В своём интервью писатель и политик Эдуард Лимонов в очередной раз высказал разочарование в прежних либеральных союзничках: «Мы друзьями [с либеральной оппозицией] никогда не были, у нас была своя идеология, мы были союзниками с 2006 года (коалиция «Другая Россия»). Как и все на свете союзы, он закончился. Закончился разрывом и предательством со стороны либералов 10 декабря 2011 года (речь идет о переносе акции «За честные выборы» в Москве с площади Революции, где изначально была запланирована акция сторонников Лимонова, на Болотную площадь — прим. «Ленты.ру»), и надо четко понять, что это было не мое желание. Они на меня теперь смотрят, как обиженные родственники, которых я из дома выгнал. Но я-то им ничего не должен. Меня лично, да и все протестное движение, они [первый раз] предали еще раньше — на Триумфальной площади в октябре 2010 года. В декабре 2011 года они от жадности ухватили себе протест, не зная, что с ним делать, вначале предали его власти, рассчитывая что они, хитрые и ловкие, нае**т власть. А власть тоже мошенник изрядный и поднаторевший, как дьявол (смеется). А моя позиция простая: два предательства — до свидания, ребята!»
Пример, Лимонова, как говорится, другим наука. Союз с либералами не только аморален (в политике мораль, вообще, не играет особой роли), он просто-напросто невыгоден. Либералы мастерски берут верх в любой коалиции, опираясь на свой мощный организационный и финансовый ресурс. Дело в том, что они представляют собой нечто вроде элитного сословия, которое к тому же пользуется благосклонностью Запада и крупного капитала. (Кстати, недавно прокатилась информация о том, что группа олигархов встретилась в Швейцарии с лидерами КС оппозиции.)
Правда, нашим «левым» и «националистам» всё нипочём. Они уверены, что смогут переиграть либералов. При этом эти деятели часто ссылаются на Ленина, который заключал самые неожиданные альянсы. Что тут можно сказать? Ленин, в отличие от нынешних «борцунов», опирался на мощную партию. В феврале 1917 года у него была хоть и небольшая, но сплоченная партийная организация, насчитывающая 25 тысяч бойцов. Именно бойцов, прошедших ссылки, тюрьмы и баррикады. И сам Ленин обладал качествами вождя. А что имеют националисты сейчас? Аморфную тусовку, собирающую относительно большое количество народа раз в год – на 4 ноября. (Это как традиция – «ходить в баню с друзьями 31 декабря».) И множество «лидеров» с нулевой харизмой. Какая же тут может быть «политическая игра»?
Но даже и Ленин был против какого-либо организационного сближения с либералами. Так, в период подготовки к выборам во Вторую Государственную Думу, меньшевики предлагали заключить тактический союз с партией кадетов. Ленин же был категорически против такого союза. Выдвинув в противовес идею создания Левого блока, который включал бы в себя всех социалистов. Вот чему бы надо учиться у Ильича, умевшего сочетать политическую манёвренность с идейной принципиальностью. Однако, наши «революционные» вожди ничему по-настоящему учиться не желают, они только учат других, а потом изумляются- почему за ними идёт всего лишь жалкая кучка последователей.
Лимонов, судя по всему, многое понял и теперь вновь пытается поднять боевое «красно-коричневое» знамя левого национализма. Вот и в последнем интервью он сделал особый упор на лозунге - «Отнять и поделить». Кому-то это покажется популизмом, ну так в политике без него не обойтись. И лучше уж такой популизм, чем использование «сиротской темы» (предел-то всему должен быть). По сути же, всё совершенно верно и чрезвычайно актуально. В настоящий момент на страну накатывает очередная неолиберальная волна. Начинается крупномасштабная приватизация.
В СМИ уже прокатилась информация о том, что стратегический порт «Ванино» продан в кипрские оффшоры. И это только начало. «Правительство составило впечатляющий список объектов, и процесс уже начался — в частные руки перешел очередной пакет акций «Сбербанка», - отмечает политолог Борис Кагарлицкий. - Параллельно на региональном уровне разворачиваются свои собственные драмы, как, например, в Брянской области, где в ближайшее время собираются продать Дятьковский хрустальный завод, основанный еще в 1790 году. Это последнее такое производство в России». («Хрустальная мечта приватизаторов»)
В статье очень точно определено место «болотной» оппозиции в данном процессе: «Прошлогодние уличные шествия столичных оппозиционеров не в счет: пережив кратковременный испуг в декабре 2011-го, правительственные деятели быстро сообразили, что этот протест контролируется людьми, совершенно не возражающими против проводимой экономической политики, а потому не только не опасен, но и до известной степени полезен». Да уж, конечно, полезен. Протестная энергия направляется в то же самое либеральное русло, чему деятельно способствуют не только либералы, но и «левые», и «националисты», принимающие участие во всех этих «болотных» делах.
