, сквер или памятник - на любой проект - они используются строго по назначению. Поток средств легко проверяется каждым интересующимся: местными жителями, коммунами жителей, муниципалитетом.
Конечно, социальное государство находится лишь в начале становления и далеко не идеально. Даже при строжайшем контроле имеются варианты подкупа и махинаций. Но всё же минимизированы расхищение государственного бюджета, извлечение прибыли за счёт налогоплательщиков, национализация долгов или убытков и приватизация прибыли. Любое злоупотребление всё равно рано или поздно будет установлено, а виновные лица так или иначе будут привлечены к социальной и правовой ответственности.
Что такое социальное государство
На мой взгляд, описанные представления о социальном государстве возможно дополнить одним содержательно новым принципом. По крайней мере, он не попадался ни в философской литературе, ни в истории политической или экономической мысли.
Принцип следующий: социальным является такое государство, которое опирается на социальный капитал и пресекает рост социальных издержек на любом направлении своей деятельности. Везде - идёт ли речь об экономике, инфраструктуре, образовании, культуре, здравоохранении, жилищно-коммунальном хозяйстве, обеспечении военной или продовольственной безопасности. Тем самым сфера социального капитала объективно отграничивается от сферы частного, от сферы прибыли и хрематистики.
И точно, в стране с опорой на социальный капитал ГОСПОДСТВО частной собственности и частного капитала недопустимы, поскольку они извлекают прибыль путём увеличения социальных издержек или за счёт налогоплательщиков. Действуй такой подход, многие катастрофические явления - вымирание России, Саяно-Шушенская катастрофа, крушения ракетоносителей, массовые отравления, терроризм и другие - были бы исключены начисто.
С указанным принципом жёстко и неразрывно связан также принцип социальных стандартов. По мере прогресса социальной стандартизации подлежит всё: экологические нормы, автомобильные выхлопы, производительность труда, уровень жизни, образования и здравоохранения, скорость перевозки людей и грузов различными видами транспорта, обеспеченность спортивными сооружениями, жильём и продовольствием, продолжительность жизни, качество обслуживания.
Социальное государство всесторонне подчиняется реализации социальных стандартов, а задача населения и трудящихся заключается в том, чтобы повышать планку требований: раз увеличивается производительность труда, то, соответственно, старые социальные стандарты должны меняться или дополняться новыми, более передовыми и человечными. Это - правильный подход, ибо успехи общества надлежит оценивать повышением качества социальных стандартов жизни.
Главное и основное в том, что наличие и реализация социальных стандартов, постоянный и массовый контроль за движением бюджетных средств - средств социального капитала - превращают социальное государство из абстрактной идеи, конституционной фикции и декларации в реально действующий институт. Можно сколько угодно говорить о социальном государстве, но важны не слова, а дела. Критерием же дела являются наличие, соблюдение и прогресс социальных стандартов.
К сожалению, в этом отношении у нас полный провал. Не говорю уж про вопиющие примеры, подобные Саяно-Шушенской катастрофе или гибели корабля «Булгария», когда хозяйничанье частного капитала унесло десятки человеческих жизней и причинило колоссальные социальные издержки. Речь о том, что нет вообще базовых социальных стандартов, например, на продовольственные товары или жилые здания. Нет стандартов - нет и обязанности государства по принуждению к ним. Но это обязанность именно государства, а не жильцов, организовать проверку каждого здания и сооружения на энергоэффективность, шумо- и теплоизоляционные свойства, соответствие экологическим и санитарно-гигиеническим нормам.
Таких стандартов нет, как нет и реальной проверки зданий и сооружений на соответствие передовым требованиям качества. Частный застройщик кладёт в карман прибыль, оставляя обществу огромные издержки. Они тяжким бременем перекладываются на потребителя, а он расплачивается за них своим здоровьем и продолжительностью жизни.
Дело не только в крыше над головой, тепле или возможности человека восстановить силы после трудового дня. Страна впустую тратит энергетические ресурсы, загрязняет территорию, люди теряют здоровье, растут затраты по линии здравоохранения, падает производительность. На выходе получается порочный круг роста социальных издержек. И это - только по одному направлению. А если учесть остальные? Например, нет стандартов качества по продовольственным товарам. Частники напрямую извлекают прибыль из здоровья и жизней миллионов людей, торгуя фальсификатами. По меркам Евросоюза асоциальное отношение к качеству сразу делает Россию изгоем группы социальных государств.
Симптоматичен ещё пример с правительственным постановлением о переходе на стандарты Евро-3 и Евро-4 по автомобильному топливу. Где реализация этих стандартов? Она откладывается из года в год. Решение принято, но не выполняется. Вместо того чтобы инициировать процесс повышения качества, идти впереди по строгости экологических стандартов, правительство заимствует за рубежом готовые решения, которые всё равно не исполняет. Конечно, проблема не в отдельно взятом составе правительства, а в том, что недееспособна сама система асоциального государства. Оно не в состоянии обеспечивать элементарные, жизненно насущные социальные стандарты.
Так, для наших сложных природно-климатических условий научные стандарты питания требуют иметь около 110 килограммов мяса и 240 литров цельного молока на душу населения в год. Кто бы и как бы ни выражал согласие с этими нормативами, реализовать их при нынешней системе невозможно.
