32. ПЕРВОСЕНТЯБРЬСКОЕ. А. ПРОХАНОВУ: ЕСЕНИНСКИЙ КОСМИЗМ ГРЯДУЩЕГО
…………………………………………………………………………………………..
…………………………………………………………………………………………..
Изборский клуб посетил Рязанскую область. В ходе круглых столов, в беседах с жителями области звучали размышления, что такое русская мечта, какова мечта рязанская. Александр Проханов высказал свои представления о поисках русской мечты.
Русский народ — великий трудник. Он работает с утра до ночи. Он роет окопы, если война, роет карьеры, если нужно добыть золото или железо, роет котлованы под высотные дома и храмы. Но нас обвиняют в том, что мы — ленивый народ. Да какой другой народ мог создать страну в двенадцать часовых поясов и освоить земли, на которых ничего не родится?
В своих великих трудах русский человек постоянно смотрит в землю, опекает её: чтобы земля под ним не прогнулась, чтобы её не залила вода, чтобы не погиб урожай. Он всё время пребывает в трудах, хочет делать свою жизнь лучше, прекраснее, богаче. Не получается! Не дают! То и дело на нашу землю приходят супостаты и сжигают всё до основания. И опять нам приходится всё восстанавливать: строить, обихаживать нашу землю.
(из публикации «ЕСЕНИН КОСМИЧЕСКИЙ»)
Где по заре и звёздам он школу проходил…
…На Выставке достижений народного хозяйства в павильоне «К о с м о с» была развёрнута экспозиция: «Человек, разум, вселенная. НЛО и его проблемы». Здесь среди уникальных экспонатов – портреты мыслителей, философов, писателей, учёных: Константина Циолковского, Фёдора Достоевского, Николая Фёдорова, Владимира Вернадского. Тех, кто – каждый в меру своего дарования и жизненных сил – стремился мысленно проникнуть в таинственно величественную бесконечность мироздания. И тут же – фотографическое изображение Сергея Есенина. «Чудесное соседство», - замечает автор эссе «Есенин и космонавты», напоминая о есенинских «Ключах Марии» с провидчески-философским размышлением: «Наших предков сильно беспокоила тайна мироздания. Они перепробовали почти все двери, ведущие к ней, и оставили нам много прекраснейших ключей и отмычек, которые мы бережно храним в музеях нашей словесной памяти. Разбираясь в узорах нашей мифологической эпики, мы находим целый ряд указаний на то, что человек есть ни больше, ни меньше, как чаша космических обособленностей…» «Поистине, не только земное, но и небесное, было открыто Есенину, притом молодому Есенину: ведь статья была написана двадцатидвухлетним поэтом!» - воодушевлённо констатирует Сергей Кошечкин. Где истоки есенинского художественно-философского психологического «космизма»? Душа грустит о небесах, Она нездешних нив жилица. Люблю, когда на деревах Огонь зеленый шевелится. То сучья золотых стволов, Как свечи, теплятся пред тайной, И расцветают звезды слов На их листве первоначальной. Понятен мне земли глагол, Но не стряхну я муку эту, Как отразивший в водах дол Вдруг в небе ставшую комету. Так кони не стряхнут хвостами В хребты их пьющую луну… О, если б прорасти глазами, Как эти листья, в глубину. 1919.
В автобиографически-исповедальном стихотворении «О пашни, пашни, пашни…» (1918) Сергей Есенин вдохновенно признательно характеризует «малую родину» («О край разливов грозных И тихих вешних сил, Здесь по заре и звездам я школу проходил»). В раннем (1911 года) стихотворении «Звезды» юный поэт обращает взор к ночному небу («Звездочки ясные, звезды высокие! Что вы храните в себе, что скрываете? Звезды, таящие мысли глубокие, Силой какою вы душу пленяете?». Есениноведы предполагают здесь преемственную «перекличку» с лермонтовскими образами. Риторические вопросы и риторические восклицания (как особенности поэтического синтаксиса) раскрывают мотивационную сферу отроческого жанра начинающего константиновского лирика-мыслителя «Частые звездочки, звездочки тесные! Что в вас прекрасного, что в вас могучего? Чем увлекаете, звезды небесные, Силу великую знания жгучего?»). Эти «вечные вопросы» не раз еще озаботят и одухотворят творческое воображение мужающего гения («И почему так, когда вы сияете, Маните в небо, в объятья широкие? Смотрите нежно так, сердце ласкаете, Звезды небесные, звезды далекие!»). «О розовом тоскует небе И голубиных облаках» герой стихотворения « «За темной прядью перелесиц» (1916). «За ровной гладью вздрогнувшее небо Выводит облако из стойла под уздцы» («Манит ночлег, недалеко от хаты…»; 1917). Или – философско-психологическое раздумье-исповедь: «С чьей-то ласковости вешней Отгрустил я в синей мгле О прекрасной, но нездешней, Неразгаданной земле. Не гнетёт немая млечность, Не тревожит звездный страх. Полюбил я мир и вечность, Как родительский очаг» («Не напрасно дули ветры…»; 1917).
