Авторский блог Василий Шахов 00:28 20 января 2019

Артамонову:Державинско-Пушкинские маршруты Подстепья (Липецкой области - 65)

Оцифровка архива Липецкого Землячества (Вл.Шахов).Каликинский дистанц-центр краезнания

АРТАМОНОВУ: ДЕРЖАВИНСКО-ПУШКИНСКИЕ

МАРШРУТЫ ПОДСТЕПЬЯ (ЛИПЕЦКОЙ ОБЛАСТИ - 65)

……………………………………………………………………………………………….

Чествование региона по случаю 65-летия образования Липецкой области, несомненно, активизировало, углубило интерес к нравственно-духовным истокам, цивилизационным «алтарям и очагам», художественно-эстетическим ценностям, проблемам человекознания, регионоведения, краеведения, страноведения. Становится всё более очевидным: профессионализм, компетентность, сам «человеческий фактор» немыслимы без должного, достойного уровня культуры, просвещения, образования, воспитания.

Общечеловеческое и страноведческо-региональное, «местночтимое»… «Души прекрасные порывы», «земли родной минувшая судьба»… Воспоминание о будущем… Ностальгия по настоящему… Вечные ценности… Уроки классики… Заветы пращуров, дедичей, отчичей…

…В цикле очерков и эссе «Липецкой области – 65» повествовалось о феномене культуры Русского Подстепья… «Открыватели путей», пассионарии-пионеры, человеколюбцы, отчизнознатцы…

Говорилось о том, как пройдёт Пушкинский Год России, Год 220-летия со дня рождения гения Земли Русской… Прародина великого Поэта… Кореневщино… Капитанщино… Пушкинский пруд… Пушкинская поляна… Сокольск… Липецк… Задонск… Елец… Дон-Танаис… Воронеж…

Краеведы, регионоведы, страноведы, пушкиноведы, культурологи, книголюбы Русского Подстепья, Липецкого края открыли немало новых «троп», маршрутов, магистралей ПУШКИНИАНЫ…

…………………………………………………………………………………………..

Державин:"О Росский бодрственный народ..."

О праотцев моих и родших прах священный!

Я не принес на гроб вам злата и сребра

И не размножил ваш собою род почтенный;

Винюсь: я жил, сколь мог, для общего добра.

Г. Р. Д е р ж а в и н.

Регионоведение… Страноведение… Краеведение… Региональная культура – органическая часть культуры отечественной, мировой культуры. Замечательные земляки, связанные с «малой родиной» или рождением своим, или судьбой, судьбоносными «завязями» нравственно-духовных исканий, оставили нам бесценное наследие. Изучая это наследие, опираясь на опыт предшественников, извлекая морально-этические и эстетические уроки из их творчества, мы постигаем историю Отечества, материальную и художественную культуру человечества. 1

Человечество чтит Гавриила Романовича Державина как одного из гениев мировой культуры. Державинское «присутствие» в нравственно-духовном мире читателя, философско-психологические уроки и заветы, преемственный

д и а л о г с классиком… «Осьмой-на-десятое век»… Девятнадцатое, двадцатое, двадцать первое столетия… Сбылось философско-предсказательное провидение державинского «Памятника»: «И слава возрастет моя, не увядая, Доколь славянов род вселена будет чтить».

«Река времен в своем стремленьи».

Бережно и чутко Мастер-реставратор снимает слой за слоем, чтобы «высвободить» первозданное чудо – древнейшую икону, драгоценнейшую фреску, казалось бы, навсегда потерянный шедевр материально-духовных творений минувших тысячелетий. Архивные и источнико-библиографические поиски культурологов «сродни» уникальнейшему реставраторскому дерзанию: они позволяют как бы погрузиться в неимоверную толщу столетий, приблизиться к познанию быта, бытия, очагов и алтарей, заветных упований, судеб пращуров, дедичей и отчичей.

6 июля 1816 года Гавриил Романович Державин завещает современникам и грядущим поколениям философское размышление: «Река времен в своем стремленьи Уносит все дела людей И топит в пропасти забвенья Народы, царства и царей. А если что и остается Чрез звуки лиры и трубы, То вечности жерлом пожрется И общей не уйдет судьбы».

