Мэр Москвы Собянин признался на Московском урбанистическом форуме: население Москвы не двенадцать с половиной миллионов, как принято думать, а в два раза больше — все двадцать пять. При этом в жизнь московской агломерации втянуто целых сорок миллионов. Это что же получается: больше четверти населения страны сосредоточено в столице или как-то связано с нею? Выходит, что так… Народ со всех сторон резво стекается в столицу: только за последние полгода, пишут, прирост составил 300 тыс. человек — население немалого города.
Безмерное распухание столицы — это знак огромного неблагополучия. Москва высасывает соки из всей остальной территории, оголяет её, обескровливает. Мне рассказывали в Туле: из деревень народ едет в райцентры, из райцентров течёт в Тулу, а из Тулы, понятно, в Москву.
Большой город не самодостаточен: он нуждается в непрерывном подвозе всех жизненных припасов, он словно больной в реанимации живёт на искусственном дыхании и кровообращении: выключи на пару часов электричество — и кирдык. В необозримых бетонных утёсах, стоящих ради экономии места вплотную друг к другу, окна в окна, есть что-то зловещее, депрессивное, ужасающее. Недаром всё больше подростков, по виду вполне благополучных, почему-то выпадает из окон. Я как-то оказалась в одной из вполне престижных и дорогих новостроек и в чём-то поняла этих несчастных: жить там и впрямь не хочется.
Но при всём том мега-город притягивает: в нём легче заработать, а не заработать — так украсть. И затеряться в бетонных джунглях. Недаром искатели лёгких денег и мутных гешефтов во всём мире едут в большие города. Неслучайно там образуются иногда целые зоны, куда нормальному человеку лучше не соваться. Всё это порождение Большого Города. Но, несмотря ни на что, народ валит и валит в большие города, и нет тому конца.
И вот — удивительное. Медленно-медленно, тонкой струйкой наметился возвратный поток — из города. Не на дачу — на жительство. Молодые, сильные едут в маленькие городки — укореняться, работать, детей растить. Бывшая сокурсница моего сына с мужем и тремя сыновьями мал-мала-меньше уехала из Москвы и поселилась в деревенском просторном доме, купленном на материнский капитал, близ райцентра в Тверской области; сейчас они делают там недостающие "удобства". Об их бизнес-планах не буду рассказывать, чтоб не спугнуть, но они есть.
Интересно, что ориентируются такие новосёлы не на деревню — на райцентр. Деревня — это всё-таки чересчур, горожанину трудно обжиться, если он, конечно, не Герман Стерлигов. А в райцентре есть минимальная инфраструктура: детсад, школа, больница.
Первыми обратили внимание на этот тончайший переселенческий ручеёк торговцы недвижимостью. Цены на жильё в райцентрах на фоне кризиса и депрессии понемногу начали подрастать. А вот в больших городах, в Москве в частности, не растут и даже падают. Об этом же говорил известный экономист В.Ю. Катасонов в одной из своих лекций. Он вот ещё на что обратил внимание: цены растут в тех райцентрах, где есть какое-то производство — простое, обычное, вовсе не нано-… При этом вокруг — поля, огороды, луга, где можно пасти скотину. Обширный "частный сектор", состоящий из маленьких домов с садами.
Райцентр, городок тысяч на шестьдесят — это, мне кажется, вообще наилучший формат для проживания. Я сама уроженка райцентра, помню, мы первоклассниками ходили с учительницей из школы прямо в лес — смотреть, как наступает осень, собирать цветные листья. Потом на лыжах кататься ходили — всё близко было. И было реальное, действующее производство, кормившее население. Теперь его нет.
В эти городки имеет шанс снова вернуться жизнь. Бизнесмены средней руки пытаются заводить предприятия именно в райцентрах. Некоторые пока только приглядываются, но глядят-то — в ту сторону.
Что это значит? Откуда взялось? Что это — заговорил древний инстинкт выживания в преддверии близких катастроф? Да, безусловно, на земле выжить всегда можно, если есть картошка, блеют козы в сарае, кудахчут куры в курятнике, запасены дрова для печки. В случае какого катаклизма "элитный ЖК с панорамным остеклением и видом на ХХС" окажется не просто бесполезным — опасным. Понадобится бабушкина избушка без коммунальных удобств, но с печкой.
Но даже если не дойдёт дело до катастроф — речь всё равно о выживании. О выживании как народа. Был когда-то немецкий антрополог Ганс Гюнтер, его цитировал Бродель, так вот он говорил, что народы рождаются в деревне и умирают в городе. Город, помимо продуктов и рабочей силы, черпает из деревни творческую энергию, силу духа, в ней корень народа. Сегодня этот резерв почти исчерпан. Его надо пополнять, а то и создавать заново. Сегодня "закрываются", вымирают уже не только деревни, а и малые городки. Вот им бы не дать угаснуть, а там и до деревни дело дойдёт. Нужна промышленность и инфраструктура, а коттеджи построит тот самый малый бизнес, за который все так ратуют. Это живое, реальное движение, увидеть бы его, поддержать. Но пока едут, едут в Москву и большие города.
