Сообщество «Форум» 21:22 17 августа 2018

БЫЛА ЛИ ВОДА МОКРЕЙ? РАССУЖДЕНИЯ О ЛИТЕРАТУРНОМ ПРОЦЕССЕ

Отклик на передовицу А.Проханова

Александр Андреич отлично знает свою целевую аудиторию. Небольшая часть «ностальгистов» - люди, жившие чуть лучше средней массы тридцать лет назад, и лишившиеся этих куцых привилегий в ходе «Катастройки». 99.99999% остальных - это жившие в таких же злыднях и тогда, НО! Душу грела иллюзия социально-однородного общества. Те, кто жили получше, вынуждены были мимикрировать, изображать «слуг народа», рядиться в «ленинскую скромность» нА людЯх. Для того и делалась перестройка, чтоб хозяева жизни ДЕ ФАКТО задеюрились и избавились, наконец, ломать шапку перед первым встречным-поперечным.

Теперь всё расставлено на свои места: кто начальник, кто дурак, кто сам себе начальник и сам себе дурак, как поётся в КВНах. И это здорово, ибо нефиг!

Но появился на рынке невероятнейший спрос на публицистику «были когда-то и мы рысаками»! Да вот раньше! Вода была мокрей! А литература!!!

Люди моего поколения и старше отлично помнят, что в 70-80е над советской литературой принято было ржать, мол вся она про надоевший цемент, передовиков, парторгов и центнеров с гектара (упрёк несправедливый, часто раздававшийся от тех, кто и книги в руки не брал).

Михаил Шолохов с трибуны съезда под общий хохот острил со своего нобелевского стульчика: теперь, мол, в тульской области - десятки писателей, а раньше был всего один: Толстой.

Это такое барственное: развелось тут, пишущей братии! Достаточно одного Шолохова. Шли бы вы ребята на завод, либо свёклу убирать, пока я тут с норвежской королевой ручкаюсь.

Я и сам в период своих (читальных) запоев манкировал современной советской литературой, в пользу классики и переводной. Но эти возгласы «вот раньше...!» - со времён Перикла.

Между тем было создано и написано много, заслуживающего читательского внимания. Не одной «Войной и Миром» жив человек.

С расколом общества единый литературный процесс на русском языке прекратился. После опубликования шизофренического «Письма 74х» стало ясно, что единой писательской организации быть уже не может. С творческими союзами произошло то же, что и с шахматами, допустим: конечный результат развала единого процесса есть утрата читательского и зрительского интереса.

За полемикой Чикин-Бакланов, Астафьев-Эйдельман, Евтушенко-Марков, Симонов-Шолохов следила вся страна, и за пределами, как и за матчами великих «К».

Сегодня... а кто там вообще сегодня?

Но интересно другое.

Сам то Александр Андреич вовсе НЕ принадлежит советской эпохе. Я его тогда не знал, его вообще мало кто знал. Не был он на слуху, как Распутин, Белов, Солоухин, так... собкор из горячих точек, Никарагуа, то да сё...

Проханов-публицист распредметился, стал всемирно известен царям и президентам ИМЕННО в эпоху Ельцина. Проханов - плоть от плоти пост-перестроечной России, он - её лик и квинтессенция российского дискурса.

Литературной славы и зашкаливаюших тиражей по всему миру Проханов добился после «Господина Гексогена» и остальных книг этого цикла. Подобная литература даже по форме, не говоря уже о конспирологическом содержании, в эпоху «вот раньше!» не прошла бы дальше потайного ящика писательского стола.

За книжечку с обвинениями высокого лица в провокационном терроризьме, ностальгист во времена оны давно бы снял костюмчик и отправился на лесосеку.

Он был НИКЕМ в советские годы. Он стал трибуном дня сегодняшнего.

То же самое можно сказать и о Лимонове, допустим. Кто знал Эдичку до знаменской публикации «У нас была великая эпоха»? Даже в эмиграции. Да, были некие литературные премии. На западе любят премировать экзотических племенных царьков с кольцом в носу, чьё имя звучит, будто кто-то сел задом на клавиатуру.

Но - не Аксёнов, не Бродский, не Довлатов. Г-н Совенко стал ЛИМОНОМ здесь и сейчас, в той самой проклинаемой ельцинско-путинской России. Его НЕ МОГЛО быть ни в каком другом месте, о чём свидетельствует его вполне разумный свал за бугор от «великой эпохи».

Современную русскую литературу я знаю плохо, а если по чесноку, то вообще никак. Нет у меня сегодня возможности читать.

Но по интернетам знаю, что литература - есть. И пишут люди, и читают.

Один американский писатель итальянского происхождения рассказывал, как работал установщиком кабельного телевидения. Его работа позволила ему посетить сотни квартир, в том числе и спальни. И везде он видел только одну книгу: справочник телеканалов.

Мол, не тратьте куме, силы, спускайтесь на дно! «Кто сегодня читает книги?» «Эта безграмотная, дикая невежественная молодёжь!» (всё лозунги времён Перикла и Цезаря).