«Река времён»… Всепоглощающее, всеиспепеляющее «вечности жерло»… К тайне жизни и смерти, к судьбе человека и человечества, бесконечности мироздания и конечности индивидуальной судьбы Державин возвращался на разных этапах своего творчества и государственной деятельности. В «Памятнике» 1895 года классицист пафосно и оптимистично говорил о символическом монументе бессмертия («…воздвиг чудесный, вечный, Металлов тверже он и выше пирамид; Ни вихрь его, ни гром не сломит быстролетный, Ни времени полет его не сокрушит»). На склоне лет Державин обращался к Жуковскому: «Тебе в наследие, Жуковский! Я ветху лиру отдаю. А я над бездной гроба скользкой Уж преклоняя чело стою»). Юный Пушкин получил напутствие великого барда («Старик Державин нас заметил И в гроб сходя благословил…»). 2

Во глубине России: Державин и «культурные гнёзда»,

«редкостные оазисы культуры» Русского Подстепья.

Тамбовский государственный университет носит имя Г.Р. Державина. Краеведческие и историко-культурологические экспозиции Тамбова, Рязани, Воронежа, Липецка, Тулы, Орла, Пензы переносят нас в «державинскую эпоху».

Державиниана… Евгению Андреевичу Салиас-де-Турнемиру принадлежат богатое бытовыми деталями и бытийно-психологическими наблюдениями биографические исследования «Г.Р. Державин – правитель Тамбовский», «Поэт-наместник» (1871). Энциклопедии Х1Х-ХХ вв. напомнили о важных моментах и коллизиях державинской биографии. В.И. Селиверстов подытолжил библиографические и архивные разыскания в работе «Державин – правитель Тамбовский» (2003). Ценные и любопытные свидетельства «разбросаны» по краеведческим публикациям районных, окружных, городских газет, малотиражных сборников.

Русское Подстепье… «…Пишу вам из России – самой настоящей, с черноземом, Доном, соломенными крышами…» - эпистолярная зарисовка уроженца Тамбовщины – Е.А. Замятина. М. Булгаков «перекликается» с тамбовчанином-лебедянцем Замятиным: «Пусть лебедянское небо над тобой будет, как подсолнух…». «Санная дорога до Чернавска… свист саней до самого Ельца» (П.Н. Шубин). «Елец, хоть уезд-городок, да Москвы уголок…» (Н.С. Лесков). «Эх, если б узкоколейка шла из Парижа в Елец», - мечтательно грезит герой Дона Аминадо (А.П. Шполянского). «Есть такой уголок на планете» (М.И. Глазков). «Родина моя – степной уголок… село Перехваль…» (В.Д. Ряховский). Есенинское: «Рязанские поля, где мужики косили, где сеяли свой хлеб, была моя страна». 3

Колыбель… Люлька, качалка, зыбка, баюкалка, пестушка… Всеведающий «Толковый словарь живого великорусского языка» В.И. Даля предлагает нам и «обширное значение» наименования колыбель: родимая земля, место рождения человека, страна, «земля» отчая… Автобиографический повествователь из бунинской «Жизни Арсеньева» исповедально размышляет: «Проехал Шипово, потом въехал в ту самую Кропотовку, где было родовое имение Лермонтовых… Да, вот Кропотовка, этот забытый дом, на который я никогда не могу смотреть без каких-то бесконечно-грустных и неизъяснимых чувств… Вот бедная колыбель его, наша общая с нимс, вот его начальные дни, когда так же смутно, как и у меня некогда, томилась его младенческая душа, «желанием чудным полна», и первые стихи его, столь же, как и мои, беспомощные… А потом что? А потом вдруг «Демон», «Мцыри», «Тамань», «Парус», «Дубовый листок оторвался от ветки родимой…». Как связать все то, что есть Лермонтов?». Лермонтов напишет и «Тамбовскую казначейшу» («Тамбов на карте генеральной значком означен не всегда…»). 4

В Подстепье уважались «культурные гнезда» Баратынских (Мара), Полторацких (Рассказово), Бакуниных (находились в родстве с Державиными). Одно из примечательных «культурных гнезд» - имение Ниловых. Державин с давних (ещё военных) пор «приятельствовал» с Ниловым-старшим. Новое поколение Ниловых увлекалось театром, драматургией, европейскими языками. Ниловы споспешествовали семье наместника в открытии домашнего театра. В созданной Державиным в Тамбове «вольной» типографии печатались переводные сочинения литераторов Ниловых.