Интереса ради я как-то подсчитал, сколько необходимо времени, чтобы выйти на душевые нормативы жизненно важных продуктов питания. Оказалось, что при существующих условиях, когда Россия во власти компрадорского капитала, на это надо больше тысячи лет. Естественно, для живущего поколения такие сроки неприемлемы. Значит, надо менять систему власти и собственности, переходить к системе господства социального капитала, как сделано в Германии, Швейцарии и Швеции. Иначе не видать соблюдения не только передовых, но даже элементарных требований социально-биологического выживания россиян.
Прибыль капиталиста всегда означает убыль чьего-то здоровья или даже жизни, всегда тождественна социальным издержкам и затратам. Это классический экономический закон, который, к сожалению, не хотели усваивать в СССР, а сейчас не хотят и подавно. Подчинённое частным интересам государство нездорово само, и лишает здоровья всю нацию. Естественно, что нация никак не вправе мириться с негодными социальными условиями бытия, если хочет оставаться деятельной, заряженной исторической энергией.
Поворот в сознании
Не думаю, что наш народ опустил руки и смирился с незавидной участью. Наоборот. Вся наша история учит: какими бы трудными ни были времена или испытания, страна всё равно никогда не была покорена, и всегда при первой возможности искала способ подняться, даже когда перед кем-то и приходилось временно склонять колени. Волевые свойства нашего народа никуда не делись. И чем труднее времена, тем выше его настрой и жажда мобилизации.
Для меня очевидно, что наш народ внутренне мобилизуется, и вовсе не по внешнему призыву. Во-первых, стали меньше пьянствовать. Во-вторых, судя по социологическим опросам, перестали надеяться на какого-то дядю извне. В-третьих, асоциальным государственным устройством, отчуждением между государством и личностью недовольно уже абсолютное большинство. Сдвиги симптоматичны. Нечто подобное российские писатели - и Горький, и Короленко, и Андреев, и Крюков, и Бунин - отмечали в канун семнадцатого года. Тогда тоже перестали спиваться, замкнулись в себе и решительно ополчились на самодержавие. Что будет, как будет - это был уже второй вопрос. Но в том, что старого не будет, сомнений больше не оставалось. Общественное мнение созрело.
Так и сейчас: общественное сознание и настроение переменились. Чтобы ни ждало впереди, существующее точно опостылело, и мириться с ним общество не намерено. Действительно, частно-олигархический клан довёл ситуацию до кипения. Дальше отступать некуда. Это ясно, ибо альтернатива - расчленение и дробление России на осколки. А с таким вариантом народ не согласится даже под страхом смерти. Если при развале Советского Союза ещё было куда отступать, то сейчас страна в той исторической точке, когда отступать больше некуда.
По сравнению с 1991 годом возникла новая ситуация. Тогда еще думали, что есть пространство для манёвра: мол, ничего страшного - пойдём то ли на вынужденный, то ли на спровоцированный развод республик. Попробуем пожить врозь и поглядим, что получится. Конечно, самые дальновидные и тогда понимали, что чего-либо хорошего ни для кого не будет. Не исключение и страны Прибалтики, хотя они очень хорошо эксплуатируют своё буферное положение между сырьевой Россией и технологической Европой.
Уроки на будущее
Ещё в конце 1980-х годов у меня не было ни малейших иллюзий, что в результате господства частной собственности произойдут деиндустриализация и депопуляция, что страна станет ресурсной провинцией ТНК, затянутой «реформаторами» в сети иностранного капитала и долларизации. Но вместе с тем, ни на мгновение не возникало сомнения, что мы этот период так или иначе переживём, и всё одно встанем на рельсы нормального развития. Всё равно установим социальное государство с плановой экономической системой, где господствует суверенная собственность, и все командные высоты экономики находятся в руках социального капитала, а следовательно - социального большинства. Не может быть суверенного государства без суверенной собственности - это азбучная истина. Сформулируем ещё раз три принципа социального государства.
1. Общественные интересы и социальный капитал.
2. Суверенная собственность на командные высоты экономики.
3. ОБЯЗАННОСТЬ государства служить интересам социального большинства на основе социальных стандартов качества товаров и услуг.
Эти три фундаментальных признака позволяют отличить всякого рода фикции и декларации от реально действующего социального государства. Пока по трём перечисленным позициям у нас полный провал. Оттого-то частно-олигархическое государство идёт от поражения к поражению. Не буду брать болезненную тему ликвидации Академии наук, дезинтеграции и расчленения железнодорожного транспорта, электроэнергетики, реформирования до смерти дошкольного и школьного образования. Понятно, что всё придётся переделывать, восстанавливать, воссоздавать, используя более производительные и эффективные организационные формы, а такие есть.
Самое тревожное, что провал за провалом нынешнего государства объективно приближает страну к точке развала. Крах маячит перед олигархической Россией. К счастью, практически все слои общества уже осознают грозящую опасность. Устремлениям социального большинства сопротивляются олигархи, но опыт показал, что, как только их бьёт кризис, они перестают сопротивляться.
Псевдолиберальные экономисты и политики внушают, будто суверенизация собственности ведёт к гражданской войне и параличу предприятий. Но подобного рода вульгарные и примитивные «страшилки» не новы и не страшны. Их повторяли в истории бессчётно, но всякий раз зря. В канун национализации всегда раздаются панические голоса, что эффективность упадёт, экономика перестанет работать. На деле же всё работает, и лучше прежнего. Функционирование сфер жизнеобеспечения зиждется ведь на труде профильных специалистов: учителей, врачей, инженеров, управленцев, высококвалифицированных рабочих. Соответственно, чем меньше будет посредников, спекулянтов, дармоедов, нахлебников и паразитов, типа олигархов и компрадоров, тем результативнее будет функционировать социально-экономическая система.
