Ариадна Жукова
Новые русские (маленький триптих)
1. Рабы
Мы не ушли от жестокой судьбы:
Рабы – мы. Мы – рабы.
Сидим, суп хлебаем ложкой,
А в супе – бушевы ножки.
Каждая ножка – пять центов Бушу.
Кушай ножки, раб божий, кушай.
С каждой капли течет процент:
Цент… цент… цент… цент… .
С голоду пухнет русский мужик,
Который Россию кормить привык.
У дедов, видать, повредились умы,
Когда писали: «Рабы – не мы».
2. Клейменые
Стою на улице. Всюду – народ,
Как заклейменный Америкой скот.
Нерусские буквы текут по одежке:
От старика – до невинного крошки.
На груди, на ляжке, на лбу, на плечах
Иностранцем проставлена марка – печать.
Что вспоминать про «кошмар Колымы»?..
Сегодня все русские заклеймены.
Добро бы тела – но даже умы
Той же печатью осквернены.
3. Деловые
Из детского сада украден ребенок.
Потом подкинут – окровавленный.
Видит мать, задыхаясь в слезах:
У мальчика вырезаны глаза.
Но, слыша святой материнский стон,
Укравший ребенка почти оскорблен:
«Кто – озверевший?! Кто – хулиган?!
Дело решает простой чистоган!
Денег вручили нам сверх головы,
На нашем месте так сделали б вы.
Мало ли что мальчишка сказал?
Не по карману ему глаза.
А батюшке с матушкой нечего ныть:
Нынче за все придется платить.
И выход есть, мои дорогие:
Купите мальчишке глаза другие.
Нам предложите: и днем с огнем
Мы подходящие подберем!..»
Достанем же старый букварь из сумы:
«Мы – не рабы! Рабы – не мы!»
Светлана Каверина
Пришелец-доллар
плесенью зеленой
накрыл всю жизнь России,
ум и души
невольников
и тех, кто есть заблудший,
и воротил,
и рулевых закона.
Уже с лесов
сдирает дивный шелест
зубами пил стальных,
гордясь распилом –
ему не жаль,
на то он и пришелец:
он так задумал,
чтоб нам пусто было!
И он возобладал кой в ком не слабо,
и дочке ни одной внушил,
и сыну,
что можно позабыть
о маме с папой,
и клятву Гиппократа
в медицине!
Что ж это значит??
Ценности иначит,
Забвенье
Родины, чтоб не казалось трудным, -
О долге,
добром сердце –
и, тем паче,
чтоб даже заикаться стало
нудно.
Скудеют смысл и мелодичность песен,
и входят в раж
шуты, мерзавцы, воры:
и лысинами побежала плесень,
меняя города,
деревни,
селы.
Про частушечку
Идет, поет старушечка
негромкую частушечку:
«В жилой моей шкатулке
бьет в лоб мне штукатурка,
а есть дома высокие,
стоят, темнея окнами,
жильцами не освоены,
хотя давно построены!
Могло ль такое в СССР
случиться без принятья мер?
Не то, ни се – чертям назло –
у нас быть не могло!
Бьет штукатурочка – стучу
к правителям: я жить хочу:
а мне молчание в ответ, -
хохочут черти: «Ваших нет».
А я ж такая не одна,
и семьи целые бедуют,
а кто в ответе в ус не дуют,
и не наказана вина».
Ой, ты, старушечка, не пой,
терпи – ты кролик, бог с тобой!
А нынче с каждым кроликом
играют в крестик с ноликом.
О Маяковском
Как не сахарно
сахар трудом извлекать,
так не сахарно
правду
отстаивать
в мире.
Оттого
справедливых прекрасная рать
помогает народу
нести его кладь,
помогает
в потемках пути различать,
бытие постигая
и глубже
и шире.
В этой рати есть бас –
до профундо глубок,
густ,
как древний простор, залесенной России.
Он
коммуны
искусства и знаний клубок
воспевал
хоть к строкам его лезли «борзые».
Он трубил,
мощью связок своих клокоча,
и о том,
с чем
в Коммуну негоже соваться,
чтоб
наукою тьма,
словно глазом сыча
вопреки недомыслью
могла изучаться.
Кто же он? Маяковский!
А кто же еще?
Кто басистее
стих загустил
до профундо?
Кто, как мощью стихии российского бунта,
Суть вскрывал
дисциплиной однако крещен?
Маяковский!
Коросту корысти и блуда
отдирающих с мира
поэзии чудом
и при жизни не слишком-то был улещен,
а теперь и подавно –
ворьем не прощен.
Мракобесов, стреляющих ныне в закон
Наш
фальшивками грязными разных времен,
чтобы разум великий
был к стону сведен,
ну, а с виду,
для блага народов, как будто,
каждой строчкой
поэт наш великий
бьет круто –
на столетья
борцовскою волей перчен,
утверждает
победность народных знамен!
Людмила Кленова
(Слова и музыка Людмилы Кленовой)
Чтобы камнем ко дну
Шел быстрей караван,
Погрузили страну
В мглу и наркодурман.
