Сообщество «Учебный космос России» 18:11 5 ноября 2018

3. Дмитрий Шахов. Экспозиция "Космическое грядущее Велико-России"

Материалы дистанционной экспозиции "У истоков русских космических технологий"

н

3. ДМ. ШАХОВ. ЭКСПОЗИЦИЯ «КОСМИЧЕСКОЕ

ГРЯДУЩЕЕ ВЕЛИКО-РОССИИ»

 Молодой моряк вселенной,
 Мира древний дровосек,
 Неуклонный, неизменный,
 Будь прославлен, Человек!
 
 По глухим тропам столетий
 Ты проходишь с топором,
 Целишь луком, ставишь сети,
 Торжествуешь над врагом!
 
 Камни, ветер, воду, пламя
 Ты смирил своей уздой,
 Взвил ликующее знамя
 Прямо в купол голубой.
 
 Вечно властен, вечно молод,
 В странах Сумрака и Льда,
 Петь заставил вещий молот,
 Залил блеском города.
 
 Сквозь пустыню и над бездной
 Ты провел свои пути,
 Чтоб нервущейся, железной
 Нитью землю оплести.
 
 В древних вольных Океанах,
 Где играли лишь киты,
 На стальных левиафанах
 Пробежал державно ты.
 
 Змея, жалившего жадно
 С неба выступы дубов,
 Изловил ты беспощадно,
 Неустанный зверолов,
 
 И шипя под хрупким шаром,
 И в стекле согнут в дугу,
 Он теперь, покорный чарам,
 Светит хитрому врагу.
 
 Царь несытый и упрямый
 Четырех подлунных царств,
 Не стыдясь, ты роешь ямы,
 Множишь тысячи коварств, -
 
 Но, отважный, со стихией
 После бьешься с грудью грудь,
 Чтоб еще над новой выей
 Петлю рабства захлестнуть.
 
 Верю, дерзкий! ты поставишь
 По Земле ряды ветрил.
 Ты своей рукой направишь
 Бег планеты меж светил, -
 
 И насельники вселенной,
 Те, чей путь ты пересек,
 Повторят привет священный:
  Будь прославлен, Человек!
 
ВАЛЕРИЙ БРЮСОВ. ХВАЛА ЧЕЛОВЕКУ. 1906.

…Земные технологии… Космические технологии… Математики, естествоиспытатели, биологи, химики, географы, философы, социологи, психологи, культурологи… , «ФИЗИКИ» и «ЛИРИКИ»…

Гениальные прозрения «открывателей путей»…

Что остаётся от веков и поколений.

…Из-за недостаточной емкости памяти людской

события угасающей поры хранятся ею в тесной

упаковке мифа или апокрифа, вплоть до иероглифа.

Громада промежуточного времени, от нас до будущих

хозяев омолодившейся планеты, уплотняет историю исчезнувших предшественников в наконец-то

прочитанный апокриф Еноха, который объясняет

ущербность человеческой природы слиянием обоюдонесовместимых сущностей - духа и глины…

Л е о н и д Л е о н о в. «Пирамида». 1994.

Лучшие умы человечества осмысливали вечные вопросы духовности, культуры, этики, эстетики, гуманизма. «Наших предков сильно беспокоила тайна мироздания, - писал С.А. Есенин в «Ключах Марии». - Они перепробовали почти все двери, ведущие к ней, и оставили нам много прекраснейших ключей и отмычек, которые мы бережно храним в музеях нашей словесной памяти. Разбираясь в узорах нашей мифологической эпики, мы находим целый ряд указаний на то, что человек есть ни больше, ни меньше, как чаша космических обособленностей…»

……………………………………………………………………………………….

Фёдор Т ю т ч е в. Ночные мысли (Из Гёте)

Вы мне жалки, звезды-горемыки! Так прекрасны, так светло горите, Мореходцу светите охотно, Без возмездья от богов и смертных! Вы не знаете любви и ввек не знали! Неудержно вас уводят Оры Сквозь ночную беспредельность неба. О! какой вы путь уже свершили С той поры, как я в объятьях милой Вас и полночь сладко забываю!

Сергей Есенин "Звезды"

Звездочки ясные, звезды высокие!