Подтверждением тому- опыт развитых стран. Надёжно функционируют германская национальная железнодорожная корпорация «ДойчеБан», авиакомпания «Люфтганза». Никто не требует расчленить их или передать кому-то в частные руки. Пусть бы попробовали наши псевдолибералы предложить в Германии за какие-то долларовые фантики раскурочить и развалить «ДойчеБан». Хотелось бы посмотреть на тех, кто отважился бы выйти там с таким предложением, хотя свобода слова есть, и никому не запрещено оглашать даже самые сумасбродные идеи. Другое дело, что идеям крушения интеграции не суждено будет стать даже предметом обсуждения. И это как раз признак социального государства, которое настроено на доминанту социальных интересов. Те же законы, включая закон вертикальной интеграции, основательно действуют и в Австрии, Швейцарии, Италии, Франции, Швеции, Финляндии.
По общегосударственному плану работает и электроэнергетика, хоть псевдолибералы шумят, что в странах Евросоюза она частная. Видел её организацию, разговаривал со специалистами о том, как состыкуются различные сегменты электроэнергетического сектора: солнечная энергетика, ветровая, морская, биогазифицированная, тепловая, атомная. Всё стыкуется, несмотря на различие издержек генерации, сетевого хозяйства, видов оборудования. Если велит социальный интерес, то все сегменты благополучно развиваются и функционируют в консолидированном режиме. Совсем не заметно, чтобы электроэнергетика ЕС страдала из-за отсутствия олигархов или того, что всё это не работает на чей-то частный карман. Поэтому, наоборот, если Россия продолжит держать командные высоты экономики в частной собственности, то доведёт ситуацию до краха.
Мнимую угрозу надо отличать от настоящей. Не господство суверенной социальной собственности несёт с собой развал; напротив, к развалу ведёт господство асоциальной и компрадорской собственности, антироссийской по самой своей сути. Мы видим, что происходит ныне с московским метро, которое раньше работало с точностью кремлёвских часов. Если прежде можно было рассчитать время приезда в пункт назначения до минуты, то теперь это невозможно. Все направления жизнеустройства государства потеряли функциональную стабильность.
Понятно, что нарушен баланс интересов, и просто не осталось ни людей, ни структур, заинтересованных поддерживать эффективную и бесперебойную работу столичного метро. То же самое и с наземным общественным транспортом, который в Москве фактически выведен из строя дезорганизацией и заторами. Аналогично - по всем остальным сферам и регионам страны. Это симптом. Раз уж доходит до срыва процессов с жёсткими технологическими нормами, значит, к коллапсу близок весь государственный организм.
Короче, пореформенная Россия, как и парализованный «перестройкой» Советский Союз, балансирует на грани неуправляемости. Поэтому всё равно назрело решение вопроса о власти и собственности - решение в пользу общественных интересов и социального государства.
Необходимо целенаправленное усилие
Ю. Дробышев: То есть, государство это агрегат, состоящий из управляющего меньшинства и социального большинства, и этот агрегат должен иметь механизмы автоматического исправления разрушающих страну ситуаций и восстановления равновесия интересов.
С. Губанов: Безусловно, существуют определённые регуляторы и степени свободы. Но важно учитывать: политическая система страны отличается от экономической. При определённых условиях экономическая система обладает свойством восстановления и саморазвития, имеет набор прямых и обратных связей. Неадекватное же государство (политическая система) таким свойством не обладает.
История полна примеров того, как реакционный, отживший тип государства доводит ситуацию до крайности, до последней черты прежде, чем будет заменён. В том-то и проблема постсоветского олигархического государства, что оно не имеет должных обратных связей. Нет привода к интересам социального большинства. Есть замкнутость на интересы социального меньшинства - олигархического, компрадорского, оффшорного. А реальные интересы олигархического клана вынесены за пределы России, вот что необходимо учитывать. И потому какого-либо автоматизма в исправлении ситуации быть не может.
Положение в стране, безусловно, будет исправлено, но не с помощью ЭТОГО государства, которое абсолютно асоциально. Будучи компрадорским, оно не предназначено действовать в интересах России. Исправления последуют со стороны нового типа государственного устройства. Но, опять же, они будут не автоматическими, а целенаправленными.
Это ещё одно свойство наших дней: исправлять социально-экономическое положение страны можно только целенаправленно, только по единому плану, только рычагами и методами плановой системы. Обойтись при этом одними косвенными мерами регулирования экономики нельзя.
Многие говорят о необходимости периода мобилизационного развития. В принципе, думаю, такой сценарий становится наиболее вероятным. Почему? Потому что слишком разгильдяйским и безответственным оказался продажный компрадорский строй. Поэтому задача первого этапа состоит в том, чтобы элементарно установить некий системный порядок в обществе и стране в целом, дисциплину и ответственность. Конечно, упорядоченность должна формироваться на базе социальной собственности, по вектору новых, социально-государственных интересов, замкнутых на Новую индустриализацию, плановой системой - ради кратного увеличения производительности труда и уровня качества жизни людей.
О единстве власти и народа
Ю. Дробышев: Как включить атмосферу взаимопомощи и человеческих отношений между членами общества?
С. Губанов: Россия находится в состоянии падения, и ей нужна могучая подъёмная сила. Сейчас можно сколько угодно приводить примеры мелких позитивов, вроде ввода в строй цеха, давшего работу двадцати швеям-мотористкам, но эти примеры лишний раз показывают, как сильно мы потеряли в масштабе свершений, как сильно растворились в мелочах и мелочности. Частный капитал готов выдавать за достижения даже микроскопические сдвиги. А нам нужно стать обществом масштабных исторических свершений.
