| | | | |
Эрнест Султанов
500 ЛЕТ НЕФТЕ-РОЗОВОГО СЧАСТЬЯ. Записки с индейского экватора
КИТО
Через пять минут после того, как выйдешь из самолета в Кито, уже начинаешь посвистывать от радости. Город кажется крошечным по сравнению с бескрайней Боготой и довольно чистеньким на фоне рыночного и помоечного Каракаса. Таможенники вежливые, обращаются к тебе "господин" и при этом действуют очень учтиво.
Местные индейцы (а колонизаторы, по всей видимости, дошли сюда в последнюю очередь) представляют собой нечто среднее между сюрреалистическими детскими поделками и киношными чудаками. И вовсе они не похожи на роскошных кавказских атлетов, изображавших индейцев в советских вестернах. Настоящие индейцы очень колоритно выглядят, особенно женщины: юбки и какие-то цветастые колготки, пончо и обязательные шляпы с перьями, бусы, как ошейник, плотно обмотанные вокруг шеи. И при этом они сохранили свои предколумбовские черты. Пигментированные лица, черные, будто выстиранные в смоле волосы, большие носы и уши, как у слоников, вытянутое книзу, как противогаз лицо, совиные глазки — так, видимо, выглядели еще их предки, охотившиеся на мамонтов. В Венесуэле даже шутят по поводу соседей, что, мол, Боливару не стоило освобождать Эквадор от испанцев, по крайней мере еще лет сто.
Вторую по численности группу населения после индейцев составляют индейские иудеи. Они разгуливают по Кито чуть ли не с перьями на голове, но с обязательной шестиконечной звездой: индейцы восприняли иудаизм как светлый культ солнца.
Обычно настоящие индейцы (в смысле одетые, как аборигены) чистят обувь или что-нибудь продают: индейские кофточки, "скальпы своих предков", а также конфеты и лотерею. Быть индейцем в Кито, то есть одеваться и вести себя традиционно — это признак деревенщины. Вытащенные из натуральной среды, они через некоторое время начинают стыдиться своего облика. Поэтому, как только они получают более стабильный источник существования, то сразу же одеваются "по-цивильному": либо косят под янки — джинсы, тишетки, либо носят "школьного вида" костюмы. После пяти, когда здесь заканчивается рабочий день, можно увидеть огромное количество людей, марширующих из центра в разных направлениях в одинакового покроя синих и черных костюмах с обязательными белыми рубашками.
Однако внутри они остаются индейцами со всеми своими вигвамами. Индеец, например, никогда не признается, что чего-то не знает в городе. Ведь это будет означать, что он так и не стал местным. Поэтому он сразу же укажет тебе направление, пользуясь исключительно своей охотничьей интуицией.
Нищета здесь более скрытая и стыдливая, чем, например, в Венесуэле или Бразилии. Днем здесь не встретишь неприлично выглядящих людей: нет людей в лохмотьях или грязно и рвано одетых, даже нищие индейцы выглядят деревенщиной, а не нищими. Беднота здесь не имеет той свободы действий, которой пользуется в Каракасе: из-за жесткой борьбы за власть и чавистские, и оппозиционные начальники стелятся перед голодранцами. Из-за этого город с приятными уличными кафе превратился в огромный рынок, на котором властвуют чистильщики обуви и буонерос — уличные торговцы. И если обычно в мегаполисах эти клоповники запрятаны от человеческих глаз, то здесь сам город стал огромным публичным клоповником. Поэтому и преступность в Каракасе "24-часа нон-стоп". В Кито эта масса запрятана в свои серрос (районы на городских холмах), но в отличие от Каракаса их обитатели, как у Уэллса, вылезают в поисках поживы только по ночам.
Страна раньше была одной из самых дешевых и процветающих в Латинской Америке. Нефть и вечно обесценивающаяся валюта повышали доходы богатых и средних классов. Бедняками же были провинциальные индейцы, и то, если за эталон принимать некий цивилизованный уровень потребления.