Что вы храните в себе, что скрываете?

Звезды, таящие мысли глубокие,

Силой какою вы душу пленяете?

Частые звездочки, звездочки тесные!

Что в вас прекрасного, что в вас могучего?

Чем увлекаете, звезды небесные,

Силу великую знания жгучего?

И почему так, когда вы сияете,

Маните в небо, в объятья широкие?

Смотрите нежно так, сердце ласкаете,

Звезды небесные, звезды далекие!

***

Брюсов В. "Сын Земли"

Я — сын Земли, дитя планеты малой,

Затерянной в пространстве мировом,

Под бременем веков давно усталой,

Мечтающей бесплодно о ином.

Я — сын Земли, где дни и годы — кратки,

Где сладостна зеленая весна,

Где тягостны безумных душ загадки,

Где сны любви баюкает Луна.

От протоплазмы до ихтиозавров,

От дикаря, с оружьем из кремня,

До гордых храмов, дремлющих меж лавров,

От первого пророка до меня,—

Мы были узники на шаре скромном,

И сколько раз, в бессчетной смене лет,

Упорный взор Земли в просторе темном

Следил с тоской движение планет!

К тем сестрам нашей населенной суши,

К тем дочерям единого отца

Как много раз взносились наши души,

Мечты поэта, думы мудреца!

И, сын Земли, единый из бессчетных,

Я в бесконечное бросаю стих,—

К тем существам, телесным иль бесплотным,

Что мыслят, что живут в мирах иных.

Не знаю, как мой зов достигнет цели,

Не знаю, кто привет мой донесет,—

Но, если те любили и скорбели,

Но, если те мечтали в свой черед

И жадной мыслью погружались в тайны,

Следя лучи, горящие вдали,—

Они поймут мой голос не случайный,

Мой страстный вздох, домчавшийся с Земли!

Вы, властелины Марса иль Венеры,

Вы, духи света иль, быть может, тьмы,—

Вы, как и я, храните символ веры:

Завет о том, что будем вместе мы!

***

……………………………………………………………………………………..

…Чертежи… Схемы… Формулы… Цифры… Технические решения…

Движение времени… Самодвижение времени… «Идеи времени» и «формы времени»...

Леонид Мартынов

Вознёсся в космос человек

Всё — Как он набирался сил, Как в небесах владел собой И невесомость выносил — Да пусть почувствует любой Из нас! Он делал все для нас с тобой, Он делал все за нас с тобой, Над нашими плечами мчась.

Вознесся В космос человек, Оставив за своей спиной Свой шар земной с его весной, С его «холодною войной», Со стужей, вклинившейся в зной, И с кипятком подземных рек Под леденистой пеленой.

Вознесся В космос человек, Но это вовсе не побег Из повседневности земной. Вознесся В космос человек, Секретом неба овладел, И возвратился человек И снова землю оглядел: Напрашивается масса дел!

Еще недужен лик земли, Еще витает горький прах Сынов земли, которых жгли Вчера на атомных кострах. А сколько на земле калек!

Поставим этому предел, Поскольку, силою богат, Ворвался в космос человек, И возвратился он назад, И убедился человек, Что доброй воле Нет преград!

……………………………………………………………………………………….

Максимилиан Волошин

К о с м о с

Созвездьями мерцавшее чело, Над хаосом поднявшись, отразилось Обратной тенью в безднах нижних вод. Разверзлись два смеженных ночью глаза И брызнул свет. Два огненных луча, Скрестись в воде, сложились в гексаграмму. Немотные раздвинулись уста И поднялось из недр молчанья слово. И сонмы духов вспыхнули окрест От первого вселенского дыханья. Десница подняла материки, А левая распределила воды, От чресл размножилась земная тварь, От жил — растения, от кости — камень, И двойники — небесный и земной — Соприкоснулись влажными ступнями. Господь дохнул на преисподний лик, И нижний оборотень стал Адамом. Адам был миром, мир же был Адам. Он мыслил небом, думал облаками, Он глиной плотствовал, растеньем рос. Камнями костенел, зверел страстями, Он видел солнцем, грезил сны луной, Гудел планетами, дышал ветрами, И было всё — вверху, как и внизу — Исполнено высоких соответствий.