При прогрессивной политической и экономической организации общества нынешнее поколение вполне способно стать поколением больших свершений. Вполне, ибо поколение растёт вместе с масштабом дел и творений. Стоит начать решение крупных исторических задач, а неоиндустриальная задача как раз крупномасштабная, и уже через одну плановую пятилетку наш народ станет совершенно неузнаваем. Появится народ заинтересованный и целеустремлённый. С жизнеутверждающим социальным настроением и созидательными устремлениями. Несомненно, новая социальная система включит гигантский потенциал человечности в отношениях между людьми.
Только масштабные цели, совпадающие с коренными интересами трудового большинства, вызывают процесс социального взаимодействия. А социальная консолидация во имя общественных интересов, социальное взаимодействие - суть основа основ социального государства. Конечно, неминуемо противостояние различных интересов, противоречий никто не отменял. Но социальное взаимодействие выражается проверенным принципом морально-политического единства власти и народа. Если низам плохо, то и верхам не лучше; народу хорошо - и власти тоже; вот что значит принцип морально-политического единства.
Не должно быть пира во время чумы, как в пору Первой мировой войны. Тогда миллионы рабочих и крестьян погибали на полях сражений, не зная, за что сражаются; а в Петрограде нувориши не знали, куда девать деликатесы, в то время как царское правительство ввело в 1916 году продразвёрстку. Полное отчуждение власти от народа ускорило тогдашнюю развязку и на полях сражений, и внутри страны. Кстати, принцип морально-политического единства составляет обязательную предпосылку мобилизационного сценария. Но теперь это не то же самое, что было у нас в 1930-е годы. Современный мобилизационный вариант понимается как социальная мобилизация, когда все действуют в едином строк: - устремлены к единой цели, когда все интересы и усилия собраны в один кулак и направлены на достижение общего конечного результата.
Часто упоминается «немецкое чудо» времен Людвига Эрхарда (1948). Но при этом забывают, что в послевоенной Германии был период мобилизационного развития. Никто никого в лагеря не сгонял. Немцы сами были заинтересованы в том, чтобы восстановить порушенное войной. А масштаб разрушений был колоссальным. Собственными глазами доводилось видеть, что и в наше время не всё восстановлено со времён войны. Отдельные замки, крепости и дворцы носят не только следы бомбёжек, но остаются разрушенными. И это спустя почти 70 лет; удивительно, но это так.
Можно лишь представить, какой уровень мобилизации потребовался немцам после войны, чтобы восстановить командные высоты экономики, если при современных технологиях, существующей технике, при всех имеющихся возможностях, чертежах и стройматериалах на восстановление многих ценных объектов всё еще нет ни времени, ни ресурсов.
Вывод: без социальной мобилизации, без морально-политического единства власти и народа решение крупных исторических задач стране не по плечу. Естественно, для установления нового политического режима обществу тоже придётся затратить усилия.
Ю. Дробышев: Усилия потребуются не в меньшей степени и от управляющего меньшинства.
С. Губанов: Я думаю, это будет общий акт и низов, и верхов - как всегда в истории. К тому же, кто сегодня внизу, тот завтра может оказаться наверху. И, наоборот: те, кто сегодня наверху - те же олигархи - завтра будут внизу, уже не олигархами. Самая здравомыслящая часть олигархата и управленцев примет, конечно, новые условия, станет добросовестно работать на то, чтобы на смену бесперспективной компрадорской государственности пришла государственность прогрессивная, способная на прорывные решения исторически масштабных задач. Однако костяк нового, социального государства будет рекрутирован из низов, из тех, кто сегодня в корпусе социального большинства. Так было всегда и везде, а не только в 1917 году.
Людвиг Эрхард тоже решал задачи построения нового государства. Он исповедовал философию социального государства, философию франкфуртской школы. Про Ангелу Меркель тоже нельзя сказать, что она из династической линии олигархов, крупных капиталистов или банкиров. Политический процесс в Германии позволяет с каждым электоральным циклом рекрутировать наверх представителей большинства, которые находятся в гуще интересов и чаяний общества. Другое дело, с каким коэффициентом полезного действия новой государственной команде удаётся реализовывать общественные интересы.
Мы вправе ожидать, что новая правящая фракция будет призвана из социального большинства, потому что нынешняя верхушка суть продажная и слишком погрязла в частных компрадорских интересах. Олигархическая верхушка, словно страус, целиком упрятала голову в свои карманные интересы, и ничего кроме них не видит. На общегосударственные интересы её не переориентировать, так что волей-неволей надо отсекать её от власти и собственности.
О формах собственности
Неспроста приходится делать упор на собственности. Она не только базис государства. Сегодня царит антигосударственная собственность, и в руках её владельцев оказались командные высоты экономики. Отсюда вся трагедия наших дней. Чтобы не доводить до национальной катастрофы, важно очень умело устранить дисбаланс, и, прежде всего - в отношениях собственности. Нужно грамотно возвращать к господству формы суверенной собственности. Не суть важно даже, будет это вертикально-интегрированная форма, корпоративная, или непосредственно государственная. Современных форм собственности, на самом деле, очень много. Гораздо больше, чем описывается в учебниках. Нет жёсткого разделения: либо государственная, либо частная. Прежнее бинарное представление очень старо и примитивно. В промышленно развитых странах господствует ныне не государственная и не частная, а вертикально-интегрированная форма собственности, которая и является формой организации социального капитала. Это ещё один урок диалектики, который надо вынести из новейшей истории: истина не между крайностями, а над ними.