В «Ключах Марии» Есенин, используя уже принципиально иные жанрово-стилевые возможности, продолжит философско- психологический, цивилизационно-культурологический поиск- эксперимент («…мы видим, что человек ещё окончательно себя не нашёл. Он мудро благословил себя, с скарбом открытых ему сущностей, на вечную дорогу, которая означает движение, движение и только движение вперёд…»). Есенин отсылает своего читателя к древнейшему философско-эпическому кладезю - «Голубиной книге» ( «У нас помыслы от облак Божиих… Дух от ветра… Глаза от солнца… Кровь от черного моря. Кости от камней. Тело от сырой земли…»).
Двадцатитрёхлетний поэт обнаруживает глубочайшее проникновение в диалектическую суть «вечных», «проклятых», судьбоносных проблем философии, этики, эстетики, искусствознания, мифологической эпики («Живя, двигаясь и волнуясь, человек древней эпохи не мог не задать себе вопроса, откуда он, что есть солнце и вообще что есть обстающая его жизнь? Ища ответа во всём, он как бы искал своего внутреннего примирения с собой и миром. И, разматывая клубок движений на земле, находя имя всякому предмету и положению, научившись защищать себя от всякого наступательного явления, он решился теми же средствами примирить себя с непокорностью стихий и безответностью пространства»).
Есенинские «Ключи Марии» - итог отроческих и юношеских «университетов» константиновского и спас-клепиковского мыслелюбца; итог напряжённой и вдохновенной интеллектуальной эволюции Есенина - читателя, осваивавшего сокровища мировой философской, этической, художественной мысли («Люди должны научиться читать забытые ими знаки. Должны почувствовать, что очаг их есть та самая колесница, которая увозит пророка Илью в облака. Они должны постичь, что предки их не простыми завитками дали нам фиту и ижицу, они дали их нам, как знаки открывающейся книги, в книге нашей души. Человек по последнему знаку отправился искать себя. Он захотел найти своё место в пространстве и обозначил это пространство фигурою буквы (фита). За этим знаком пространства, за горою его северного полюса, идёт рисунок буквы …У…, которое есть не что иное, как человек, шагающий по небесному своду. Он идет навстречу идущему от фигуры буквы Я (закон движения – круг»).
Рубеж Х1Х – ХХ столетий, первые десятилетия века двадцатого–эпоха величайших открытий, экспериментов, начинаний, противоборств, «завязей»; эпоха Менделеева и «космиста» Фёдорова, Эйнштейна, Циолковского, Павлова, Толстого и Чехова, Горького и Блока. Сергей Есенин оптимистично прогнозирует будущее: «…Пространство будет побеждено, и в свой творческой рисунок мира люди, как в инженерный план, вдунут осязаемые грани строительства. Воздушные рифы глазам воздушных корабельщиков будут видимы так же, как рифы водные. Всюду будут расставлены вехи для безопасного плавания, и человечество будет перекликаться с земли не только с близкими ему по планетам спутниками, а со всем миром в его необъятности».
Цели грандиозны и впечатляющи. Задачи весомы и обязывающи. «Но для этого перед нами лежит огромнейшая внутренняя работа, - говорит Сергей Есенин. - Мы должны ясней изучить свою сущность проверить себя не по годам тела, а по возрасту души, ибо убеленный сединами старец иногда по этому возрасту души равняется лишь пятнадцатилетнему отроку, которого за его стихи Феб приказал выпороть. …буря наших дней должна устремить и нас…сдвига наземного к сдвигу космоса…».