2

Вневременье распалось в дождь веков И просочились тысячи столетий. Мир конусообразною горой Покоился на лоне океана. С высоких башен, сложенных людьми, Из жирной глины тучных межиречий Себя забывший Каин разбирал Мерцающую клинопись созвездий. Кишело небо звездными зверьми Над храмами с крылатыми быками. Стремилось солнце огненной стезей По колеям ристалищ Зодиака. Хрустальные вращались небеса И напрягались бронзовые дуги, И двигались по сложным ободам Одна в другую вставленные сферы. И в дельтах рек — Халдейский звездочет И пастухи Иранских плоскогорий, Прислушиваясь к музыке миров, К гуденью сфер и к тонким звездным звонам, По вещим сочетаниям светил Определяли судьбы царств и мира. Все в преходящем было только знак Извечных тайн, начертанных на небе.

3

Потом замкнулись прорези небес, Мир стал ареной, залитою солнцем, Палестрою для Олимпийских игр Под куполом из черного эфира, Опертым на Атлантово плечо.

На фоне винно-пурпурного моря И рыжих охр зазубренной земли Играя медью мускулов,— атлеты Крылатым взмахом умащенных тел Метали в солнце бронзовые диски Гудящих строф и звонких теорем.

И не было ни индиговых далей, Ни уводящих в вечность перспектив: Все было осязаемо и близко — Дух мыслил плоть и чувствовал объем. Мял глину перст и разум мерил землю.

Распоры кипарисовых колонн, Вощенный кедр закуренных часовен, Акрополи в звериной пестроте, Линялый мрамор выкрашенных статуй И смуглый мрамор липких алтарей, И ржа и бронза золоченых кровель, Чернь, киноварь, и сепия, и желчь — Цвета земли понятны были глазу, Ослепшему к небесной синеве, Забывшему алфавиты созвездий.

Когда ж душа гимнастов и борцов В мир довременной ночи отзывалась И погружалась в исступленный сон — Сплетенье рук и напряженье связок Вязало торсы в стройные узлы Трагических метопов и эподов Эсхиловых и Фидиевых строф. Мир отвечал размерам человека, И человек был мерой всех вещей.

4

Сгустилась ночь. Могильники земли Извергли кости праотца Адама И Каина. В разрыве облаков Был виден холм и три креста — Голгофа. Последняя надежда бытия.

Земля была недвижным темным шаром. Вокруг нее вращались семь небес, Над ними небо звезд и Первосилы, И все включал пресветлый Эмпирей. Из-под Голгофы внутрь земли воронкой Вел Дантов путь к сосредоточью зла. Бог был окружностью, а центром Дьявол, Распяленный в глубинах вещества.

Неистовыми взлетами порталов Прочь от земли стремился человек. По ступеням империй и соборов, Небесных сфер и адовых кругов Шли кольчатые звенья иерархий И громоздились Библии камней —

Отображенья десяти столетий: Циклоны веры, шквалы ересей, Смерчи народов — гунны и монголы, Набаты, интердикты и костры, Сто сорок пап и шестьдесят династий, Сто императоров, семьсот царей. И сквозь мираж расплавленных оконниц На золотой геральдике щитов — Труба Суда и черный луч Голгофы Вселенский дух был распят на кресте Исхлестанной и изъязвленной плоти.

5

Был литургийно строен и прекрасен Средневековый мир. Но Галилей Сорвал его, зажал в кулак и землю Взвил кубарем по вихревой петле Вокруг безмерно выросшего солнца. Мир распахнулся в центильоны раз. Соотношенья дико изменились, Разверзлись бездны звездных Галактей И только Богу не хватило места. Пытливый дух апостола Фомы Воскресшему сказавший:— «Не поверю, Покамест пальцы в раны не вложу»,— Разворотил тысячелетья веры.