Самая работоспособная форма собственности - это вертикально-интегрированная. Она служит формой межотраслевой консолидации производительных сил, труда и капитала. На ней держится передовой индустриальный мир. Иногда её называют смешанной формой собственности, иногда корпоративной, иногда государственно-корпоративной: вариаций - бесчисленное множество. И когда пугают, будто деприватизация приведёт к возврату тотально-национализированной собственности или директивного планирования, то повторяют совершенно дикие и несуразные заблуждения. Весь мир и наша страна проехали на сто лет дальше 1917 года.
Вдумайтесь: прошло уже столетие! За минувшие сто лет экономика капитализма явила прямо-таки кардинальную эволюцию. Госкапитализм в Германии или Швейцарии отрицает хрематистику, или господство частного капитализма, ставя на первое место совокупную добавленную стоимость (ВВП), а не частную прибыль. Частный капитал верховодит только на бирже, и то лишь благодаря финансовому империализму, да и в его интересах. Верно, государство остаётся капиталистическим - на сей счёт всякие иллюзии излишни. Но оно является уже слугой социального капитала, и опирается на общественный труд. Уберите труд учителя, врача, инженера, строителя, конструктора, дорожника, энергетика - и социальный капитал мгновенно превратится в мёртвый хлам.
Всеобщий учёт и контроль бюджетных средств
Только труд приводит в движение социальный капитал. Современное государство это прекрасно понимает, поскольку во власть всё больше рекрутируются представители социального капитала. Не случайно социалистические правительства - правительства общественных интересов - возглавляют ныне 15 из 28 стран Евросоюза. Поэтому все заинтересованы, чтобы исправно платились налоги. В разгильдяйской (по ложным стереотипам) Италии большинство работает сейчас только с кассовыми аппаратами, и это культ. Ещё 10 лет назад такого в Италии не увидели бы.
Когда общаешься с университетскими коллегами ЕС, то они, на удивление, выступают самыми ярыми приверженцами полной и своевременной уплаты налогов. Оказывается, они, как государственные служащие, живут за счёт налогоплательщиков. Причём бюджетный расход контролируется более жёстко, чем приход.
У нас всё наоборот. Приход контролируют налоговые органы, а расход точечно отслеживает некая счётная палата. Получается, что верхи контролируют самих себя, и то эпизодически, не оперативно, оставляя расхитителям годы на заметание следов. Системы низового, всеобъемлющего контроля нет.
Между тем, социальное государство сильно строжайшим контролем за расходованием бюджетных средств, причём социальным контролем, массовым, всеобщим, когда контроль за каждой бюджетной копейкой доступен любому налогоплательщику. Немного времени надо, чтобы это стало внутренней политической культурой. Достаточно смены одного поколения и такое положение вещей становится привычкой, социальной нормой для каждого человека.
Возвращаясь к итальянцам: они только проходят процесс становления социального государства, уходя от тех времён, когда в их стране царили безответственность и недисциплинированность. Сейчас в Италии на службу социальному контролю поставлены электронные технологии.
Наша страна отличается в худшую сторону и применением электронных технологий. Ныне хотя и создают электронные порталы, но используют их больше для рекламы, лоббирования, пиара. Много говорят о совершенствовании бюджетного процесса, но никак не соберутся с силами, чтобы ввести прогрессивную шкалу подоходного налога, что лишний раз показывает недееспособность асоциального государства. В странах же Евросоюза цифровые технологии служат, прежде всего, социальному контролю над финансовыми потоками.
Попытки перемен
Ю. Дробышев: Видите ли вы сегодня попытки обновления устройства нашего государства? Можете ли вы сказать, что происходит призыв во властные структуры свежих сил из низов? И, возможно, есть другие признаки обновления?
С. Губанов: Несколько попыток такого рода, которые можно трактовать в предложенном ключе, в принципе, видны. Но надо сразу сказать, что это эпизоды. Из профессиональной среды пришёл министр связи и коммуникаций. Полпред Уральского федерального округа тоже рекрутирован из заводских стен. Есть, наверное, ещё 5-6 менее масштабных назначений, но они единичны, так что «новое вино вливается в старые меха». Новые назначенцы всё равно вынуждены вписываться в контур, который настроен на частно-олигархические интересы, выбирая одно из двух: либо служить антигосударственным интересам, либо вернуться в ту среду, откуда вышли.
Однако фундаментальная проблема всех проблем не в том, что назначения эпизодические, а в том, что командные высоты экономики по-прежнему не в руках государства. Мало того, нет и намека на поворот к социальному государству - государству общественных интересов. Наоборот, правительство ещё больше удаляется от того, чтобы социально доступными были здравоохранение, электроэнергетика, транспорт, образование, наука, высокопроизводительные рабочие места. Не говорю уж о том, что государство устранилось от обеспечения людей гарантированной работой. Какое же это социальное государство, которое не занимается увеличением трудовой занятости? Ведь труд - это по определению общественный, социально значимый процесс.