Дошли до нас письма родителей и родных Евгения Баратынского. В одном из посланий – характеристика губернаторства в Тамбове («гиблое место»), оценка личности наместника («Я думаю, батюшка, что вы сколько-нибудь наслышаны о Державине, он первый умница и сортировать людей умеет»).

Евгений Баратынский запечатлел своё «гнездо» («Судьбой наложенные цепи Упали с рук моих, и вновь Я вижу вас, родные степи, Моя начальная любовь. Степного неба свод желанный, Степного воздуха струи. На вас я в неге бездыханной Остановил глаза мои. Но мне увидеть было слаще Лес на покате двух холмов И скромный дом в садовой чаще, Приют младенческих годов»). Детство и отрочество Евгения Баратынского («в тамбовском уединении») прошло под «звездой Державина». 5

Неизвестные страницы Державинианы:

накануне «липецкого потопа».

…Листаем страницы книги «Липецк: годы и судьбы» (1993). Под портретом выдающегося государственного деятеля - пояснительный текст: «В Липецке

многократно бывал Гаврила Романович Державин, тамбовский губернатор…».

Рядом – портрет ещё одного знаменитого гостя с пояснением: «Василий Андреевич Жуковский в дорожных путешествиях делал зарисовки. В его дорожном альбоме – несколько рисунков из Липецка…». 6

В составленном мною «Липецком энциклопедическом словаре» ( Липецк – Рязань, «Гэлион», 1994) помещено культурологическое эссе о Державине. Обращаясь к малоизученным, но важным страницам истории родного края, автор художественно-документального повествования предлагает читателям уникальные мемуарные свидетельства основоположника пушкиноведения, крупнейшего знатока ХУ111 века Петра Ивановича Бартенева: «Державин, в восьмидесятых годах бывший губернатором Тамбовским, останавливался в Липецке у моего дедушки. Тётка моя Надежда Петровна любила вспоминать про него и про первую супругу Екатерину Яковлевну (рождённую Бастидонову, дочь португальца Бастидона и кормилицы великого князя Павла Петровича). Тётка вспоминала также, как… дожидались Гаврилу Романовича… Стихи Державина стали мне известны с самого младенчества. В гимназии я читал наизусть… оду «Водопад»…». 7

Уроженец села Королевщино (тогда Липецкого уезда Тамбовской губернии), будущий основатель и издатель знаменитого «Русского архива», учился в Рязанской губернской гимназии. На берегу Оки синеокой воспитанник Благородного пансиона декламировал державинское, вдохновенное, духоподъёмное: «Алмазна сыплется гора С высот четыремя скалами, Жемчугу бездна и сребра Кипит внизу, бьет вверх буграми; От брызгов синий холм стоит, Далече рев в лесу гремит. Шумит и и средь густого бора Теряется в глуши потом; Луч чрез поток сверкает скоро; Под зыбким сводом древ, как сном Покрыты, волны тихо льются, Рекою млечною влекутся». Гимназист знал, что автор этих восхитительных строф бывал и в Рязани, и в Грязях, и в Усмани, и в Данкове, и в Раненбурге, и в Лебедяни, на берегах Дона, Матыры и Цны, Становых Ряс, Воронежа и Оки. Державинский «Водопад» напоминал о мощных половодьях в Подстепье, о могучих ледоходах, ликующем свирепствовании раскрепостившихся вешних вод: «Седая пена по брегам Лежит буграми в дебрях темных; Стук слышен млатов по ветрам, Визг пил и стон мехов подъемных: О водопад! В твоем жерле Все утопает в бездне, в мгле!»

Позднее Пётр Бартенев опубликует в своём «Русском архиве» (журнал этот назовут «Эйфелевой башней просветительства») ценнейшие материалы о древностях, восемнадцатом веке, преддержавинской и державинской эпохе.