Об этом же - «поэтический космос» есенинского «П а н т о к р а т о р а». -Там за млечными холмами, Средь небесных тополей Опрокинулся над нами Среброструйный Водолей. Он Медведицей с лазури – Как из бочки черпаком. В небо вспрыгнувшая буря Села месяцу верхом. В вихре снится сонм умерших, Молоко дымящий сад, Вижу, дед мой тянет вершей Солнце с полдня на закат… Сойди, явись нам, красный конь! Впрягись в земли оглобли. Нам горьким стало молоко Под этой ветхой кровлей. Пролей, пролей нам над водой Твое глухое ржанье И колокольчиком-звездой Холодное сиянье. Мы радугу тебе – дугой, Полярный круг – на сбрую. О, вывези наш шар земной На колею иную…
Философско-публицистический пафос «Преображения»: «Ей, россияне! Ловцы вселенной, Неводом зари зачерпнувшие небо»…
* * *
Есенин и Циолковский: два великих рязанца
«…Корни-то мои в рязанской земле…»
«Книги Циолковского и Есенина – двух
великих рязанцев ценимы во всем мире.
Но с особым чувством их берут
в руки наши космонавты. Для них эти
книги – постоянные спутники жизни…»
Сергей Кошечкин. «Есенин и космонавты».
К. Э. Циолковский (17.09.1857, село И ж е в с к о е Спасского уезда Рязанской губернии - 19.09.1935, К а л у г а) – великий учёный, мыслитель, основоположник теории межпланетных сообщений; ему принадлежит разработка основ ракетодинамики и космонавтики. К.Э. Циолковский предсказывал космическую судьбу человечества; он вывел формулу движения космического корабля; ему принадлежат идеи космического лифта, многоступенчатой ракеты, космической станции, замкнутых биосистем обеспечения жизнедеятельности человека в космическом пространстве.
«Земля – это колыбель разума, но нельзя вечно жить в колыбели. Будущее человечества – в космосе!» - великий судьбоносный «прогноз» уроженца Рязанщины, не раз благодарно подчеркивавшего, что его «корни – в рязанской земле». Родился он в семье лесничего Эдуарда Игнатьевича Циолковского (1820-1880) и Марии Ивановны, урожденной Юмашевой (1830-1870). В 1858 году семья Циолковских перебралась в губернский город на Оке. Здесь Константина Эдуардовича подстерегала болезнь: после скарлатины он почти полностью лишился слуха. У краеведов Ирины Константиновны Красногорской и Сергея Васильевича Чугунова есть памятно-очерковая книга «Дом на Большой улице» («Москов. рабочий», 1985), где повествуется о здании в классическом стиле, которое построено, предположительно, знаменитым архитектором Казаковым. Здесь размещалась губернская гимназия. Виссарион Белинский, проезжавший через Рязань в 1829 году, поделился своим дорожным впечатлением: «Из великого числа прекрасных строений мне особенно понравилась губернская гимназия».
Воспроизведём текст мемориальной доски на левой ротонде здания: «В этом здании до революции помещалась 1-я губернская гимназия, в которой учились знаменитые рязанцы: великий преобразователь природы И.В. МИЧУРИН (1855-1935), известный художник П.М. БОКЛЕВСКИЙ (1816-1897), крупнейший фармаколог Н.П. КРАВКОВ (1865-1924), поэт Я.П. ПОЛОНСКИЙ (1819-1898), известный невропатолог А.Я. КОЖЕВНИКОВ (1836-1902), геолог А. Д. АРХАНГЕЛЬСКИЙ (1879-1940), психиатр П. Б. ГАННУШКИН (1875- 1933), хирург А.В. МАРТЫНОВ (1868-1934). Здесь сдавал экзамены на звание учителя великий русский ученыный, основоположник теории ракетных двигателей К.Э. ЦИОЛКОВСКИЙ (1857-1935)».
…Рязань. Древний кремль… Чугунная доска у воротного проёма колокольни: «На сем месте была каменная Глебовская башня с воротами и бойницами, с которой в 1521 году окольничий Иван Хабар Симский, сын воеводы Василия Образца, посредство пушкаря Иордана поразил татар крымского хана Магмет Гирея». Напоминание о событиях, ставших основой художественных повествований. В романе И.И. Лажечникова «Басурман» есть примечательные строки о подвигах воеводы Ивана Хабара: «Сердцу каждого русского должно быть знакомы освобождение Нижнего Новгорода от врагов, спасение нашей чести в Рязани, осажденной татарами при Василии Ивановиче, и другие подвиги знаменитого воеводы».
