Умберто ЭКО. Нулевой номер. Пер. с ит. Е. Костюкович — М.: Издательство АСТ: CORPUS, 2015. — 240 c.
Новый роман Умберто Эко — конечно же, никакой не роман. Это — анекдот, растянутый на две с половиной сотни страниц крупного шрифта, для улучшения продаж упакованный в отличную плотную бумагу, великолепный переплёт и прекрасную вёрстку. Продукт получился высочайшего качества, что само по себе хорошо, ибо способствует возрождению любви к такому артефакту, как книга, — а эта тема для Эко не чужая: не зря его "Маятник Фуко" начинается в издательстве, если я правильно помню фабулу этого произведения. Кажется, в "Маятнике" протагонист занимается подборкой иллюстраций к текстам или ещё чем-то таким, что делает книгу более приятной визуально, нежели ментально (ой, о чем это я?)… Короче, рецензируемая мною в данный момент книга стоит потраченных на неё денег.
"Нулевой номер" — даже не повесть, и дело не в том, что пересказать данное произведение можно одним абзацем: в конце концов, есть специалисты, даже "Войну и мир" излагающие молниеносно. Суть в другом: тот, кто ожидал от новой книги Эко изысканности "Имени розы" или хитросплетения ходов "Маятника Фуко", может оказаться разочарованным.
Напомним, "Имя розы" следовало детективной линии предельно точно, только вот сам детектив был с приставкой "псевдо-" — и в этом нет противоречия с традицией определения жанра (Стивен Ван Дайн, Эллери Куин). Путаница же линий "Маятника Фуко" пусть с натяжками, но сошлась в заданном писателем месте. Ничего такого не ждёт вас в "Нулевом номере". В нём нет даже обертонов "Острова накануне" с барочной расчётливостью последнего… Но ведь и первые два романа были рассчитаны — и за это мы любили и любим Умберто Эко, расстраивающего не когда он взвешивает, но когда проповедует. Слава богу, в новом как бы романе Эко свои взгляды читателю не навязывает.
Мы вообще бы не тронули данное произведение, если бы не одно обстоятельство: действие "Нулевого номера" происходит в редакции газеты "Завтра". Нет, не спешите пугаться или, пуще того, гордиться: к нам история Эко никакого отношения не имеет. Однако, как не раз говорил сам автор, медиевист и семиотик, случайных совпадений не бывает. В его романах, построенных, начиная со второго, на самой густопсовой конспирологии, даже непреднамеренность синхроний влечёт за собой последствия, превосходящие рациональное. Поэтому пропустить нам "Нулевой номер" не было никакой возможности: он мистическим образом обязывал нас откликнуться на его публикацию.
Пересказывать текст смысла нет — это в данном случае равно прочтению. Никаких психологических тонкостей, никакой лихости в фабулостроительстве, никаких философских откровений, но неправ будет тот, кто решит, что Умберто Эко стал слишком незамысловат.
Нет, его простота имеет особую природу: природу честного прямодушия, присущего не столько науке о знаках — семиотике, сколько науке о Средневековье — медиевистике. В "Нулевом номере" Эко вновь изучает криптоисторию. Теперь — Европы после Второй войны. Верный себе, он ничего не утверждает окончательно. В данном "неромане" это имеет особый смысл: текст об относительности нашего знания, почерпнутого из открытых источников, о нашей среднестатистической неспособности к обобщениям, о нашем массовом нежелании выносить суждения. И — вишенка на торте! — о том, как пользуется этими нашими достоинствами (именно достоинствами!) так называемая качественная пресса.
Тому, кто давно работает в газете, ничего нового о профессии Умберто Эко не расскажет. Ну, разве что удивит тем, что в его вымышленной Италии даже откровенные пройдохи от журналистики честнее и симпатичнее главных редакторов иных наших, постсоветских газет.
Автора, кажется, интересует в данном произведении то, что никого за пределами технических лабораторий интересовать в принципе не должно: информационный шум и извлечение из него полезного сигнала. Оттого и рассказ героя-покойника его романа подчёркнуто бессистемен, ибо система, которую предлагает исследователь и интерпретатор событий, откровенно гротескна — она повторяет все самые банальные разделы гипотетического учебника "Общая конспирология".
Только ведь это и нужно автору! Показать, как элементарно нами манипулируют, — жест красивый и бессмысленный: умнее мы от этого не станем.
Главным достоинством книги является её запредельная безнравственность, которая внезапно окрашивает оптимистическими тонами последние страницы романа. В авторе вдруг заговорил медиевист, тоскующий по честным временам, когда грабитель назывался рыцарем, а к бандиту обращались "синьор", поскольку аристократ не имел права работать: только реальность, только разбой!
Мир Умберто Эко обретает стройность. С особым цинизмом признаёт автор устами своих героев-любовников приоритет бульварного чтива над "серьёзными" СМИ. В этом он перекликается — и это действительно внезапно! — с великим Г.К. Честертоном, который в одном из эссе вставал на защиту обывателя и жёлтой прессы. Английский классик писал о том, что потребитель pulp fiction: что в мягких переплетах, что в периодике, — вовсе не дурак: он не принимает читаемое за истину.
Примерно к этому же призывает нас в новой книге Умберто Эко. Мы ведь успели забыть старые времена несентиментальной честности Честертона.