Правда же состоит в том, что человек будет ВСЕГДА читать художественную литературу. В английском языке есть термин, которому я не знаю русского соответствия (кто подскажет?) to live vicariously.

Это означает, примерно, «жить через кого-то».

Житуха подавляющего большинства из нас невыносимо скучна: дом работа, работа-дом, обеденный перерыв, отпуск.

Стать горящей звездой, как Березовский, Калиостро, Сидней Рейли, дано единицам. Остальные будут всегда ЧИТАТЬ. Никакое ЗРЕЛИШЕ, и тем более компьютерная стрелялка любой сложности, не дают того вживания, погружения в чужую жизнь, какую даёт ТЕКСТ. А, сочиняя, мы становимся, пусть иллюзорно, творцами и хозяевами. Поэтому, художественная литература всегда была, есть, и будет, покуда жив человек.

Но в чём конкретно состоит русский литературный процесс?

Россия, пожалуй единственная страна, где литература изначально создавалась правящим классом.

Как мы помним из «Маленьких Трагедий», «у нас поэты не ищут покровительства господ. У нас поэты - сами господа». Дело тут не столько в самом положении пищущих, сколько в том, кому адресованы были эти образцы, кем востребованы: РУССКОЙ УСАДЬБОЙ (не надо мешать сюда Архангельское и Шереметьево; это не усадьбы, а дворцы) Многие усадьбы можно, вслед за Татьяной Лариной, назвать «бедным жилищем», но разговор там шёл не только про скотный двор. Там музицировали, рисовали, читали стихи. Не всё там было с вершин парнаса, но многие пушкинские и лермонтовские строки попали в хрестоматии из альбомчиков провинциальных барышень.

Эстетические и содержательные запросы помещика, жующего поутру чубук и листающего книгу, совершенно иные, нежели у упахавшегося взмыленного работяги (хоть бы и интеллигента). Такой не будет разбирать тургеневские описания васильков на лугу на пять страниц, заснёт раньше.

После революции от усадеб остались не уголья, так «музеи дореволюционного быта», а их насельники либо растерзаны, либо выехали заграницу водить такси и компаньонствовать к брюзжащим немецким старухам.

С истреблением русского образованного класса, на пепелище остались полуобразованные евреи, и неграмотная рабоче-крестьянская масса после ЦПШ, а то и вовсе ставившая крестик вместо подписи.

Выдвиженчество из этой массы, происходившее в условиях острой фракционной борьбы, несло на себе все отпечатки того несчастного времени: всё гамузом, никакого индивидуального подхода, и пр. Эти две группы, евреи и остатки «бывших» с одной стороны, выдвиженцы от сохи и станка с другой (интеллигенты в первом поколении) поляризовались, столкнулись, и взаимно друг друга уничтожили.

Но что вышло в результате?

Все ждут появления каких-то новых имён. Но лично я жду сюрпризов от ныне живущих.

Все мы помним эпизод из «Рядового Райана», как солдат всё время прячется, боится, не знает куда себя девать, и под конец берёт в одиночку в плен семерых солдат противника.

Чтобы стать хорошим врачом, надо тридцать лет практики. Чтобы стать великим поэтом, всего-то и надо - одно стихотворение. ОДНО!

К примеру, Дмитрий Кедрин. По большому счёту, создал только «Зодчих». Но он - в хрестоматиях, учебниках.

Или, жил-был Солоухин. Чудаковатый середнячок. Ничто не предвещало. Вдруг, откуда ни возьмись, выдаёт «Волков». Каким-то образом сподобился этот забавно окавший дяденька оформить то звериное, махновско-казачье что, оказывается, гнездилось... Уж и могила за двадцать лет заросла, а по кабакам всего мира, да по зонам под гитарку, ещё лет 100 будут по-цыгански надрываться: «Мы во-олки, нас мало, нас можно сказать едини-и-и-цы...» Так поэт прыгает в бессмертье на подножку последнего вагона.

Некоторое время назад, с подачи Редьки, я узнал о поэте Юрии Кузнецове. Ничем он меня не заитересовал. НО!

Есть у него стихотворение «Голубь»

Каким-то образом середнячок сподобился, сжато, с экономией средств, выйти на уровень Пикассо. Несколько мазков, в которые вложены все стереотипы, всё нутряное, с молоком матери впитанное, вся ненависть, всё презрение - и получился колоссальной энергетической силы плевок. После этого - остаётся только утереться и сказать «м-да».

Я с этой публикой из «русской резервации» хорошо знаком, изучаю много лет с интересом естествоиспытателя. «Я из рогатки бил жидов...» «Был бы шнобель, имел бы на нобель» на меня воздействует не более, чем прилипший к сапогам навоз. Отряхнул, пошёл дальше. Но когда в этих гималаях ботвы блеснёт острой гранью настоящее литературное достижение - становится несколько обидно. Чумазый освоил пианино, таки.

К чему это я? Жизненный интерес - в способности людей удивлять. Я потому и бегу занятий литературной критикой, что никогда не знаешь, что и от кого ждать.

НАС УДИВЯТ.

8 марта 2024
Cообщество
«Форум»
Cообщество
«Форум»
Cообщество
«Форум»
1.0x