Яков Петрович Полонский (выдающийся русский лирик – тоже уроженец Рязани) на склоне лет предавался здесь дорогим воспоминаниям:
Помнишь, ты меня из классной
Увела и указала
На разлив Оки с вершины
Исторического вала.
Этот вал, кой где разрытый,
Был твердыней земляною
В оны дни, когда рязанцы
Бились с дикою ордою……
Здесь Константином Эдуардовичем написаны знаменитые «рязанские тетради», «астрономические тетради». Получив в Рязани звание учителя уездных училищ, Циолковский с 1880 по 1892 год жил в Боровске Калужской губернии, где преподавал арифметику и геометрию в уездное училище. Вслед за рязанскими «Грёзами о Земле и Небе» (1879) появится «Теория и опыт аэростата», другие работы («Давление жидкости на равномерно движущуяся в ней плоскость», «Как предохранить хрупкие и нежные вещи от толчков и ударов»). Затем появится «Аэростат металлический, управляемый». Полученное в Рязани звание учителя позволит ему продолжить работу в Калуге в качестве преподавателя арифметики и геометрии. Здесь окончательно сформируются и откристаллизуются мысли о ракете как реактивном приборе для исследования мировых пространств. Увидят свет его труды: «Простое учение о воздушном корабле и его построении», «Давление воздуха на поверхности, введенные в искусственный воздушный поток». Им будет обнародовано и введено в научный обиход более 600 исследований и рекомендаций. Ждут ещё своих исследователей жанры научной фантастики Циолковского. «Вклад Циолковского в космонавтику неизмеримо велик, почти все, что делается нами в этой области, предвидел скромный провинциальный учитель ещё с рубежа века» (академик В.П. Глушко).
* * *
«Ещё с рубежа века…»
На рубеже Х1Х-ХХ столетий, на «сгибе эпох» тема космоса звучала с особой взыскующей силой. Валерий Брюсов в своей созданной тогда «Хвале Человеку» метафорически итожил цивилизационные коллизии («Молодой моряк вселенной, Мира древний дровосек, Неуклонный, неизменный, Будь прославлен, Человек!.. Камни, ветер, воду, пламя Ты смирил своей уздой, Взвил ликующее знамя Прямо в купол голубой. Вечно властен, вечно молод, В странах Сумрака и Льда. Петь заставил вещий молот, Залил блеском города… Змея, жалящего жадно С неба выступы дубов, Изловил ты беспощадно, Неустанный зверолов. И шипя под хрупким шаром, И в стекле согнут в дугу, Он теперь, покорный чарам, Светит хитрому врагу…».
Крупнейший мыслитель ХХ столетия, энциклопедически образованный просветитель-гуманист, талантливый лирик,
В.Я. Брюсов рисует философски-метафорическую картину цивилизации от древнейших этапов человеческой эволюции («По глухим тропам столетий Ты проходишь с топором, Целишь луком, ставишь сети, Торжествуешь над врагом!»; брюсовский лирический герой - повествователь гордится успехами и достижениями пращуров («Сквозь пустыню и над бездной Ты провёл свои пути, Чтоб нервущейся, железной Нитью землю оплести»; «В древних вольных Океанах, Где играли лишь киты, На стальных левиафанах Пробежал державно ты»); Брюсов и его автобиографический герой-повествователь исполнены веры в человеческий прогресс («Верю, дерзкий! Ты поставишь По Земле ряды ветрил. Ты своей рукой направишь Бег планеты меж светил. – И насельники вселенной, Те, чей путь ты пересек, Повторят привет священный: Будь прославлен, Человек!»).
«Грезы о Земле и Небе», научно-фантастические импровизации сына лесничего из-под древней Рязани явно перекликались с философско-публицистической метафористикой романтика-символиста, автора «Хвалы Человеку»…
…В селе Г и б л и ц ы Касимовского района Рязанской области в 1935 году родился Владимир Викторович А к с ё н о в, лётчик-космонавт, дважды Герой Советского Союза, академик Российской академии космонавтики, заслуженный мастер спорта, почётный гражданин Рязани, Касимова, Калуги, Мытищ, Целинограда. В музее К.Э. Циолковского в селе Ижевское под Спасском хранится спускаемый аппарат «Союз-22», на котором В.В. Аксёнов совершил 15 – 23 сентября 1976 года в качестве бортинженера (вместе с В.Ф. Быковским) свой первый космический полёт. Совместно с Ю.В. Малышевым Владимир Викторович осуществил второй полёт – уже на корабле «Союз Т 2»; была произведена успешная стыковка с орбитальной станцией «Салют-6» и космическим кораблем «Союз 36».