Доллар ввели для того, "чтобы МВФ было легче собирать долги". Так говорит один из лидеров индейского движения Пачакути Виктор. Однако все остальные от этого только потеряли. "Если раньше колумбийцы приезжали сюда отдыхать, потому что их побережье обходилось им дороже, то теперь здесь цены выше, чем в Штатах. Раньше местные предприниматели ездили в США и заключали сделку на сто тысяч долларов, к примеру. На следующий раз американцы им уже говорили, что это дорого, потому что колумбийцы или перуанцы предлагают дешевле. Так что, в свою очередь, эквадорский предприниматель снижал цену до восьмидесяти тысяч долларов. Однако, чтобы не потерять, он по возвращении, используя своего дядю в министерстве экономики или любовника своей жены из ЦБ, добивался понижения курса сукре по отношению к доллару. В результате он все равно зарабатывал ту же кучу денег. И так он мог продолжать и продолжать. Теперь же это невозможно. Поэтому эквадорские предприниматели остались с носом, и уже теперь нас завоевывают колумбийцы и перуанцы, которые имеют хороший тыл в виде национальной валюты.
Кроме того, раньше с помощью конвертации списывались предпринимательские долги перед государством. Чтобы сделать хорошие деньги достаточно было заключить контракт с кем-нибудь на поставку чего-нибудь. И не важно, получалось у тебя или ты прогорал. И даже не важно было: существовала или нет сделка в реальности. Контракт заключался в долларах под гарантии правительства, а долг предпринимателя перед государством (спасибо дяде — замминистра экономики) — в сукрах. Затем сукр опускался в несколько раз (спасибо любовнику жены из ЦБ), и предприниматель таким образом потихоньку избавлялся от своего долга.
Бизнесмены либо разоряются, либо, в свою очередь, пытаются отыграться на рабочих, нищие — на еще более нищих. Как-то на улице здесь я увидел маленького такого индейчика, который просто сидел, прислонившись к стенке, и беззвучно выл. Я подошел и спросил, что случилось: "Я весь день чистил обувь, а подошел негр и забрал у меня мои четыре доллара".
ИНДЕЙСКИЙ "ПЕРСИДСКИЙ ЗАЛИВ"
Сегодня, после того, как цена барреля ставит новые исторические рекорды, смело перешагивая через отметку в пятьдесят долларов, все внезапно заговорили об исчерпываемости ресурсов и о пике производства. Пик добычи нефти по разным данным, приходится на период между 2008 и 2030 годами. Причем если в 2008 г. американцы смогут сами себя обеспечивать только на 50%, то к 2030 году — менее чем на 30%. При этом до сих пор никаких альтернатив нефти так и не придумали. А это означает, что будут макдональдсы, пепсикола, жвачка, но люди смогут передвигаться только на велосипедах. (Характерно в этой связи, что когда галлон бензина в Нью-Йорке перевалил за два доллара, некоторые перестали пользоваться личным транспортом.)
Чтобы не допустить "нефтяного недоедания", Вашингтон во всех нефтяных точках мира устанавливает свои базы, переводя их из бесполезной Европы. Базы появились не только в Ираке, но и на месторождениях в Колумбии. То же самое планируется и в Эквадоре.
"Сейчас важно не сколько ты производишь, а сколько у тебя запасов на будущее, — рассказывает бывший руководитель Петроэквадора Уго Гехон. — Я, например, не понимаю ЛУКОЙЛ, который продает доли, пусть даже в небольших и не самых выгодных месторождениях на Каспии. Закон для нефтяников сейчас может быть только один — покупать. Смотрите, с каким ожесточением западные страны давят на саудитов, чтобы те их допустили на свои месторождения. Китайцы преследуют янки буквально по пятам: где есть американская Эксон или Шеврон, обязательно где-нибудь рядом примостилось несколько лиц с характерными хитрющими физиономиями. Сейчас китайцы усиливаются в Латинской Америке — они не вылезают из офисов PDVSA и Petroecuador".
