«…нет правды на земле. Но правды нет – и выше»
(Досадливая запись в дневник)
Вторая половина марта перевалила, а весны нет, и зима держится цепко, зло, неистово, несправедливо. Нежданно-негаданно привязалась, неизвестно откуда приблудившись, хворость, такая же цепкая, навязчиво-проклятущая, как задержавшаяся зима.
Кутаюсь в плед и смотрю окно. Там тихий, как болезненно-снящийся сон, снегопад. Он, должно быть, последний. Во всяком случае, я так желаю, потому что жду весенней услады как избавительницы от того болезненного состояния, от которого не удалось уберечься.
Мелкий снег сыплет и сыплет на землю, убеляя двор редкой, почти смертной белизной. В этой белизне теряются человеческие следы, давние и свежие. Иногда взвихряется ветер, и диким призраком до самых небес взметается всё снежное пространство.
Завтра снега не обещают. Ожидается морозный день. Выборы. Не хочется о них думать. Но жена – ветеран градообразующего предприятия, и оттуда третий звонок-напоминание, что необходим голос не только её, но и мой. Автор телефонного звонка настойчиво намекал, за кого должен быть отданы голоса «уважаемых ветеранов».
Телефонные нелепости не добавляют здоровья. Хочется чертыхаться. Но все делаю для выздоровления: пью чай с имбирем, какие-то дешевые таблетки от кашля, «усмиряю» бронхи, которые поют сопревшими мехами старой гармони.
К зданию гимназии, где избирательный участок, вместе с супругой как-нибудь доползем. И проголосуем. Но не за то, что предлагает телефонный звонок градообразующего предприятия…
Завтра настойчиво предлагается прийти в гимназию детскому хоровому коллективу, родителям, чтобы демонстрировать всеобщую радость и восторг от самого лживого действа, которое придумал человеческий разум. Противно…
Холодное дыхание зимы к ночи усиливается. Я это чувствую через стекла окон. Ветер ссыпает снег с веток дерев, метет верхушками берез по свинцовому небосводу. Но он не залетит ко мне, не снимет мою боль с сердца.
Тяжело осознавать, что завтра мало что изменится. Ложь продолжится. И в продолжении её немалую роль сыграли телекиллеры, убивавшие Правду…
Мои года будут убегать еще стремительнее, догорать станут, как чадящий трут, и ничего уже не поделать, чтобы успеть увидеть наступление Правды. Жестокосердные лживые дни продолжатся, как нескончаемо длится нынешняя зима, несмотря на приход календарной весны.
«..нет правды на земле. /Но правды нет — и выше», - досадливо ворчу я на задержавшуюся зиму.