… Есть в памяти сердца самые-самые, исповедально-душевные трогательные воспоминания. Одно из таких воспоминаний – о творческой мастерской рязанского (а лучше сказать всероссийского) скульптора, Заслуженного художника РСФСР Антониины Петровны Усаченко. Великая труженица, замечательный мастер пластики внесла существенный вклад в художественную Есениниану. В Константинове, В Спас-Клепиках, в Рязани гости есенинской «малой родины» любят сфотографироваться на фоне изваянных ею скульптурных портретов гениального лирика.
Ещё в 1970-ом она была награждена премией Ленинского Комсомола за скульптуру «Скорбящая псковитянка» («на пепелище»). Антонина Петровна создала также скульптурный портрет русского поэта для Рязанского педагогического института (ныне университета) в связи с присвоением ему имени Сергея Александровича Есенина.
Мастерская скульптора. Стеллажи с работами разных лет. Вдохновенная пластика. Остановленные мгновения прекрсного, общечеловеческого. Философский цикл скульптурных композиций «Древо познания добра и зла» (сюжетика и эстетическая логика цикла «перекликается» с есенинскими «Ключами Марии»). Психологически ёмкие скульптурные портреты современников. Романтически одухотворённый скульптурный портрет сына (кстати сказать, сын тоже обладает незаурядным художественным дарованием). Лирические скульптурные этюды о молодости, любви, человеческой нежности. И – главная работа Антонины Усаченко «Р о с с и я», произведение этапное, крупное.
Скульптор Усаченко своеобразно интерпретирует образ Мадонны, образ Родины-матери; её трактовка нравственно-философски полемична, в чём-то даже «еретична», но в конечном итоге подкупает глубиной исторического прозрения и обобщения. Родина-мать (одухотворённая, «вочеловеченная» в образе молодой, поистине прекрасной россиянки) бережно хранитлелеет, колыбельно пестует детинец русского города. В добром лоне заботливой, трепетно любящей Родины-матери приютился (в порыве динамического развития) древний кремль как «завязь», как «рождение» великого, могучего, непобедимого, богатырски легендарного, былинного и современного.
…В грядущую, может быть, скорую пору
откроются звезды пытливому взору.
И к ним, затаившим вселенскую грусть,
помчится корабль по земному приказу,
где кто-то, прищурившись голубоглазо,
Кому-то, прервавшему счетную фразу.
Есенина тихо прочтет наизусть.
Стихотворение «Есенин» Владимир а Савельева напечатано в сборнике «Венок Есенину». Здесь своеобразно высвечен «космический мотив». Три строфы – три метафорических философско-психологических обобщения. Где-то под Рязанью «гудок пароходный метался в тумане»; пляшет подвеска на башенном кране, «железная хрусть» погрузки-разгрузки; в минуты отдыха табельщица «с выраженьем» читает наизусть Есенина.
В столичном людском джинсо-вельветном «переизбытке» на задней площадке («в порыве разгадки извечной загадки») спутник читает спутнице наизусть Есенина. Третья строфа (процитирован ная выше) – о «вселенской грусти», связанной с извечной устремлённостью в таинственные глубины мироздания.
* * *
…Сергей Петрович Кошечкин, размышляя над проблемой «Есенин и космонавты», напоминает о памятном дне 16 апреля 1961 года и возгласе сына русского крестьянина, впервые отправившегося в небывалую дорогу: «Поехали!»… «Мужественные люди в оранжевых скафандрах уходят в небо. Работают в небе ради жизни на планете, ради будущего человечества, утверждения чувства, способного сблизить народы и нации, а не разъединять их… Высоки орбиты кораблей, но сердца космонавтов не отрываются от земли… «На земле – милее»,- повторил однажды Гагарин есенинскую строку… И в конце концов космонавты опускаются в родные объятья, на землю, чтобы до слёз радоваться весенней пашне, видеть окутанную сизой дымкой деревню и приветливо махать рукой стоящим неподалеку женщине и девочке, перебирающей хохолок ещё несмышленого пятнистого телёнка…»