В рамках своей нефтяной стратегии американцы действуют, как известный ростовщик из оперы “Скупой рыцарь” — приучают страны и местную элиту жить в долг. А затем переводят на себя все их имущество вместе с будущим. Американские банки давали деньги эквадорским бизнесменам под гарантии государства все 1970-е и 80-е годы. Затем, когда цены пошли вниз и тем стало нечем платить, Вашингтон начал постепенно затягивать удавку. Сначала Эквадор под давлением Вашингтона вышел из ОПЕК. Затем эквадорское правительство заставили отказаться от собственной валюты. Теперь их пытаются использовать в виде элемента в системе безопасности Соединенных Штатов в нефтеносном регионе Латинской Америки. США собираются строить семь баз в Эквадоре — по одной на каждое крупное месторождение нефти. Кроме того, они делают все, чтобы вовлечь эквадорские войска в колумбийский конфликт, где FARC осложняет работу американских нефтяных компаний.
Вообще, если проанализировать геополитику Соединенных Штатов, то это геополитика "нефтяных бассейнов": Андский, Каспийский, Персидский. Один из дружественных FARC эквадорских политиков Мигель Сальгадо считает, что Вашингтон совместно с Боготой планировал после Ирака заняться Андским регионом: то есть очистить Колумбию от повстанцев, а Венесуэлу — от чавистов. Руководствуясь этой стратегией, колумбийские президенты Пастрана и Урибе пошли на нарушение перемирия с повстанцами. Договоренность сводилась к тому, что сначала США разберутся с пуштунами и арабами, а затем кинут всю свою военную машину на зачистку региона.
Однако в Ираке Штаты попали в ловушку. Поэтому они и стремятся вовлечь в колумбийский конфликт эквадорцев, которые слишком плотно висят на долговой веревке, чтобы особенно долго сопротивляться давлению. В рамках этой стратегии на следующем этапе Вашингтону выгодно развязать войну между Колумбией и Венесуэлой. И Боготе, и Каракасу будет нужно больше и больше денег. Очевидное средство для этого — продажа месторождений американским нефтяным гигантам и наращивание производства, несмотря на квоты ОПЕК.
Подготовка к войне уже началась. Например, Колумбия получила от прежнего правительства Испании танки AMX-30 "для борьбы с повстанцами". Однако эти тяжелые танки бесполезны против повстанцев в джунглях, единственное их применение — это фронтальное столкновение с соответствующим по силе противником. В свою очередь, Венесуэла объявила "план Республика", в рамках которого, в том числе, проводится техническая модернизация армии: Венесуэла становится главным в Америке покупателем российского оружия. В этой гонке вооружений участвует даже Эквадор, правительство которого даже после дефолта продолжало отправлять сверхдоходы от нефти на "нужды обороны".
Как крайнее средство Соединенные Штаты могут детонировать военный конфликт в "Андском бассейне". Причем и повод для этого есть. Крупнейший и самый богатый нефтью приграничный регион Зулия уже давно заявлял о желании выйти из состава Венесуэлы. У местного принадлежащего к оппозиции губернатора есть для этого и финансовая поддержка от местного бизнеса, и собственная неформальная армия. Победить в конфликте с федеральным центром он, конечно же, не сможет, однако для регионального конфликта достаточно, чтобы президент Чавес первым начал военные действия, на которые, в свою очередь, может отреагировать Богота. Кроме того, есть и погранично-нефтяные противоречия. Одно из крупнейших разрабатываемых месторождений Венесуэлы находится на границе с Колумбией, в районе Апуре. И именно здесь Соединенные Штаты разместили свой военный контингент.
СМЕРТЬ И РОЗЫ
В Эквадоре по соседству присутствуют рай и ад. С одной стороны, цветочные плантации на Севере страны, с другой, горный массив Кондор с леденящим вулканом Котопакси в центре.
РАЙ
Внешне в плантациях роз нет ничего романтичного: несколько огромных теплиц-ангаров, в которых, как армии на марше, выстроились цветы. К каждой подведены трубы и компьютерные щупальцы, регулирующие подачу воды и "еды" — коктейлей из органических и неорганических удобрения.