Застит солнце и в дом набивается дым,
Чад пожарищ кругом, просыпайтесь, горим!
Но у тех, кто России надежа, умы –
У ее молодежи пир во время чумы!
Смех и пьяные крики
Лезут в уши, в виски,
Коль ни дня без бутылки,
То ж хана, мужики.
Поет разгульное племя
От темна до темна,
Так задумана Третья
Мировая война.
Ставка в этой войне
На тебя, молодежь,
На пивке, на вине
Пропадешь – не за грош.
Коль душой еще живы,
Запасайте клинки,
Миру зла и наживы
Только бой – мужики!
Друг друга чествуете вы
Притворны и речисты,
Но не народные, увы,
Придворные артисты.
Антинародные скорей,
Мелькая год от года,
В кровавой свите палачей,
Предателей народа.
Шуты домашние ворюг,
Бандитов менестрели,
Вы душу в качестве услуг
Пропели, просвистели.
Вы совесть низвели к нулю,
Раздели, осмеяли,
Вы столько раз страну свою
Из пушек расстреляли.
Непостижим умом ваш блуд,
Невыразим словами,
Еще придет он, этот суд,
Великий суд над вами.
Да здравствует Куба!
(Слова и музыка Людмилы Кленовой)
Как символ братства, равенства, свободы
Не предала ты, Куба, нашу цель.
Социализм куешь ты для народа,
Ты – это Че Гевара и Фидель.
Как островок надежды и спасенья,
Да будет твой благословенен путь,
Не допусти измены и растленья
И, как утес, могучей духом будь!
Для Штатов ты застряла костью в горле,
Пытались задушить тебя не раз,
Но дух свободы, пламенный и гордый,
И СССР тебя от смерти спас.
Тревожны на тебе планеты взоры,
Из Пентагона снова слышен рык.
Крепи народ страны своей затворы,
Чтоб, как Ирак, тебя не смяли в миг.
Вся Южная Америка вскипела,
И нарастает революций вал,
Виват Боливия, Виват Венесуэла,
И все, кто вслед за Кубою восстал!
Не отдадим буржуям на закланье
Спасения единственного цель.
Средь мира зла, порока и страданья
Есть Уго Чавес, Че Гевара и Фидель.
Константин Ковалев
МОЙ СОВЕТСКИЙ ПАСПОРТ
Мой «серпастый, молоткастый»,
Гордый мой советский паспорт,
Красный символ красных сил –
Сил советского народа,
Двадцать три неполных года,
Словно знамя, я хранил.
А теперь пробили дыры
В нём трёхцветные вампиры,
Чтоб сосать из этих ран,
Перебив единства жилу,
Нашу гордость, нашу силу,
Кровь рабочих и крестьян.
Он не просто испоганен –
Он в бою с врагами ранен,
Весь в крови, но не убит,
Не проколот, а прострелен,
Как в упор эсэркой – Ленин,
Смерть, как Ленин, победит.
Он прострелен, как Островский
Белой сворою бесовской,
Как неведомый боец,
Что стоял под Сталинградом,
Или, как под Ленинградом
За штурвалом – мой отец.
Паспорт, тоненькая книжка,
Он прострелен, как парнишка,
Защищавший Белый Дом,
Белый Дом под красным флагом;
С парнем тем могучим шагом
Мы туда ещё войдём!
Нынче временно в России
Правят бесы, боссы злые –
Ельцин, Путин и Чубайс;
Их капралы и сержанты,
Словно в прошлом – оккупанты,
Мне вручили аусвайс.
Лишь на нём – орёл двуглавый
С царским скипетром, державой,
А на аусвайсе том
В оккупации кровавой
Сеял хищник одноглавый
Тьму – крылом и смерть –
крылом.
Но, хоть паспорт мой проколот,
Руки - серп и сердце-молот
Не задеты – жив боец,
Жив «серпастый, молоткастый»!
Хищной птице хищной касты
Скорый близится конец.
8 апреля 2004 года.
ВЕС ПОБЕДЫ
В сорок пятом, в день Победы
Объявили всей стране:
Миновали смерти-беды,
Наконец – конец войне!
И теперь страна родная,
Нет, не только спасена,
А от края и до края
Вечно жить обречена!
Над поверженным Рейхстагом
Наши красные бойцы
Шлют победным красным стягом
Миру мир во все концы.
И в Москве, сомкнувшись разом,
Двинул толпами вперёд,
Сердца следуя приказам,
К Красной площади народ.
Ни парторги, ни комсорги,
Не успели бы собрать
Эту мирную, в восторге
Наступающую рать.
Этот топот молодецкий
Ощущала вся Земля,
Словно весь народ советский
Веселился у Кремля.
И военных первых встречных, –
Были б лишь при орденах, –
Как родных, друзей сердечных,
Все качали на руках;
Словно только что из боя
Те вернулись, как один,
Словно все они герои,
Штурмом бравшие Берлин!..