Он очевидность выверил числом, Он цвет и звук проверил осязаньем, Он взвесил свет, измерил бег луча, Он перенес все догмы богословья На ипостаси сил и вещества. Материя явилась бесконечной, Единосущной в разных естествах, Стал Промысел — всемирным тяготеньем, Стал вечен атом, вездесущ эфир:

Всепроницаемый, всетвердый, скользкий — «Его ж никто не видел и нигде». Исчисленный Лапласом и Ньютоном Мир стал тончайшим синтезом колес, Эллипсов, сфер, парабол — механизмом, Себя заведшим раз и навсегда По принципам закона сохраненья Материи и Силы. Человек, Голодный далью чисел и пространства, Был пьян безверьем — злейшею из вер, А вкруг него металось и кишело Охваченное спазмой вещество. Творец и раб сведенных корчей тварей, Им выявленных логикой числа Из косности материи, он мыслил Вселенную как черный негатив: Небытие, лоснящееся светом, И сущности, окутанные тьмой. Таким бы точно осознала мир Сама себя постигшая машина.

6

Но неуемный разум разложил И этот мир, построенный наощупь Вникающим и мерящим перстом. Все относительно: и бред, и знанье. Срок жизни истин: двадцать — тридцать лет, Предельный возраст водовозной клячи. Мы ищем лишь удобства вычислений, А в сущности не знаем ничего: Ни емкости, ни смысла тяготенья, Ни масс планет, ни формы их орбит, На вызвездившем небе мы не можем Различить глазом «завтра» от «вчера».

Нет вещества — есть круговерти силы; Нет твердости — есть натяженье струй; Нет атома — есть поле напряженья (Вихрь малых «не» вокруг большого «да»); Нет плотности, нет веса, нет размера — Есть функции различных скоростей. Все существует разницей давлений, Температур, потенциалов, масс; Струи времен текут неравномерно; Пространство — лишь разнообразье форм. Есть не одна, а много математик; Мы существуем в Космосе, где все Теряется, ничто не создается; Свет, электричество и теплота — Лишь формы разложенья и распада; Сам человек — могильный паразит,— Бактерия всемирного гниенья. Вселенная — не строй, не организм, А водопад сгорающих миров, Где солнечная заверть — только случай Посереди необратимых струй, Бессмертья нет, материя конечна, Число миров исчерпано давно. Все тридцать пять мильонов солнц возникли В единый миг и сгинут все зараз. Все бытие случайно и мгновенно. Явленья жизни — беглый эпизод Между двумя безмерностями смерти. Сознанье — вспышка молнии в ночи, Черта аэролита в атмосфере, Пролет сквозь пламя вздутого костра Случайной птицы, вырванной из бури И вновь нырнувшей в снежную метель.

7

Как глаз на расползающийся мир Свободно налагает перспективу Воздушных далей, облачных кулис И к горизонту сводит параллели, Внося в картину логику и строй,— Так разум среди хаоса явлений Распределяет их по ступеням Причинной связи времени, пространства И укрепляет сводами числа.

Мы, возводя соборы космогонии, Не внешний в них отображаем мир, А только грани нашего незнанья. Системы мира — слепки древних душ, Зеркальный бред взаимоотражений Двух противопоставленных глубин. Нет выхода из лабиринта знанья, И человек не станет никогда Иным, чем то, во что он страстно верит.

Так будь же сам вселенной и творцом, Сознай себя божественным и вечным И плавь миры по льялам душ и вер. Будь дерзким зодчим вавилонских башен Ты, заклинатель сфинксов и химер.

12 июня 1923, Коктебель.

  • ...............................................................................................................................
  • «ГЛЯНЬ-КО ТЫ, ГОСПОДИ, ЗЕМЛЯ-ТО КАКОВА…»

…Материализм… Идеализм… Реалистическое восприятие Вселенной… Романтическо-сентиментальное осмысление Мироздания…

Вот, к примеру, монолог Буслаева – горьковского героя…


- Эх-ма, кабы силы да поболе мне! Жарко бы дохнул я - снега бы растопил, Круг земли пошел бы да всю распахал, Век бы ходил - города городил, Церкви бы строил, да сады всё садил! Землю разукрасил бы - как девушку, Обнял бы ее - как невесту свою, Поднял бы я землю ко своим грудям, Поднял бы, понес ее ко господу: - Глянь-ко ты, господи, земля-то какова,- Сколько она Васькой изукрашена! Ты, вот, ее камнем пустил в небеса, Я ж ее сделал изумрудом дорогим! Глянь-ко ты, господи, порадуйся, Как она зелено на солнышке горит! Дал бы я тебе ее в подарочек, Да - накладно будет - самому дорога!