Разворачивающейся приватизации необходимо противопоставить идею крупномасштабной национализации. Вопрос о собственности на средства производства всегда был важнейшим вопросом (после вопроса о власти), поэтому основной упор нужно делать именно на него. Оппозиция, как впрочем, и охранители, заняты всем, кроме данного вопроса. Свободные выборы, роспуск Думы, судьба «детей-сирот», ювенальная юстиция, гастарбайтеры и визы, переименование Волгограда и т. д. – вот что занимает умы либералов, консерваторов, националистов, «державников» и прочих «борцунов». Эта публика старательно бьёт по второстепенным мишеням, упуская из виду главное. Очевидно, их вполне удовлетворяет сам принцип, на котором основаны современные российские порядки. С точки зрения этих деятелей, необходимо лишь подправить кое-что – ну, например, обеспечить депутатскими креслами себя любимых. (Отсюда, к слову сказать, такая неприязнь «болотных» к нынешней Думе, где они мечтают вдоволь прозаседаться.)
Итак, идею «отнять» необходимо всячески поддержать. А вот с «поделить» всё несколько сложнее. Нет, понятно, что делить нужно, весь только вопрос в том – как? Есть такое вот опасения, что у нас снова захотят все сделать через одно место – то есть, через государство. К сожалению, в области социально-экономических воззрений существует довольно чёткое разделение на либералов и этатистов. Ну, с либералами все ясно, а вот этатистам хотелось бы напомнить про судьбу СССР, который был демонтирован именно усилиями партийно-государственной бюрократии. Распоряжение общенародной (в реальности – государственной) собственностью не давало покоя «проклятой касте» (выражение Сталина) чиновников, мечтавших получить наконец-то доступ к несметным богатствам красной империи.
Тут очень важно разобраться с основой того строя, который именуется капитализмом. Часто его сводят к неравенству доходов, тогда как социализм – к имущественному равенству. (Отсюда опасность «шариковского» понимания лозунга «Отнять и поделить».) Собственно, данное «прочтение» и питало различные леворадикальные течения, видевшие главную свою задачу в ликвидации «богатеньких». Ну, а это привлекало разорившееся и разоряющиеся массы, которые, по вполне понятным причинам, видеть дальше имущественного вопроса не хотели, да и не могли. Лидеры большевиков понимали вопрос несколько по-иному, но по тактическим соображениям они леворадикальное уравнительство - когда поддерживали, а когда относились к нему снисходительно. В результате, даже после преодоления всех уклонов, прекращения репрессий и т. д., уравниловка оставалось важнейшей составляющей частью «советизма». (Кстати, при Сталине «трудовая» частная собственность была признана конституционно, и в стране существовал довольно обширный частный сектор.) И она сыграла роковую роль во время перестройки, когда Ельцин выдвинул свой, левацкий, по сути, лозунг борьбы с «привилегиями».
Понятно, что разница в материальном благосостоянии не может быть основным признаком капитализма, она была всегда, при всех «формациях». А вот капитализм - это, прежде всего, отчуждение собственника-работника от средств производства. Наиболее радикально оно было осуществлено при рабовладении, вот почему многие исследователи частенько говорят об «античном капитализме» (западный капитализм задействует более тонкие технологии экономического принуждения, поэтому он и более опасен). Между тем, при феодализме крестьянин и ремесленник тесно связаны со средствами производства, хотя их и пытались от них всячески оторвать.
Для чего же необходимо отчуждение работника от средства производства? Для увеличения объемов богатства? Конечно, и для этого тоже, но не в первую очередь. Капитализм основан на превращении всего в товар, это движение к тотальному рынку. Соответственно, в товар необходимо превратить самого человека, что и осуществляется (при этом, сам человек может получать гигантскую зарплату - сути это не меняет). И понятно, что товар не может обладать собственностью - если только речь не идёт о ничего не значащем, в плане обладания средствами производства, массовом акционировании.