Ревнителям и ценителям отечественной культуры ещё предстоит «открытие» глубинных историко-культурологических пластов, связанных с Державиным, его временем, его сопутниками, последователями, полемикой эпохи (с тем же «липецким потопом»). 8

«Тамбов на карте генеральной значком означен не всегда…»

Бессмертные гении имеют право на язвительную иронию, метафорическую синекдоху, философский гротеск, полемический сарказм, психологический шарж, обидное преувеличение или преуменьшение. С космических высот своего небожительства они повелевают тысячелетиями, раздвигают и сдвигают континенты-материки, созидают «художественные вселенные»… Тот же Гаврила Романович Державин размышлял о дарованных Всевышним энергетических и креативных потенциях личности: «Я связь миров повсюду сущих, Я крайня степень вещества; Я средоточие живущих, Черта начальна божества; Я телом в прахе истлеваю, Умом громам повелеваю, Я царь – я раб – я бог!..». 9

Метафорическая колкость лермонтовского автобиографического повествователя по адресу губернского Тамбова («…на карте генеральной значком означен не всегда») по каким-то законам творческой диалектики, конечно же, не только «не обижает» довольно значительный населённый пункт, но делает его даже более знаменитым. Ведь «богатырские забавы» небожителей, «поэтическое присутствие» всесветно прославленных, всемирно почитаемых Лермонтовых, Пушкиных, Державиных, как говорится, дорогого стоют…

Ведь в истории государства Российского есть почётное, «престольное» место Тамбову, «стольному» граду губернии, наместничества. Кстати сказать, Державин был в Тамбове не губернатором, а «правителем наместничества», «наместником». Т а м б о в с к о е н а м е с т н и ч е с т в о занимало весьма приличную по размерам часть центральной земледельческой России; оно граничило со следующими губерниями, а именно: Владимирской, Нижегородской, Казанской, Пензенской, Саратовской, Воронежской, Орловской, Тульской, Рязанской… И деятельный наместник Державин побывал во всех уездах, во всех городах наместничества (Липецке и Задонске, Усмани и Ельце, Ефремове и Лебедяни, Данкове и Раненбурге, Ряжске, Сапожке, Касимове)…

«Постой, мечта! Продлись!.. Хоть час один!..»

(Державин и «Русская Сафо» - Анна Бунина).

В одном из своих шедевров, посвященном Г.Р. Державину, философско-психологическом элегическом послании «Сумерки» Анна Бунина нарисовала портрет гения современности («…почтенный муж… В очах его небесный огнь горит; Чело, как утро ясно… У ног стоит златая лира; Коснулся и воспел причину мира; Воспел, и заблистал в творениях Творец. Как свет во все концы вселенной проникает, В пещерах мраки разгоняет, Так глас его, во всех промчавшися местах, мгновенно облетел пространно царство…»).

…Иван Алексеевич Бунин сообщил важную автобиографическую подробность: «Я происхожу из старинного дворянского рода, давшего России немало видных деятелей как на поприще государственном, так и в области искусства, где особенно известны два поэта начала прошлого века: Анна Бунина и Василий Жуковский…».

Анна Петровна Бунина (1774 – 1829) родилась в селе Урусово, в Русском Подстепье; прожила она жизнь трудную, с трагическими изломами, но исполненную творческого горения, беззаветного служения прекрасному, доброму, духовно значимому. Лишилась матери на втором году своей жизни. Рано ушёл из жизни отец. Воспитывалась в доме тёти. Тяжелая болезнь семнадцать лет терзала молодую женщину. Поэтическое творчество захватило романтическую натуру, одухотворило жизнь, наполнило особым смыслом дни и годы. Благосклонно встретила читающая Россия её сборники: «Неопытная муза» (в двух частях), Собрания стихотворений (в 3-х частях), «Сельские вечера». Портрет Буниной был помещён в зале заседаний Академии (рядом с портретом Державина). Российская императрица Елизавета Алексеевна пожаловала ей золотую лиру, осыпанную бриллиантами, для ношения в торжественных случаях на плече. Талант Буниной был замечен В.Г. Белинским, В.К. Кюхельбекером. Высоко ценил лирику Буниной Г.Р. Державин. О том, что А.С. Пушкин знал Анну Бунину, следил за её творчеством, свидетельствует его полемическая поэма «Тень Фонвизина» (1815). Ирония Пушкина уязвляет А.С. Шишкова, основателя «Беседы любителей русского слова»; вместе с Шишковым саркастические стрелы направлены на его «невинную другиню» Анну Бунину. Собрания участников «Бесед…» чаще всего проходили в доме Г.Р. Державина. Анна Петровна стала активной участницей чтений, дискуссий.