Кому-то может показаться, будто Григорий Перельман укрылся в четырёх стенах и сам из себя извлёк доказательство гипотезы Пуанкаре, не участвуя в общественно полезном труде. Такой взгляд ошибочен. Перельман занят именно научным и общественным трудом. Он не одиночка. Все его знания и способности, которые помогли решить эпохальную(!) математическую задачу, есть продукт социального происхождения - продукт взаимодействия с обществом, наукой и научной средой. Государство, отстранённое от обеспечения занятости и привлечения к трудовому созиданию как можно большей массы людей, плодит только асоциальных граждан. Естественно, что асоциальная масса никак не может быть опорой социального государства. Социальное и экономическое взаимосвязано. Нет поддержки государством трудовой занятости - нет и встречной поддержки государства со стороны человека труда. Тогда нарастает лишь отчуждение государства от социального большинства.
Чтобы изменить ситуацию, надо изменить устройство власти и собственности. Людям труда необходимо гарантировать высокопроизводительные рабочие места с достойной зарплатой, которая позволяет обеспечивать достойное современности качество жизни. Иначе грозящий крах ни как не отвратить. Необходимо, чтобы государство поддерживало людей в трудовой занятости, наращивая слой своей социальной поддержки. Человеку важно каждый день видеть общие свершения, которые касаются его непосредственно, поднимая уровень и качество его жизни.
Что надо делать
Ю. Дробышев: Сергей Семёнович, если бы вы были министром экономики, что бы вы сделали в ближайшие 1,5 года, 5 лет? 1,5 года – цель?
С. Губанов: На 1,5 года цель бы такой:
ПЕРВОЕ, что сделал бы, это написал Положение о Госплане России, и внёс бы его в качестве проекта постановления Правительства. Почему? Могу сослаться на своё знакомство с организацией Министерства экономики Германии. Когда я сравнил Положение о Министерстве экономики Германии с Положением о Госплане СССР, то был удивлён их предметным совпадением - вплоть до целей, задач, функций, полномочий. Называется орган Министерством экономики, но по содержанию это чистой воды Госплан, хозяйственный генштаб.
И таких примеров очень много. Возьмём для примера Финляндию, Швецию или Австрию, или даже Польшу - везде экономический блок государства функционально выполняет работу, раньше возлагавшуюся у нас на Госплан.
ВТОРОЕ. Если руководить национальной экономикой, то главная задача сегодня заключается в следующем:
1. Консолидировать фонд накопления страны.
2. Обеспечить эффективность капитальных вложений. Это прежде всего промышленный капитал, это прежде всего новые высокопроизводительные рабочие места по стратегическому комплексу секторов и производств.
В качестве первого стратегического сектора выделяется, безусловно, электронно-техническая промышленность, компонентная база для производства отечественных микропроцессоров. Что такое свой микропроцессор? Это свои супер-ЭВМ, свои вычислительные и платёжно-расчётные сети, абсолютно независимые от «закладок» и встроенных шпионских программ.
Разумеется, какой-то специально выделенный сегмент нашей расчётно-платёжной электронной системы можно связать с иностранными расчётно-платёжными терминалами. Выезжает россиянин, скажем, в Нью-Йорк или Сидней, и ему не надо конвертировать рубли. Он легко будет расплачиваться с помощью карточки по внешне интегрированному контуру нашей расчётно-платёжной системы. Уже сейчас достаточно того контура, который сформировал Сбербанк и другие существующие банковские структуры. А вот аппаратно-независимую национальную сеть придётся создавать заново, чтобы в зародыше были исключены попытки зарубежных структур повлиять на управление и работу нашей сети.
И второй сектор - двигателестроение по всей номенклатурной линейке: от авиационных и ракетных двигателей, электродвигателей для станкостроения, судостроения, железнодорожного транспорта до двигателей внутреннего или внешнего сгорания. То есть, полная гамма продукции технотронного двигателестроения.
Многие не понимают, что такое технотронный двигатель. Это оцифрованный двигатель, который оснащён контуром электронного регулирования, с цифровыми датчиками, прямыми и обратными связями, и управляется компьютеров в автоматизированном режиме. Если страна способна выпускать оцифрованные авиационные двигатели, тогда мы имеем верный признак, что она гарантировано восстановила машиностроение, науку, материаловедение, фундаментальную, прикладную и инженерно-конструкторскую мысль, организацию производства, стимулы к труду. Оба сектора суть приоритетные, вернее, двуединые - отечественный микропроцессор и технотронное двигателестроение.
Подчёркиваю вновь и вновь: главное - интересы людей труда. Можно иметь высококлассных специалистов, но если они не заинтересованы в конечном результате, получить на выходе отличный двигатель нельзя.
Думается, незачем расписывать дальше. Например, транспорт: понятно, что он должен стать высокоскоростным. В общем, остальное относится уже к приложениям.
В первую очередь надо сдвинуть с мёртвой точки производство микропроцессоров и технотронных двигателей. Они составляют оборудование не только высокотехнологичное, но ещё и инвестиционное. Благодаря им обеспечим формирование и регулирование фонда накопления, уровень эффективности капитальных вложений, количество и качество рабочих мест. Стало быть, сформируем кредитную массу, направим её по плану кредитования в названные ключевые комплексы и создадим ядро будущей неоиндустриальной промышленности.
Если Россия имеет свои микропроцессор и технотронный двигатель, значит, в порядке будут станочное оборудование, роботостроение, безлюдные, безотходные и рециркуляционные технологии. А заодно постнефтяная, солнечная и ветровая энергетика. В этих секторах, кстати, вообще сможем обеспечить первоклассным оборудованием весь мир (но вначале надо обеспечить себя). Организовав производство микропроцессоров и технотронных двигателей, Россия получит возможность самостоятельно создавать рабочие места любой технологической сложности.