……………………………………………………………………………………….

Владимир Высоцкий

Я первый смерил жизнь обратным счетом...

_Ю. А. Гагарину

Я первый смерил жизнь обратным счетом. Я буду беспристрастен и правдив: Сначала кожа выстрелила потом И задымилась, поры разрядив.

Я затаился и затих, и замер. Мне показалось, я вернулся вдруг В бездушье безвоздушных барокамер И в замкнутые петли центрифуг.

Сейчас я стану недвижим и грузен И погружен в молчанье, а пока Меха и горны всех газетных кузен Раздуют это дело на века.

Хлестнула память мне кнутом по нервам, В ней каждый образ был неповторим: Вот мой дублер, который мог быть первым, Который смог впервые стать вторым.

Пока что на него не тратят шрифта — Запас заглавных букв на одного. Мы с ним вдвоем прошли весь путь до лифта, Но дальше я поднялся без него.

Вот тот, который прочертил орбиту. При мне его в лицо не знал никто. Я знал: сейчас он в бункере закрытом Бросает горсти мыслей в решето.

И словно из-за дымовой завесы Друзей явились лица и семьи. Они все скоро на страницах прессы Расскажут биографии свои.

Их всех, с кем знал я доброе соседство, Свидетелями выведут на суд. Обычное мое, босое детство Оденут и в скрижали занесут.

Чудное слово «Пуск» — подобье вопля — Возникло и нависло надо мной. Недобро, глухо заворчали сопла И сплюнули расплавленной слюной.

И вихрем чувств пожар души задуло, И я не смел или забыл дышать. Планета напоследок притянула, Прижала, не желая отпускать.

И килограммы превратились в тонны, Глаза, казалось, вышли из орбит, И правый глаз впервые, удивленно Взглянул на левый, веком не прикрыт.

Мне рот заткнул — не помню, — крик ли, кляп ли. Я рос из кресла, как с корнями пень. Вот сожрала все топливо до капли И отвалилась первая ступень.

Там, подо мной, сирены голосили, Не знаю — хороня или храня. А здесь надсадно двигатели взвыли И из объятий вырвали меня.

Приборы на земле угомонились, Вновь чередом своим пошла весна. Глаза мои на место возвратились, Исчезли перегрузки, — тишина.

Эксперимент вошел в другую фазу. Пульс начал реже в датчики стучать. Я в ночь влетел, минуя вечер, сразу И получил команду отдыхать.

И стало тесно голосам в эфире, Но Левитан ворвался, как в спортзал. Он отчеканил громко: «Первый в мире!» Он про меня хорошее сказал.

Я шлем скафандра положил на локоть, Изрек про самочувствие свое… Пришла такая приторная легкость, Что даже затошнило от нее.

Шнур микрофона словно в петлю свился, Стучали в ребра легкие, звеня. Я на мгновенье сердцем подавился — Оно застряло в горле у меня.

Я отдал рапорт весело, на совесть, Разборчиво и очень делово. Я думал: вот она и невесомость, Я вешу нуль, так мало — ничего!

Но я не ведал в этот час полета, Шутя над невесомостью чудной, Что от нее кровавой будет рвота И костный кальций вымоет с мочой…

*Все, что сумел запомнить, я сразу перечислил, Надиктовал на ленту и даже записал. Но надо мной парили разрозненные мысли И стукались боками о вахтенный журнал.

Весомых, зримых мыслей я насчитал немало, И мелкие сновали меж ними чуть плавней, Но невесомость в весе их как-то уравняла — Там после разберутся, которая важней.

А я ловил любую, какая попадалась, Тянул ее за тонкий невидимый канат. Вот первая возникла и сразу оборвалась, Осталось только слово одно: «Не виноват!»

Но слово «невиновен» — не значит «непричастен», — Так на Руси ведется уже с давнишних пор. Мы не тянули жребий, — мне подмигнуло счастье, И причастился к звездам член партии, майор.

Между «нулем» и «пуском» кому-то показалось, А может — оператор с испугу записал, Что я довольно бодро, красуясь даже малость, Раскованно и браво «Поехали!» сказал.

1970

(продолжение следует)

1.0x