«Мы забываем о литературе… »
Олег Павлов
22 июня 2011 года Номер 25 (918)
Дмитрий Орехов. Власть должна слушать писателей?Олег Павлов. Вопрос парадоксальный. Потому что, где власть, там ответственность. Но может ли культура оказаться ответственней власти? Может. Читайте письма Короленко к Ленину. Это когда власть не имеет нравственной силы, когда она безбожна. Но в таком случае у власти ничего не просят — от неё требуют… И я бы даже не говорил о каком-то «униженном положении» культуры, если она сама же унижается перед властью… Как унижает себя этой целью — только продаться…
Д.О. Вы так резко судите о современной литературе…
О. П.Ничтожество литературы — это когда право на существование получает бездарность. Талант не идёт на компромиссы, не потакает массовым вкусам, не торгует собой. Мы же видим некую массу, сформировало которую желание продаваться: безразличие ко всему, кроме своей выгоды. Всё кончается тотальной продажностью. И вот мы уже забыли… Искусство — это искренность. Художник — это душа. Творчество — это поиск.
Д.О. Зато исчезла цензура…
О. П.Цензура — это диктатура лжи. Рынок — диктатура пошлости. Вот Путин сказал на последней «встрече с писателями»… «У нас 80 процентов массовой литературы… Дальше некуда, — сказал Путин господам литераторам, — потому что как бы себя самих потеряем…» Но говорил с королями массовых продаж… Ну, не смешно… Это как если бы Сталин вдруг собрал своих пишущих соколов и объявил: ну, ребята, вы и заврались, народу уже читать стало нечего.
Д.О. Вы считаете, современная русская литература не развивается?
О. П.Развиваться свободно может только то, что имеет альтернативу. Ничего этого нет. Кроме того, у нас уничтожено книгоиздание в провинции, то есть по всей стране.
Д. О. А что случилось с писателями? Какая катастрофа их постигла?
О. П. Нигде в Европе издатель не имеет права не платить автору. В России, где в 90-е ни один автор не знал своих тиражей, это право стало основой всего. Литературный труд сделали рабским. Хотя какие там писатели… А учёные, а врачи, а учителя… Трудом их пользуются, но как рабским. Есть, да и нужна, только интеллектуальная обслуга.
Д.О. Вместе с обществом писатели разделились на либералов и патриотов…
О. П.Бросьте, идеологической подоплёки давно уже нет ни в чём. Патриотизмом тоже торгуют. Я бы сказал, что у нас идёт противостояние героизма и продажности. С одной стороны — сила национального героизма. С другой — беспринципная сила продажности. В исходе этого противостояния — будущее нашего государства, ведь в XX веке появились технологии, которые требуют наивысшей ответственности. Но если тонут атомные подводные лодки и взрываются атомные станции — это неуправляемый хаос… На что надеяться? Продажность отвратительна. Люди честные, особенно молодые, уходят в бунт. Но где можно служить честно родине и своему народу — там и будущее. Мне противна идея какой бы то ни было новой социальной революции. Не через бунт и революцию — а через служение мы можем и должны сделать главное: сохранить свою родину. Когда в Индии появился Ганди, они только путём духовного сопротивления изменили свою историю. Но у нас полно вождей, больших и маленьких, — и нет учителей.
Д.О. России нужно обновление?
О. П.Я не верю в обновление. Традиция — это возвращение к тому, что было смыслом существования, но оказалось утрачено. Это обретение смысла существования через покаянное чувство тоски по тому, что утратил. Возвращение домой, к очагу, любимым. К своему долгу человеческому. Совсем другое — обновление. Обновить — значит рационально освободить от чувства любви, родства, долга. Почему-то нам внушили, что развитие происходит только через обновление. Это не так — развитие происходит через накопление опыта. В Китае мы наблюдали, как одна цивилизация перешла в другую. Накопление опыта — это и есть культура. Обновление — это разрыв своей исторической традиции, уничтожение предыдущего опыта, варварство, бескультурье. Оно ни к чему не ведёт. Мы бесконечно обновляемся уже 20 лет и бесконечно погружаемся в новое и новое варварство. Откуда, например, появились у нас фашисты? Ведь что-то более противоестественное и придумать нельзя — это же внуки тех, кто воевал! Но забыли, не помнят, обозлились, это уже не свято. Передают любовь к чему-то в каждом народе — а у нас плодится через безродство такая ненависть.
Д.О. Как вам видится будущее?
О. П.Я хотел бы видеть страну, которая развивается не путём обновления, а путём сбережения своих богатств — духовных, народных, стратегических. Но именно накоплением и продолжением своей национальной, то есть русской традиции. Мы же не можем жить своей традицией. То есть у русских нет права на свою культурную самостоятельность, историческую память. Национальный статус русских, в отличие от якутов или башкир, никак не гарантирован. Но мы имеем такое же право на своё образование, свою культуру, жизнь в рамках своей традиции. У русских же нет права и на родину. Ведь у нас 20 миллионов русских вне России! Но по официальным программам возвращаются на родину, гражданство получают единицы. Если мы видим подобное отношение государства к своему народу, то как мы должны к нему, государству, относиться? Нас пичкают какими-то идеологическими проектами. Но идеология приходит тогда, когда нет веры… Нам этими идеологическими проектами заменяют то, что держало нас слитно веками, сделав из племён народом, — христианскую веру.
Д.О. Во что вы верите?
О. П.Верю — что если мы будем с Богом, то и Бог будет с нами. Правители приходят и уходят, пусть меняются эпохи, но остаётся это святое — родина и вера. Весь этот проект обновления России — предательство её национальных интересов. Нас учили предавать. Предательство, продажность — суть одно. Лишить народ своей традиции — всё равно что стыда и совести лишить. Теперь они сами не понимают, как остановить все те чудовищные процессы, которые запущены? Ведь у нас сейчас продажно всё и вся… Исправить невозможно такое. Нет способов таких, средств. Это и называется вырождением. Только принуждение что-то остановит. Только если каждое преступление будет иметь наказание — и это, скажем так, устрашит. Это будет борьба, когда больное будут вырезать, как вырезается раковая опухоль, которая не поддаётся лечению. Но к этому всё идёт. Нынешний продажный режим испарится. Мы получим новый, более жесткий политический режим, основанный на духовном авторитете церкви и армейском порядке. И это будет ответственная за будущее своего народа власть — или не будет уже никакой другой, самого нашего государства.
Д. О. А что будет с литературой?
О. П.Cудьба русской литературы — это безвестность. Мы забываем о своей литературе. Теряем и теряем память о ней… Я не мог бы даже сказать, что она прочитана. Пусть хотя бы прочитают — и будут помнить.