И никто тогда, державный,
Не додумался решить
В этот день Отчизны главный
Площадь Красную закрыть...
Ровно шесть десятилетий
Пронеслись с тех пор, и вот
Площадь Красную, как сетью,
Охватил буржуйский сброд,
Заслонил бронёю танка,
Путь ОМОНом перекрыл.
Наша площадь – арестантка
В оцепленье вражьих сил.
Спят в земле отцы и деды,
Отстоявшие её,
Знамя красное Победы
Мнёт трёхцветное ворьё.
И советской нашей славы
Красный день – Победы день
В когти взял орёл двуглавый,
Словно дьявольская тень.
Генералам, пням бездарным,
С дачей вместо головы
И чинушам, псам базарным,
Нынче отдан центр Москвы.
И к святыням легендарным
В этот день закрыт проход –
Оттеснён Кольцом Бульварным
От господ простой народ!..
Господа – министры, воры,
Иностранные «друзья»,
И столпы «элитной» своры,
Что из грязи да в князья.
Рядом с этими «столпами» –
Стая чёрных хищных ряс:
Патриарх стоит с попами –
Отпевать явились нас!..
Лгут – к Победе, мол, сквозь битвы
Вёл не клич политруков,
А поповские молитвы
Да трезвон колоколов!..
Сны вас вечные сковали,
О бойцы-политруки!..
Вы ль не первыми вставали
И вели солдат в штыки?!
Если б вы на миг восстали,
Смерть поправ, врага попрать,
Всыпать этой чёрной швали
И Победу отстоять!
Вы бы встали, вы стальные,
Вы самой России стать!
Эх, вас предали живые –
Оттого-то вам не встать!..
Кто сегодня победитель?
Не в отставке генерал,
Не старик-солдат – правитель!
Он Победу их украл!..
Хоть правитель тот невзрачен
И умишком не силён,
Капиталом он назначен,
Оттого и правит он.
Мелкий, щупленький, плюгавый,
Патриото-компрадор,
Он владеет нашей Славой,
Как владеть умеет вор.
Он Прекрасную Победу,
Как насильник, обхватил
И заморскому соседу
Уж заочно подарил.
Хоть шестидесятилетье
Ей справляют, но она,
Получившая бессмертье,
И прекрасна и юна.
И сосед вот-вот нагрянет,
Дерзок, глуп и неуклюж,
Перед ней кривляться станет,
Представляясь: «Мистер Буш!»
На неё права предъявит, –
Мол, одержана она
Той страной, где сам он правит,
С ним уйти она должна.
Но недолгую беседу
Станет с ним она вести:
«Подними меня, Победу,
Да попробуй унести!
Унесёшь – я ваша буду,
Если ж нет – не обессудь, –
Я и нашего иуду
Приготовилась стряхнуть!»
Напряжётся Буш державный –
В землю по пояс войдёт,
Чуть себе конец бесславный
В ней, как Гитлер, не найдёт.
На подмогу – генералы,
Не поднимут – слабаки;
Не помогут либералы –
Им Победа не с руки!..
– Помогите, мистер Путин! –
У того – кишка тонка!..
Этот сброд сиюминутен,
А Победа – на века!
25 апреля 2005 г.
ГИБЕЛЬ ЗМЕИ
Дочь злодея Первозмия,
Необычная Змея,
Поселилась Аритмия
В бедном сердце у меня.
В том виновна ль ностальгия,
Что Змее поддался я
От тебя вдали, Россия,
Мать-заступница моя?
Или, может быть, скорее
Потому её в себе
Ощутил, что Люди-Змеи
Стали ползать по тебе,
И навеки веки Вия
Вдруг нависли над тобой?..
Кто ответит? Аритмия
Стала портить сердца бой.
Так нежданная помеха –
Лжи словесная блоха,
Речь вождя, припадки смеха –
Нарушает ритм стиха:
И уже сломалась рифма,
И созвучья неверны,
Но страшнее – сбилось с ритма
Сердце-жизнь родной страны.
Так чужие ритмы злые
Сердца ритм сбивали мне –
Лютовала Аритмия,
В сердце спрятавшись на дне:
То в него вонзала жало,
Свой раздвоенный язык,
И тогда душа бежала
Под неслышный сердца крик,
То хвостом его до боли
Била так, что таял я –
Начинались перебои,
Душу дергала Змея.
Но – неслыханное дело! –
Жизнь свела меня с врачом:
Он проник мне в сердце смело
Удивительным лучом.
Верю – в Первый День Творенья
Он был Света перволуч;
Первозвук стихотворенья
Так лишь чуден и могуч!
Он сквозь вену, как сквозь дверцу.
От руки врача проник,
Словно друг, на помощь сердцу
И прижёг Змее язык,
Хвост прижёг – и Аритмия
Вся сгорела, как свеча…
Я здоров!.. Но где, Россия,
Отыскать тебе Врача?
Чтоб он, вскинув луч целебный,
Мощный, солнца горячей,
Выжег гадкий ком враждебный
По тебе ползущих Змей!
29 июля 2009 г.