Главный элемент рациона — это высокогорный климат. Только здесь, на высоте более двух с половиной тысяч над уровнем моря, растут самые красивые в мире розы. Даже их колумбийские "родственники" выглядят менее представительно.
Иногда на плантациях разыгрываются сказочные балы. Это когда все розы расцветают одновременно. Случается это несколько раз в год, обычно перед большими праздниками — заказами. Тогда все цветы стоят с поднятыми головами во всем своем великолепии, соревнуясь богатством своих нарядов — от напевов белого до симфонии красного, от сладких кремовых оттенков до изысканных вечерних нарядов. Затем их бережно укладывают в пропитанные холодом кареты и отправляют в различные части света.
Розы хорошо уживаются друг с другом и не портят землю, в отличие от людей и бананов. Агрономы здесь, скорее, математики и компьютерщики. Главное их дело — это подготовить соответствующее количество цветов к нужной дате. (Так что плантация больше даже напоминает современную технологичную европейскую фабрику.) Агроном знает, сколько времени нужно розе, чтобы вырасти до требуемых размеров. Поэтому в определенный момент он обрезает куст. После этого, когда роза выросла, ее срезают и отправляют в цех. Там ее заготавливают под требование заказчика, упаковывают и складируют в камеры с минусовой температурой. Затем грузовик отвозит их на аэродром, откуда они в самолетах-холодильниках отправляются к заказчикам в Европу, Россию, Штаты.
Плантаторы здесь через одного иностранцы. Есть, например, итальянец, у которого в кабинете висит огромный портрет Дуче Муссолини. При этом его фашизм связан скорее с сентиментальной тоской по родине, чем с марширующими колоннами чернорубашечников. Вообще, на чужбине человек часто становится сентиментальным националистом.
АД
Как будто на тебе постепенно затягивают удавку. Ее не дожимают, однако ты ее постоянно чувствуешь. Только до предплечия гиганта-,вулкана полтора часа езды на машине. И еще триста метров пешком до убежища — самого высокого человеческого жилища в Эквадоре. Причем, эти триста метров можно идти и три часа. Если при этом ночь (а здесь уже часов в шесть темнеет) застала тебя вне здания, то считай, что все плохо. Ночью здесь очень холодно плюс снег, ветер, град и дождь одновременно, несмотря на время года. За эти триста метров понимаешь, почему герои Джека Лондона бросали весь свой скарб, в том числе и, казалось бы, легкое золото, только бы дойти. Отмеряешь десять метров и по-детски радуешься, что прошел еще кусочек пути. Как марафонец, подкармливаешь себя этими маленькими отрезками, чтобы не думать, сколько тебе еще осталось. Главное — не останавливаться и не засыпать, иначе — конец.
Если добрался до убежища — уже лучше. Однако, это не сладкий привал после долгого пути, а скорее другое кольцо ада. В доме тоже изо рта под утро валит пар, дышится тяжело, нос закупоривается, а в горле застревает что-то противное.
Занял место у маленькой дровяной топки — единственного теплого места. Высушил одежду — полезай в мешок. И здесь ночью в мешке, испытываешь действительный страх перед адом. Понимаешь, что скорее всего он именно так и выглядит — ты не можешь двигаться, твоя душа зажата в тиски спального мешка. Хочешь вылезти, но наруже еще хуже — едкий холод. Хочется сбежать, но некуда. Хочешь заснуть, но не можешь.
Когда ты наутро пробуждаешься от дремоты — первая мысль: сбежать отсюда, уйти вниз как можно быстрее. Голова раскалывается, в теле чувствуешь накопившуюся и так и не ушедшую за ночь усталость. Желаешь только добраться до низа и никогда сюда не возвращаться. Спускаешься.
Даже там, где кончается холодное удушье, ничего не смеет расти. Бредешь по странной пустыне, на которой нет ничего живого. Затем появляются первые червячки-травинки. Серые, землистые, они почти не показываются из земли, боясь даже выпрямиться в сторону покрытой туманом и холодом верхушки. Не слышно ни звука, кроме шипения ветра. Здесь нет даже мышей, зато попадаются какие-то коралловые отростки, скорее принадлежащие к океаническому, чем земному миру.