Проблема «Державин и «русская Сафо» заслуживает специального рассмотрения. Тамбовские, рязанские, воронежские, липецкие краеведы ввели в научно-просветительский обиход новые архивно-библиографические факты, расширяющие и углубляющие наши представления о «державинской эпохе». В частности, примечательна «перекличка» державинских жанров и жанров Анны Буниной, отразивших мощное, судьбоносное «клубление сил» в Отечественную войну 1812 года.

«Осьмое-на-десять» столетие державинскими устами пафосно-классицистично вопрошало: «Бывало ведь и в прежни годы Взлетала саранча на Русь, Многообразные уроды Грозили нам налогом уз… Был враг кипчак – и где кипчаки? Был недруг лях – и где те ляхи? Был сей, был тот – их нет, а Русь?.. Всяк знай, мотай себе на ус». Державин не мог не откликнуться на нашествие очередной «саранчи». Анна Бунина по-своему отреагировала на происходящее в стихотворении «На истребление французов, нагло в сердце России вторгшихся». «Русская Сафо» (так именовали её за блистательные поэтические сочинения) восклицала: «О росс! Ликуй, - твоя победа! Ликуй и пой; попрал врагов! Нет буйству их отныне следа! И из поверженных рядов Твоя изникла прочна слава! Ты змия сокрушил стоглава, - Стоока Аргуса сразил, Очистил землю от разбоев. И свету указав героев, В нем мир погибший водворил…»).

В отечественной культурологии Анна Петровна Бунина известна также как даровитая переводчица; она хорошо знала европейских авторов. Одной из первых заговорила о всеевропейском, мирповом значении державинского наследия («Но глас его в цепи времен Бессмертную делами Блюдет бессмертными стихами…»). Лирическая (автобиографическая) бунинская повествовательница в своей «исповеди» вдохновляется державинскими образами и философско-психологическими метафорами («Но в сердце у меня осталось впечатленье, Которого ничто изгладить не могло…»). 9

«Великий поэт в эпоху губернаторства своего в Тамбове

был дружен с дедом моим…» (Державины и Жихаревы).

«…Был у Державина – и не могу прийти в себя от сердечного восхищения. С именем Державина соединено было все в моем понятии, все, что составляет достоинство человека: вера в Бога, честь, правда, любовь к ближнему, преданность к государю и отечеству, высокий талант и труд бескорыстный…».

Тамбовские, рязанские, липецкие краеведы и энциклопедисты-регионоведы собрали и ввели в научно-просветительский обиход важные факты биографии Степана Петровича Жихарева (1788 – 1860), талантливого литератора, драматурга, мемуариста, переводчика (уроженца Данковщины).

В дневниковой записи от 13 мая 1806 года читаем: «Сюда прибудет на днях труппа актёров, принадлежащих лебедянскому помещику Танееву. Если это именно та, которую я видел некогда в детстве на лебедянской ярмарке, то сердечно буду рад взглянуть на неё и сравнить тогдашние мои ощущения с нынешними. Эта труппа давала тогда в Лебедяни оперу».

В 1853 году Иван Сергеевич Тургенев ( в письме к П.В. Анненкову) одобрительно говорит о жихаревской публикации: «Дневник семинариста» в «Москвитянине» прекрасная вещь, и продолжение его я жду с нетерпением».

Жихаревские мемуары и дневниковые заметки заинтересовали Льва Николаевича Толстого в процессе его работы над эпопеей «Война и мир».

«…и вот я увидел этого мужа, кто, строя лиру Языком сердца говорил!»

«…первою обязанностью поставил себе быть у него с данью того искреннего уважения к его имени, в котором быфл воспитан; что он, будучи так коротко знаком с дедом, конечно, не откажет и внуку в своей благосклонности»

«Тут я назвал себя. «Так вы внук Степана Данилыча? Как я рад!..»

«Московские скачки 1841 года», «Лебедянские скачки 1841 года».

Публикации в «Журнале коннозаводства и охоты» 10

«Все мы люди, все мы человеки» (Болховитинов и Державин).

В учебнике-хрестоматии по краеведению Липецкой области (Липецк-Рязань, «Гэлион», 1997) есть раздел «Державин и Болховитинов» (с. 106-127). Учащимся предлагается просветительский очерк о взаимоуважительном, творчески плодотворном содружестве двух выдающихся деятелей отечественной культуры. Для начальных классов рекомендуются державинские «детские» жанры («Ласточка», «Соловей», «Кузнечик»); для классов с углубленным изучением русской литературы – «Четыре возраста», «Атаману и войску Донскому», а также отрывки из посвященного Болховитинову стихотворения 1807 года - «Евгению. Жизнь Званская».

