Сообщество «ЦАРЁВА ДРУЖИНА» 10:33 24 июня 2019

207 лет Первому нашествию Европы

24 июня 1812 года

От предков, живших два века тому назад, нам досталась фраза-ключ к одной из особенностей вторжения войск Наполеона в российские пределы: нашествие двунадесяти языков (ударение на «ы»). Им открывается истина о национальном составе более чем 600-тысячной Великой Армии императора французов. А перечень «языков» позволяет назвать Отечественную войну 1812 года военной кампанией объединённой Европы(!) против России. Там, к западу от Немана, Буга и Прута, проживало более трёх четвертей населения континента (а значит, и способных носить оружие мужчин). Там была сосредоточена почти вся его промышленность. Только Испания, героически сопротивляющаяся маршалам Бонапарта, и Великобритания (по политическим и экономическим соображениям) не приняли участия в попытке дележа «Восточного Колосса». Да столетние недруги, шведы, в последний момент спохватились: вспомнив, видимо, Полтаву; остались дома. Если бы накануне интервенции Кутузов не усмирил османов на Дунае, эта война стала бы Первой мировой.

Её участники с нашей стороны предпочли истине красное словцо дванадесять (или двунадесять), то есть дюжина. На самом деле, 24 июня 1812 года на правый берег Немана в составе первых 390 тысяч неприятельских солдат перешло много больше языков. Всех и вездесущая Клио не упомнит. Ведь не было ещё единого разговорного и письменного языка ни в бессчетных германских странах, ни в расчленённой Италии. В «лоскутных» австрийских владениях звучали немецкие, мадьярские и славянские речи. В самой Франции парижане решительно отказывались понимать жителей Прованса и Нормандии. Варшавянин напрягался, слушая «земляка» из Малой Польши. И всё-таки попытаюсь перечислить тех незваных гостей по национальным и государственным признакам того времени.

В корпусах Великой Армии только половина от её численного состава – 300 тысяч - числилась французами (сюда входили также бельгийцы и голландцы). Столько штыков и сабель предоставила собственно Франция с населением 30 миллионов человек. Два королевства «Аппенинского сапога», где 5 миллионов аборигенов разговаривали на итальянских диалектах, усилили тех условных французов 55-ю тысячами пехоты и всадников (знаменитая конница неаполитанского монарха Мюрата). Бавария, Саксония, Вестфалия, другие мелкие государства Рейнского союза, с суммарным 12-миллионным населением, снарядили в помощь Наполеону почти 44 тысячи солдат. Битая им 10-миллионная Пруссия добавила сюда 20 тысяч. Швейцария, страна четырёх народов, едва насчитывавшая 1,5 миллиона населения, не пожалела для корсиканца 12 тысяч молодых жизней, в том числе загадочных ретороманцев. Верноподданно (по отношению к императору французов) повели себя хорваты. Их всего-то миллион с половиной было, а выставили 3500 стрелков. Были принудительно мобилизованы почти 5000 испанцев и 2000 португальцев. Соблазнились призрачной независимостью поляки. В новообразованном Герцогстве Варшавском насчитывалось немногим более 4 миллионов жителей, а набежало отовсюду под знамёна «освободителя» аж 100000 добровольцев(!). Академик В.Сироткин называет ещё неких далматинцев, иллирийские полки. В оперативном подчинении у Наполеона находился австрийский корпус (30 тысяч), а это «восточные немцы», чехи, словаки, русины Галиции, венгры, румыны. На всю эту многоязыкую орду (иначе не назовёшь) работала промышленность и сельское хозяйство Западной Европы, за исключением Англии. Для нужд Великой Армии на пути в Россию были открыты богатейшие военные арсеналы десятков стран. Западный властелин повелевал жизнями почти 90 миллионов человек. Непобедимый полководец способен был хорошо вооружить и экипировать миллионную армию. И того больше.

Вспомним, в Российской империи в то время насчитывалось всего 35 миллионов «душ» (около трети – инородцы), почти в три раза меньше, чем располагал Наполеон в подвластной ему Европе для пополнения своих вооружённых сил. Россия была ослаблена неудачными для неё войнами начала века, невыгодной Континентальной блокадой. Русские финансы были в расстроенном состоянии, дефицит в государственном бюджете достиг огромной цифры. При перенапряжении всех сил Александр I мог поставить под ружьё вполовину меньше рекрутов и добровольцев, чем его непреклонный противник. Но использовать их целиком на западном направлении мешали вечные, «ничего не забывающие и ничему не учившиеся» враги – Османская империя и Персия. Степные зауральские и дальневосточные границы также требовали прикрытия. Да и ружей на такую рать не хватило бы. К счастью, у русских вдосталь оказалось вил и топоров…

И при таком изначальном неравенстве сил «новый Цезарь» (а для нас - новый Аттила) смог привести к Москве для решающего, как он полагал, сражения лишь войско, равновеликое с армией Кутузова (120-130 тысяч). Последняя была равноценно вооружена, снабжена боеприпасами. По числу орудий русские превосходили французов и их сателлитов (640 стволов против 587). Наши солдаты лучше питались. Царская кавалерия избежала участи неприятельской, понесшей потери от падёжа в начале компании. Наполеон мог утешаться, что поле боя под Бородином осталось за ним. Но сомнительная победа в кровавом сражении не значит победу в войне. Скоро завоеватель это осознает. На обратном пути за Березину вырвется от силы 50 тысяч деморализованных солдат и офицеров недавно Великой Армии, практически без лошадей, без артиллерии. За Неман же уйдёт всего тысяч 20. Русские насчитают в тылу 216 тысяч пленников (народные ратники, из крестьян, продавали их своим помещикам по 55 копеек – 1 рубль штука для использования в качестве гувернёров и в хозяйстве). Остальные 610 тысяч, из вторгшихся частями, оставили свои кости в чужой для них земле. И поделом! Незваными пришли, со злом.

Бессовестно приписывать наш успех «генералу Зиме». Русская армия также понесла существенные потери от холодов. «Русские» же морозы грянули после Березины. Известно, отступавшим пришлось наводить мосты через эту равнинную реку. Занятие бессмысленное, когда река скована льдом. Какому инженеру придёт в голову такое? Да под огнём! Да при бегстве! Правда, удивляться здесь нечего. Помню один из иностранных фильмов по роману Льва Толстого, с участием наших актёров. Там в августовской Москве на мостовой лежит… (не поверите!) снег. А наши актёры на том снегу (из опилок), потея в зимнем реквизите, подобострастно изображают москвичей 1812 года. Хорошо, видно, заплатили, с учётом «погодных».

1.0x