Все технотронные рабочие места будут оцифрованными, интегрированными с электроникой и управляться по схеме: человек - компьютер - автоматизированное рабочее место.
Говорят: «автоматизация - это не новое представление о промышленности будущего». Конечно, не новое! Нетрудно напомнить о писаниях двухсотлетней давности, когда люди мечтали об автоматизированной системе машин. Но неоиндустриализация - это не просто автоматизация. Неоиндустриализация - это полная автоматизация как рабочих, так и управляющих машин, замкнутых системой в единый безлюдный и безотходный воспроизводственный комплекс.
Мы знаем, насколько неэффективна автоматизация ради автоматизации, когда считали возможным «приклеивать» ЧПУ к станкам. Лишь если сформирована неоиндустриальная триада, о которой никто прежде не писал, тогда это действительно новая индустриализация. Она означает, что человек управляет прямыми и обратными связями технологического процесса с помощью компьютера. Стало быть, материалы на обработку поступают в автоматическом режиме, готовая продукция снимается в автоматическом режиме, станок очищается от стружки, и стружка отправляется на переплавку в автоматическом режиме. И так вплоть до автоматической утилизации закончившей свой потребительский век продукции, с включением в повторный производственный процесс.
Мне доводилось видеть за рубежом автоматический процесс изготовления кровельной плитки, и это действительно неоиндустриальное производство. Здесь утилизируются все отходы, имеет место повторное использование отслужившего свой век продукта - это в полном смысле экологически чистое, безотходное и безлюдное производство. Работнику там делать нечего вплоть до упаковки и погрузки.
Автоматизация же отдельно взятой машины - это не более чем предпосылка. Никто 30-40 лет назад не предполагал, что несколько станков могут быть увязаны с помощью общей электронной сети в гибкий организм, которые станут подстраиваться под общий ритм автоматически, в зависимости от меняющихся внешних и технологических условий. Но вернёмся к руководству национального экономического блока правительства.
ТРЕТЬЕ. Следует избавить страну от всех товарно-монетарных потерь. Я имею в виду строгое, планово-целевое регулирование по статьям платёжного баланса. Сейчас по ним сплошь утечки, потери и вывоз капитала. В открытые настежь окна государственного дома национальное богатство выдувается, как при сквозняке. Это неправильно. Все ресурсы должны быть собраны в кулак, подчинены общегосударственному плану неоиндустриализации. Если мы закрываем все «щели» и «лазейки», то с лёгкостью доводим фонд накопления ВВП до 30%. Если хотим получить 35% - нужно уже затянуть пояса.
Но затягивать пояса сейчас некуда, и такая политика была бы ошибочной, ибо, по моим подсчётам, мы имеем массовое недопотребление. Не говорю о качественном недопотреблении: у нас - количественное. Надо не пояса затягивать, а поднимать долю производительно занятого населения. Для этого следует срочно восстанавливать фабрично-заводские училища и профтехучилища. Это влечёт за собой отказ от коммерциализации среднего и высшего образования. Это значит, что нужно полностью уйти от частных коммерческих ВУЗов. Надлежит оставить исключительно государственные институты и университеты. Само понятие университет должно подразумевать только государственное заведение: раз не государственный, значит, не университет. Высшее образование уже не роскошь и не привилегия. Оно обеспечивает социально необходимый уровень знаний.
Вслед за тем должна быть система обязательной послевузовской аттестации всех кадров, потому что образование и квалификация - это разные вещи. Одно дело знать предмет по книге и другое - иметь практические навыки и предметный опыт. И неважно, это работник физического или умственного труда: аттестация должна быть всеобщей. Без такого подхода наивно полагать, что высокотехнологичные, технотронные рабочие места дадут запланированную отдачу.
В связи с этим надо менять систему оплаты труда. Нужно переходить на почасовую систему регулирования производительности и оплаты труда. И здесь главная задача как раз госплановского уровня: создание нормативов почасовой производительности оплаты труда. Когда мы говорим о лицензировании квалификации работника, основой должны быть заинтересованность и умение выполнять технологические нормативы.
Так звено за звеном мы вытягиваем всю цепочку. Поэтому, с чего начать и что делать - это сегодня не проблема. В отличие от прошлых советских и постсоветских лет, когда предпринимались волюнтаристские реформы по принципу - «главное ввязаться, а там посмотрим». Сегодня авантюрный подход попросту недопустим, потому что надо чётко понимать, от чего и к чему необходимо идти.
На 5 лет цель была бы такой.
ПЕРВОЕ. Осуществление пятилетнего плана вертикальной интеграции собственности и создание 150-200 отечественных многоотраслевых корпораций, выведенных на конечный результат, и национальных, а лучше транснациональных по масштабу деятельности. И не просто создание, а вывод 50-ти из них через пять лет в список FINANCIAL TIMES 500.
ВТОРОЕ. Радикальная замена системы налогообложения. Новая система должна исключить делёжку прибыли между государством и предприятием. Как только им есть что делить (прибыль, как сейчас), значит, вся экономическая система устроена неверно и заведомо неэффективна по результату.
Существует иной, прогрессивный способ налогообложения, когда предприятия получают, что должны, а государство изымает налоги без дискриминации предприятий. Предприятия будут вообще освобождены от налогового учёта и его ведения. Они станут заниматься только освоением новых технологий, новых рабочих мест и новой продукции. Страна удешевит всю налоговую систему. Налоговый инспектор на предприятии - фигура совершенно лишняя и неуместная.