Державинское стихотворение воссоздаёт и характеризует личность незаурядную, индивидуальность яркую и крупную («Блажен, кто менее зависит от людей, Свободен от долгов и от хлопот приказных, Не ищет при дворе ни злата, ни честей И чужд сует разнообразных!..»). Весомые, почти пластически осязаемые картины-строфы вводят юного читателя в мир отчичей и дедичей, проливают свет на быт и бытие эпохи рубежа ХУ111 – Х1Х столетий («Иду за круглый стол: и тут-то раздобар О снах, молве градской, крестьянской; О славных подвигах великих тех мужей, Чьи в рамах по стенам златых блистают лицы. Для вспоминанья их деяний, славных дней, И для прикрас моей светлицы…»).

Судьба распорядилась так, что Державин и Болховитинов оказались сопутниками, сблизились, сдружились на общем поприще – в служении российской словесности, «любословию», в изучении русских древностей, в педагогических исканиях и просветительском подвижничестве.

Крупный русский учёный Я.К. Грот опубликовал «Переписку Евгения с Державиным» (СПб., 1868). Личная встреча Державина и Болховитинова состоялась в 1805 году. Слава Державина, авторитет его носили всероссийский характер. Болховитинов тоже был известен своими научными изысканиями. «Простое перечисление сочинений его, изданных и рукописных, - напоминает апкадемик Я.К. рот, - показывает, как обширны и разнообразны были его знания, как многочисленны были проедметы, занимавшие деятельный ум его». Под влиянием и по предлдожению Болховитинова Державин создаёт оригинальные мемуарно-художественные, документально-очерковые жанры: «Объяснения на сочинения Державина относительно темных мест, в них находящихся, собственных имен, иносказаний и двусмысленных речений, которых подлинная мысль автору токмо известна: также изъяснение картин, при них находящихся, и анекдоты, во время их сотворения случившиеся»; «Записки из известных всем происшествиев и подлинных дел, заключающие в себе жизнь Гаврилы Романовича Державина».

Державин видел в Болховитинове духовно-государственного деятеля и замечательного человека, мыслителя-гуманиста, доброго и мудрого пастыря.

Личная жизнь Болховитинова складывалась трудно, драматично. Но жизненная трагедия не сломила его, до конца своих дней Евфимий Алексеевич беззаветно трудился на ниве просвещения, духовности, культуры. За 48 лет своей научно-литературной деятельности им написано 107 сочинений и переводов. «Значение Евгения как историка-археолога и историка литературы, библиографа для своего времени состояло не только в том, что он личными своими трудами внёс в историческую науку много новых, никому до него не известных материалов, дал лучшие образцы их издания и объяснения, оставил в своих исследованиях немало исторических сооброажений и объяснений, до сих пор принимаемых учёными, но ещё и в том, что он своим влиянием на современных ему учёных, своими указаниями, советом, помощью, примером содействовал успехам этой науки, которая только что поднималась тогда на ноги и нуждалась в каждой свежей силе», - писал Д. Сперанский в 1885 году на страницах журнала «Русский вестник».

Каковы же нравственные уроки деяний Е.А. Болховитинова? Замечательный просветитель обогатил отечественную культуру поистине энциклопедическими изданиями. Назовём ведущие из них: «Краткое описание жизни древних философов» (1787), «Новая латинская азбука, содержащая, кроме обыкновенных начатков латинского языка, обстоятельное показание произношения и правописания, как древнего, так и нового» (1788), «Всеобщая хронология знаменитых мужей, прославившихся искусствами, науками, изобретениями и сочинениями во всём свете от начала мира до наших времён» (1793 – 1795), «Новый опыт словаря о российских писателях» (1805), «О славянских русских лириках» (1816), «Словарь о писателях духовного чина» (1818 и 1827), «Словарь светских писателей» (1838).