Теперь посмотрим на то, что сделали большевики. Они ликвидировали слой прежних собственников, опираясь на бешеную энергию леворадикалов и разоряющихся масс. Но при этом использовали старый механизм капиталистического отчуждения в собственных партийных целях - конечно же, не с корыстной, но с благой целью - превращения России и других стран в «единую фабрику» и «единую контору» (ленинские определения). Еще, правда, говорилось и о равной оплате, но сие уже была полная демагогия - попробуй ввести на фабрике одну оплату для всех. А основана эта «социалистическая» фабричка была по тому же принципу, что и западная, только вот владели и распоряжались ею продвинутые марксистские интеллигенты, сорганизованные в партию. (Ленин, вообще, утверждал, что развитый государственно-монополистический капитализм есть уже готовая организация для строительства социализма, надо только сместить одних управленцев и поставить на их место других.) Что же до лозунгов, то они были нужны для привлечения масс. Собственно сам Ленин характеризовал лозунги «Заводы рабочим, земля крестьянам» как «мелкобуржуазные». Да и социализм большевики понимали в ключе, весьма далеком от самого слова «socialis» – «общественный». В своих устремлениях они видели не столько общество, сколько единую организацию, включающую в себя и подчиняющая себе все другие общности. (Большевиков, однако, не следует слишком уж критиковать. После Февраля 1917 года не было партии, способной превратить Россию в мощную индустриальную державу.)
«Социалистическая» фабрика, несмотря на весь свой показной социализм, не преодолевает отчуждения, оно остаётся, хотя и переходит в некие «эйфорические» формы - под громкие и красивые лозунги, в условиях жёсткого социального патронажа (с его плюсами и минусами), к которым быстро привыкаешь. Поэтому у нас и по сей день нет нормального социального протеста, все надеются на государство.
Понятно, что такая вот полу(гос)капиталистическая форма рано или поздно должна была смениться формой, близкой к «классической» - с крупным капиталом и т. д. Правда, в нашем, почти классическом, капитализме чересчур сильная крупная бюрократия, однако, это не надолго. Любая система, удалившаяся от своей сущности, стремится к возвращению обратно. Точно так советская идеология, реформированная Сталиным, вернулась к своей революционно-ленинской сути при Горбачеве (помните, «назад к Ленину» и проч.?) При этом, советская экономика вернулась к сущности капитализма. Два процесса наложились друг на друга, и мы получили нечто монструозное - встраивание в глобальный капитализм при сохранении и даже некотором развитии советского морализма.
Обо всем этом надо помнить, когда действительно начнём «отнимать и делить». Собственность должна перейти в руки самих трудящихся. В области хозяйствования необходимо преобладание общественной, коллективной собственности. По сути, разговор здесь идет о возрождении (на новом технологическом уровне) русской артели. Она сделает из пролетария собственника, совладельца, хозяина. И собственник этот будет богатым человеком. Дело в том, что артель не присваивает прибавочную стоимость, а распределяет ее между рабочими. Отсюда – высочайшие заработки. Дореволюционные артельные рабочие всегда выигрывали по сравнению с пролетариями. Например, зарплата ярославских строителей, артельно работающих в Петербурге, составляла примерно 400-500 руб. в год (вторая половина XIX в.), тогда как работающие по найму зарабатывали не более 80 руб. Такая оплата труда способствовала значительному снижению себестоимости. Так, артель Нижнетурьинского завода поставляла казне ударные трубки по 38 коп. — ранее государство было вынуждено платить за них по рублю. Другая артель взяла подряд на 25 тыс. руб., за который частные собственники просили 80 тыс. руб.
В нынешней России есть коллективные предприятия, воспроизводящие, так или иначе, артельно-общинные архетипы. Например, производственные кооперативы, которые, собственно говоря, и являются артелями – их насчитывается около 20 тысяч. Однако, существуют ограничения на развитие этого сектора. Так, затруднено преобразование АО и ООО в ПК.
Весьма любопытной формой являются народные предприятия – акционерные сообщества работников. Здесь трудовому коллективу должно принадлежать 75 % акций, причем один работник может владеть не более 5 %. К тому же в случае ухода с предприятия работник обязан продать свои акции. К сожалению, число НП составляет где-то 150 (30 тысяч работников). И если ПК близко к артели, то НП – к общине, причем достолыпинской (откуда нельзя было выйти с землей.) Община ведь предполагала ведение личного хозяйства, но в рамках единой территориально-производственной организации (с традициями сходов, «обчей» помощи и т. д.)
Опять-таки, существуют серьезные ограничения – так, в НП нельзя преобразовывать некоммерческие организации, государственные и муниципальные предприятия, а также большинство ОАО. Вот, у нас много говорят о поддержке малого и среднего бизнеса. А самым незащищенным является, конечно же, коллективный сектор. Вот в его поддержку и надо бы выступить настоящим социалистам.
«Отнять» – это очень правильно. И «поделить» – тоже. Только на этот раз нужно всё сделать по-русски, по-социалистически.