Спускаешься в долину, начинающуюся марсианской равниной из кирпично-красного песка и глины. Затем натыкаешься на характерные следы присутствия больших животных. И вдруг, внезапно из надвигающегося на тебя тумана выплывают лошади. Целый табун диких лошадей, который проносится мимо, не обращая на твое присутствие никакого внимания: коричневые и черные мустанги. Вдруг они останавливаются и начинают поедать зеленую поверхность земли. Один из них поднимает голову, изгибается и выдает мощную, не прекращающуюся в течение минуты струю.
РЕВОЛЮЦИЯ ПАЧАКУТИ
Прошлые пятьсот лет со времен Христофора Колумба были для индейцев периодом колонизации и обмена золота и изумрудов на цветные стеклышки. По преданию, после темных пятисот лет должен начаться новый период процветания и радости, что на "кечуа" обозначается одним симпатичным словом ПАЧАКУТИ.
В начале 90-х ничего не подозревавшие о смене цикла испанцы решили отпраздновать пятьсот лет открытия Америки. В ответ индейцы по всей Латинской Америке стали объединяться в движение, которое и назвали Пачакути. "Никто нас не открывал, мы всегда были", — заявили тогда индейцы. В свою очередь, и белые, и цветные поддержали индейцев, поскольку никому не хочется чувствовать себя цветным. Испанцы поняли, что оплошали и, в свою очередь, тактично переименовали празднование в год "согласия и примирения", откупившись деньгами на различные культурные мероприятия. (В частности, на эти деньги был отреставрирован Старый Кито.)
Однако Пачакути на этом не умерло, а наоборот —стало одним из основных участников политической игры по всей Латинской Америке. Фактически именно индейцы продемонстрировали возможность мобилизовать значительное число людей для "взятия улицы", как это происходит в Боливии, Перу и Эквадоре и даже вооруженной борьбы, примером чему является мексиканский Чиапас. Тем самым, они заменили выдохшиеся к тому времени и потерявшие реальную силу профсоюзы и коммунистов. Следующий раз наступил в 2000 году, когда недовольные коррупцией, долларом и новыми антисоциальными законами, необходимыми правительству, чтобы заплатить долги, индейцы двинулись на Кито. Вожди движения (состоящие, кстати, в большинстве из людей с несколькими дипломами) приказали "племенам" взять президентский дворец и выкинуть продажного президента. Тогдашний глава государства Абдалла Букаран, в свою очередь, отдал приказ военным организовать блокпосты и не пускать индейцев. Индейцы постепенно начали просачиваться через кордоны по одному, по двое. Президенту нужно было во чтобы то ни стало выиграть время: дело в том, что небогатые индейцы имели запас продовольствия только на два-три дня. Поэтому перед самым дворцом был выставлен последний рубеж обороны, состоявший из самых надежных военных, которым было приказано продержаться хотя бы в течение суток.
Одним из этих военных и был полковник Лусио Гутьерес. Однако, в отличие от своих коллег, он пропустил индейцев, позволив им завершить первую "революцию роз".
Был провозглашен триумвират: индеец, юрист и тот самый полковник Гутьеррес. Триумвират удержался у власти, пока Соединенные Штаты не сказали "все, хватит". А поскольку МВФ уже давно держит Эквадор за…, то триумвират без боя ушел в отставку. В результате Гутьерреса взяли под стражу и несколько месяцев продержали в тюрьме.
Тюрьма сделала никому не известного полковника Гутьерреса крайне популярной фигурой: ведь он, в отличие от обыкновенных политиков, "пострадал за народ". В итоге, на следующих президентских выборах в 2002 году он рискнул выставить свою кандидатуру. Ему необходим был союзник, которого он снова нашел в лице индейцев. У него было имя, а у индейцев из Пачакути — организация. Поскольку индейцы здесь живут повсеместно, то у партии везде свои люди и ячейки.