Уже сами названия научно-просветительских, нравственно-философских сочинений Болховитинова свидетельствуют о характере, направленности, содержательности его творческ4их исканий («О сокровенных в природе вещах», «О воздухе», «Опыт о человеке», «О предрассудках», «О собственных именах у славян», «О старинной славяно-русской арифметике», «О русской церковной музыке», «О пособиях по изучению истории». Е.А. Болховитинов обогатил своими изысканиями многие научные направления и дисциплины в сфере философии, этики, богословия, истории, археологии, археографии, агиографии, палеографии, географии, статистики, естествознания, эстетики, географии, статистики, естествознания, эстетики. «Это был человек, который не мог пробыть ни одного дня без того, чтобы не ознаменовать его трудами на пользу истории. Это был один из величайших собирателей, которые когда-либо существовали» (М. Погодин). Евфимий Алексеевич ревностно и неизменно отстаивал лучшие человеческие ценности, ратовал за терпимость, понимание сложности человеческой натуры («Все мы люди, все мы человеки» - часто говаривал он). Вместе с тем ему было чуждо рабское преклонение перед иностранным. Он мечтал о создании энциклопедического свода о деятелях русской культуры и науки. «История писателей есть существенная часть литературы, потому что они составляют даже эпохи и периоды её. Но знать писателей чужестранних есть посторонняя для нас честь, а не знать своих соотечественных есть собственный стыд наш. Отечество наше, недавно обогатившееся науками, давно однако ж имело своих писателей, и в некотором смысле период наш справедливее можем мы назвать возобновлением и усовершением, нежели новым введением наук в России. Чтоб увериться в этом, стоит только обозреть список древних и новых наших ученых», - констатировал он.

Краеведам и регионоведам Русского Подстепья ещё предстоит осмыслить и освоить созданное выдающимся просветителем-земляком. Не потеряло до наших дней болховитиновское «Историческое, географическое и экономическое описание Воронежской губернии» (1800). Ждут исследователей-энтузиастов краеведения болховитиновские труды: «Всеобщие исторические сведения о Воронежской губернии по месту, жителям, пространству и произведениям оных» (1796), «Краткий летописец преосвященных Воронежских» (1794), «История о Воронежской семинарии» (1790). Особое место в творческой деятельности Е.А. Болховитинова заняли труды и публикации памяти епископа Воронежского и Задонского Тихона (Тихона Задонского). Краеведческие аспекты заинтересуют читателя-земляка в таких болховитиновских сочинениях, как «О донских казаках», «О древностях», «Летописи».

Бытийно-личностная, духовно-творческая близость Болховитинова и Державина («Ум и сердце человечье были Гением моим», «Все мы люди, все мы человеки») - заключают в себе мощный нравственно-философский потенциал, способствующий формированию и становлению активной жизненной позиции соотечественников. 11

«С величьем народа родился поэт!» (М.В. Милонов).

«На кончину Державина» - милоновские элегические строфы-четверостишия, вобравшие в себя и боль утраты, и светлую печаль признательности, и понимание значения русского гения, болевое осознание невосполнимости утраты: «…Ты скрылся, Державин! - ты скрылся, наш Феб!.. Кому, песнопевец, кому передал ты Небесный свой пламень, другой Прометей?».

Милоновские строфы – своеобразный «Памятник», «Памятник Державину». Милоновские торжественно-скорбные строфы «перекликаются» с державинским «Памятником» 1759 года («Я памятник себе воздвиг чудесный, вечный, Металлов тверже он и выше пирамид; Ни вихрь его, ни гром не сломит быстротечный, И времени полет его не сокрушит. Так! – весь я неумру; но часть меня большая, От тлена убежав, по смерти станет жить, И слава возрастет моя, не увядая, Доколь славянов род вселена будет чтить»).

…Державин и Пушкин в творческой судьбе М.В. Милонова (1792 – 1837), уроженца имения Придонской Ключ близ Задонска… В одном из писем Александр Сергеевич спрашивал: «…Что такое «Сотворение мира» Милонова?..». Речь шла о неоконченной поэме автора, уже известного тогда в литературных кругах. «Истинным поэтом» называл Милонова В.Г. Белинский. Сатира Милонова «К Рубеллию» вызвала одобрительное воодушевление в среде декабристов. Кондратий Рылеев использовал некоторые милоновские образы и мотивы в своём знаменитом «К временщику». «Потаенная поэзия» Милонова распространялась по спискам, горячо обсуждалась, вливалась в поток вольнолюбивой лирики.