Оцифрованная, новая система налогообложения будет оптимально работать с помощью электронной техники. По сути, мы реализуем концепцию эффективного социального государства, компактного по численности чиновников и не затратного.
ТРЕТЬЕ. Вертикальная, межотраслевая интеграция добывающих и обрабатывающих производств осуществима только на основе суверенной собственности и в соответствии с законом вертикальной интеграции. При таком подходе на выходе получим единые технологические цепочки, стимулы к расширению товарной продукции, работе по принципу «точно вовремя», наращивание производительности труда, снижение издержек, повышение качества производства, планомерный пересмотр уровня и качества жизни в сторону повышения.
Повторюсь, в экономике понятно с чего начинать: занимаемся вертикальной интеграцией, организацией межотраслевых цепочек добавлений стоимости; планированием пропорций расширенного воспроизводства; фондом накопления и эффективностью капиталовложений; перекрываем все лазейки для утечки финансов и ресурсов; включаем новые стимулы к эффективному труду и замещению трудоёмкого наукоёмким; устанавливаем интегральное ценообразование; централизовано исключаем влияние валютного курса и доллара на внутренние цены; настраиваем воспроизводство на увеличение покупательной способности трудящихся, предприятий и государства; вводим оптимальное налогообложение: есть результат и товарная масса - есть налог, нет результата - нет и налоговых поступлений в бюджет. Тогда товаропроизводитель и государство вместе будут разбираться: что мешает? Если нужно новое звено в ту или иную производственную цепочку - добавим. Надо обновить оборудование - обновляем. Торговля тормозит - наладим прямые торговые связи и сбыт. Вся экономическая система настраивается на требования закона вертикальной интеграции, устранение проблем развития и работу на общий конечный результат. А в систематическом повышении реальной покупательной способности заинтересованы все.
О главных условиях
Когда кто-то заявляет, будто экономистам нечего предложить и они не знают, с чего начать - это либо неосведомлённость, либо мотивация, далёкая от профессиональной. Все члены профессионального сообщества - и естественники, и гуманитарии, и технари - прекрасно знают высший уровень в сфере своей специализации.
Да, кадровая проблема ныне тяжёлая, тут скрывать нечего. Но и вполне поправимая. Главное - организовать дееспособное государство, которое активно работает на исправление ситуации в общественных интересах. И первая предпосылка к этому - господство социальной суверенной собственности.
Если бы сегодня мне предложили взять ответственность за экономический участок работы, пришлось бы ответить отказом, потому что нет должных предпосылок. Пока господствует компрадорская система, принимать меры по подъёму страны бессмысленно, ибо они неисполнимы. Но, как профессионал, могу точно сказать, что должно быть подготовлено, чтобы предпосылки появились.
Если специалист берётся сделать авиационный двигатель, то заявляет требования к материалам, композитам, электронным компонентам, технологиям, квалификации работников, условиям их труда и быта. Это правильно. Точно так же любой государственный служащий должен чётко понимать, какие условия и предпосылки нужны, чтобы профессионально работать в интересах страны.
Первая и основополагающая предпосылка - командные высоты экономики должны быть в руках государства и под защитой суверенной собственности. Не может быть речи о формировании фонда накопления, пока все инвестиционные сливки снимает иностранный собственник и вывозит за границу. Так что специалисты на своих местах прекрасно знают, что надо делать. Главное, чтобы их знания были включены в работу, а для этого должна быть включена в работу вся страна.
О науке
Когда Россия по-настоящему приступит к неоиндустриализации, никто не будет сокрушаться, что наука не востребована. Наоборот, не будет хватать наработок и специалистов; отечественной науке придётся развиваться семимильными шагами.
И вообще, Новая индустриализация приведёт к тому, что отряд работников интеллектуального труда будет увеличивать свою долю в населении страны, вначале до преобладающей, а далее до практически полностью господствующей. Неоиндустриализация неуклонно освобождает людей от монотонного физического труда в пользу умственного, творческого, интеллектуального, научного. Именно в замещении трудоёмкого наукоёмким и заключается современный прогресс.
Так что наука - это приоритет само собой разумеющийся. Его не обязательно провозглашать, и незачем даже выделять. Как только понадобится сделать новый двигатель для нового отечественного самолёта, всё научное сообщество мигом поймёт, что к нему повернулись лицом. Тогда не специалист будет гоняться за работой, а работа станет гоняться за каждым специалистом. Будем возрождать связь науки с производством, научные школы, их преемственность, финансирование, базы данных патентов и технологий. Вот почему излишне объявлять, что учёные теперь востребованы.
Конечно, учёные и специалисты предсказуемо предъявят свои условия: избавьте нас от всех непрофильных забот, чтобы мы думали только о работе. Избавьте от проблем с жильём, от нездоровой экологии и социального беспредела; обеспечьте товарами и услугами, детскими садами, культурными и спортивными объектами, Естественно, государство должно откликнуться, быстро организовав строительство жилых домов, спортивных площадок, городов-садов, чтобы специалисты сосредоточились исключительно на работе и результатах.
Короче, мы прекрасно представляем, что делать, как делать, на какой основе, и при каких предпосылках. Во всех сферах, а особенно - в экономической. Ничего экстраординарного здесь нет. Требуется просто ответственное ведение национального хозяйства: всё в дом, и ничего из дома. А это возможно только с переходом на базис социальной собственности
специально для журнала «Сверхновая реальность» (№7),
провёл Ю.В. ДРОБЫШЕВ
