Андрей Смирнов
МУЖСКИЕ ПЕСНИ
АФ СКЛЯР. «Песни моряков» («СОЮЗ»), 2008.
В прошлом номере, говоря о последней пластинке группы «Ундервуд», упомянул Головина. Посему логично затронуть свежую работу одного его старинного знакомца, считающего себя учеником мэтра. Некоторые головинские произведения становились достоянием общественности именно через альбомы Александра Скляра и «Ва-Банка» — «Эльдорадо», «Робинзон Крузо», «Склиф» — весьма заметные номера в скляровском творческом багаже.
Подруга прослушала пластинку, фыркнула: «Молодится! » Да, Скляр в этом году отметил пятидесятилетний юбилей. Хотя внешне за последние лет двадцать, кажется, совсем не изменился.
С налёта понять, почему «Песни моряков» — сольник — сложно. Густой современный рок-н-ролл с влиянием альтернативного рока и шансонными интонациями вполне ложился бы в концепцию «Ва-Банка» и в дискографии не выглядел бы курьёзом. Но за что можно уважать Скляра, так это за упрямое нежелание следовать сложившейся репутации. Большое число побочных проектов, параллельных службе в «Ва-Банкъ», свидетельствуют о разносторонних интересах, богатом потенциале. Здесь тебе и «Библиотека путешествий», интерпретация наследия Вертинского, Алёши Дмитриевича, совместный альбом с «самим» Виктором Пелевиным. При этом совершенно необъяснимое долговременное пестование редкостного отстоя в виде фестиваля «альтернативщиков» «Учитесь плавать» (да ещё дать бездарным выкрутасам название одного из самых тонких поэтических опусов Головина).
Скляр уже оговорился, что «Песни моряков» не стоит путать с «Песнью моряка» Кена Кизи. Но эпиграф к роману из Леонарда Коэна уместен и здесь:
И Христос был мореходом,
По волнам бродя как посуху,
И увидел Он сквозь воды,
Раздвигаемые посохом,
Что лишь очи утопающих
Видят лик Его светлейший,
И велел Он начинающим
Воды бороздить в дальнейшем
И сказал: «Пока свободу
Не найдёт в пучине,
Заповедую по водам
Плыть вперёд мужчине».
В «Песнях моряков» прежние интересы и проявления Скляра сливаются в единое целое: «Ва-Банкъ»; сольники наподобие пластинки «ДендиДиана»; совместные циклы с Сукачёвым и Глебом Самойловым.
Альбом имеет примечательный эпиграф из легендарного самурая Миямото Мусаси: «Каждый должен стремиться к совершенству на своём пути». «Книгу пяти колец» Мусаси о военной стратегии и искусстве фехтования Скляр некогда озвучил в формате МР3.
Так что «Песни моряков» — своего рода подведение итогов. В последнем номере «Rolling Stone» Скляр выразился таким образом, что прошёл этап становления, подготовки: «Ныне нащупал всё».
Собственно, песни в альбоме объединены не темой моря, это мужские песни. Отсюда крепкие варианты «Шамана» и «Предательства и контрабанды», очень личная «Буду я любить».
Романтизм Скляра суров, вся его экзотика лишь правильный и успешный фон для самообретения.
Также среди «песен моряков» — убедительная версия цоевской «Мама, мы все тяжело больны». Журнал русских традиционалистов «Ориентация» в середине девяностых интерпретировал эту песню как разрыв с миром дольним: «Мама, мать-природа всегда символизировала эмпирическую действительность. Осознание того, что мы все сошли с ума свидетельствует об их чуждости этому миру, ведь они сошли с ума для »матери«. Человек от мира сего так воспринимает мистиков, подвижников».
Кстати, в вышеупомянутом интервью Скляр хладнокровно определяет себя именно как «мистика».
Завершает пластинку триумфальный хит раннего «Ва-Банка» (актуальный в свете последних «гастролей» президента) «Революционеры на Кубе» и почему-то скрытая кода «Три Ноль Шесть».
Несмотря на некоторую помпезность, альбом по звучанию почти идеален. Что обламывает в некоторых скляровских проявлениях, творческих и декларативных, так это явственный тактизм. Помню, как изумился в феврале этого года добрым словам памяти Летова. За год до этого довелось видеть запись, где Александр Феликсович резко критически отзывался о творчестве Егора. Поменял мнение, передумал? Вряд ли, скорее решил выступить политически верно.
Может быть, именно поэтому несомненная верность рок-н-ролльному богу была воспринята как — «молодится».Скляр твёрдо стоит на земле. Но земля — женская стихия. Ведь как писал Головин: «Для мужчины нет ни прошлого, ни будущего, для него нет вообще категории протяженности, а есть мгновение. Он живет сердцем, порывом, не знает ни трусости, ни храбрости по одной причине — сердце не знает подобных эмоций».