В 1812 году от пожара погибло его имение в Задонском уезде. Родному Дону, Русскому Подстепью Милонов посвятил признате6льные строки любви и воспоминаний.

Нравственно-художественный опыт Милонова использовал А.С. Пушкин при создании образа Владимира Ленского в поэме «Евгений Онегин». Опыт Милонова учитывался П.И. Чайковским, воссоздавшим пушкинский образ Ленского на музыкальной основе в опере «Евгений Онегин».

Милоновская элегия «Падение листьев» своеобразно трансформировалась в психологические, напряженно-романтические раздумья Ленского перед дуэлью с Онегиным. Милоновский «страдалец юный» (как позднее – Владимир Ленский у А.С. Пушкина и П.И. Чайковского) тоскует-скорбит о «златых днях» юности (Владимир Ленский осмотрел пистолеты, «при свете Шиллера открыл»… - «Но мысль одна его объемлет: В нем сердце грустное не дремлет: С неизъяснимою красой… - «Куда, куда вы удалились, Весны моей златые дни?..»).

Мною воспроизводились и анализировались эти историко-культурологические коллизии в книге «Липецкий край, Русское Подстепье – прародина Александра Сергеевича Пушкина» («Старик Державин нас заметил…» (Державин и Пушкин. Тамбовско-липецкие тропы к Державину и Пушкину)»; «Где Дон, вспоивший нас, светлеет… М.В. Милонов»; «Забуду ли то время золотое…»).

Своей элегии «На кончину Державина» Милонов предпослал эпиграф из шекспировского «Гамлета»: He was a man, take him for all in all, We shall not look upon his like again («Он человек был, человек во всём, Ему подобных мне уже не встретить»).

«Как дни исчезают и смертных так племя, Гробницей великих их след познаю…».

Милонов своеобразно, в философско-психологическом «ключе», трактует исповедальные признания из державинского «Памятника». Гаврила Романович размышлял о своей творческой биографии («Слух пройдет обо мне от Белых вод до Черных, Где Волга, Дон, Нева, с Рифея льет Урал; Всяк будет помнить то в народах неисчетных, Как из безвестности я тем известен стал, Что первый я дерзнул в забавном русском слоге О добродетелях Фелицы возгласить, В сердечной простоте беседовать о Боге И истину царям с улыбкой говорить»). Милонов акцентирует автобиографическое державинское «возглашение» о Фелице и «истине царям» («В сиянье небесном, где днесь, песнопевец, Ты вновь пред Фелицей – царей образцом, И севера витязь, ее громовержец, Склоняет при встрече пернатый шелом»).

Милонову близок и дорог духовно-нравственный идеал державинского лирического героя, державинского автобиографического повествователя («О Муза! Возгордись заслугой справедливой, И презрит кто тебя, сама тех презирай; Непринужденною рукой, неторопливой, Чело твое зарей бессмертия венчай»). Элегия «На кончину Державина» как бы исторически «переадресовывает» уважительное слово о высокочтимых деяниях пращуров в адрес ушедшего из жизни гения («Твой путь… особая участь»…Ты пел, окруженный бессмертья сынам, - По отзывам лиры ценят времена»… бард наш единый… гений… О бард! И на лиру, пленявшу полсвета, на лиру ль бессмертья…»). 12

П р и м е ч а н и я

1 «Земли родной минувшая судьба». - «Липецкий энциклопедический словарь», Рязань – Липецк, «Гэлион», 1994, с. 6 - 43; В.В. Шахов. От Бояна Вещего до Есенина.: нравственно-духовный диалог с классикой. Издание второе, дополненное. Москва, 2011, 512 с.

2 Русское Подстепье – прародина А.С. Пушкина. Москва, 2011.

3 Б.М. Шальнев, В.В. Шахов. Липецк: годы и судьбы. 1993.

4 Липецкая энциклопедия в трёх томах. Рязань-Липецк, 1995 – 2001.

5 Липецкий венок А.С. Пушкину. 1993.

6 Липецк: годы и судьбы. 1993.

7 Липецкий энциклопедический словарь. 1993.

8 Липецкая энциклопедия. 2001.

9 «И звезда с звездою говорит…». Рязань-Липецк, 1994.

10 «Лебедянь». 1994.

11 Родное и близкое. В двух частях. 1997.

12 От Бояна Вещего до Есенина. 2011.

1.0x