Сначала речь шла о том, чтобы занять хотя бы третье место. Дело в том, что был "системный" левый кандидат, которого финансировали Куба и Венесуэла. Был правый кандидат, которому принадлежат все банановые плантации в стране. В свою очередь у Гутьерреса не было ни денег, ни своего электората, кроме индейцев, которые собирали не более 15% на выборах.
Однако к его удаче нищета в стране вырезала традиционный мидлклассовый электорат, голосовавший либо за традиционного кандидата от правых, либо от левых. Таким образом, многие из разочаровавшихся и обедневших предпочли проголосовать за этого "военного фюрера".
В свою очередь, Гутьеррес, в отличие от левого кандидата, который пытался завоевать умеренных, пошел в атаку, чтобы завоевать пострадавший в результате долларизации фланг населения. Во время президентской кампании он активно фотографировался с бразильскими крестьянскими лидерами из движения "безземельных", ездил в Порто Алегре, объявлял о своих симпатиях к Чавесу и даже хотел войти в Троцкистско — пасавистский интернационал.
В результате, он переиграл левого кандидата и неожиданно вышел во второй тур. Здесь уже разразилась целая война. Правый лидер раздавал людям на митингах еду и доллары, а поддерживавшие Гутьерреса индейско-католические священники разожгли священные ацтекские огни и призывали духов предков "воспользоваться своим священным правом". В результате банановый король потратил только в день выборов около 20 миллионов долларов на подкуп, однако шаманы его все равно переиграли.
"Однако как только это ... добралось до власти, оно сразу же и завоняло", — рассказывает один из главных индейских "вождей". "Он сразу же забыл о революции: отменить доллар, по-настоящему национализировать нефть. Вместо этого, он все чаще начал оглядываться на Соединенные Штаты. Например, когда русские пришли, чтобы поучаствовать в тендерах на разработку месторождения Кулебра и Улебра, он им их не отдал. Потому что “оттуда” ему запретили.
Однако он зря думал, что Вашингтон будет его спасать. Ничего подобного. Янки, наоборот, выгодно обновлять ряды своих марионеток, чтобы поддерживать у населения иллюзию надежды. Это они и называют демократией".
Конец Гутьерреса стал зеркальной копией его первого появления на сцене. В марте 2005 г. под давлением своих новых советников из правых партий, президент Эквадора начал добиваться возвращения бывшего президента Букарана и других не менее коррумпированных политиков, проживавших в оффшорах для богатых латиноамериканских воров — в Коста-Рике, Доминиканской Республике, Панаме. Было сделано все, что нужно: парламент уже готов был проголосовать за амнистию, Верховный Суд готовился к пересмотру коррупционных дел. Однако, в дело вмешалась индейская оппозиция и население столицы.
В парке Каролина в Кито каждый вечер выходили горожане, которые освистывали не только президента, но и всю старую как левую, так и правую политическую элиту.
Началась мобилизация индейцев в Кито. И уже президенту Гутьерресу приходилось отдавать приказы о перекрытии улиц и взятии под охрану своего дворца. Одновременно была объявлена всеобщая забастовка. Встало движение, начали закрываться учреждения и офисы компаний. Начались уличные бои. В ответ на это Лусио Гутьеррес попытался мобилизовать своих сторонников. Однако на его призыв практически никто не вышел — он всем надоел. В результате ужесточение действий властей, в том числе, с использованием наемных погромщиков, привели к обратному результату: вся страна вышла на улицу.
Военные отказались стрелять по людям, и Гутьеррес бежал, как за пять лет до этого бежал Букаран. Однако, как сказал нам в эксклюзивном интервью Виктор Гихон, старая элита, легко сдавшая своего президента, вовсе не собирается уходить. Поэтому революция только-только начинается. И, при этом, эквадорские розы начинают давать всходы и в других странах Латинской Америки. В Боливии, например, мобилизовавшиеся индейцы заставили уйти в отставку своего президента Мессу и уже задумываются о создании новой, более справедливой индейской республики.
Кито — Котопакси
1.0x
