ФАНАТИЗМ ИЛИ ПРЕСТУПНЫЙ НРАВ? Глава из книги "Чечня: в когтях дьявола или на пути к самоуничтожению"

| | | | |
Ахмед Келиматов
ФАНАТИЗМ ИЛИ ПРЕСТУПНЫЙ НРАВ? Глава из книги "Чечня: в когтях дьявола или на пути к самоуничтожению"
Чеченцы, чеченцы, чеченцы — это слово сегодня вновь звучит везде: в Кремле, в Назрани и Махачкале, в московском метро и у дагестанского нефтепровода. Чечня сегодня вновь актуальна. Вместе с тем, она продолжает оставаться для всех в России огромной загадкой. Ни русские политологи, ни русские силовики до сих пор не в состоянии расшифровать тайну Чечни и ее народа. Для этого недостаточно зачисток, фильтраций или хасавюртов. Необходимо тщательное исследование этого народа — его духовного стержня, его душевного устройства, его приземленных мечтаний. Только изучив сущность народа, можно его одолеть или с ним породниться.
Книга Ахмеда Келиматова "Чечня: в когтях дьявола или на пути к самоуничтожению" — это, пожалуй, первый подобный опыт всестороннего изучения чеченского этноса. Пойдет ли этот опыт на благо или во зло этому странному, загадочному народу — покажет только время.
Во многих публикациях на "чеченскую тему" (в печатных и электронных СМИ, художественных фильмах и в литературе) и в дискуссиях наш современник может столкнуться с таким понятием, как "чеченский фанатизм". Да, безусловно, такое понятие имеет право на существование, но только в исключительных случаях.
На следующее утро после инаугурации, 10 ноября 1991 г., близкий друг президента Чечни Магомед поманил Джохара к окну девятого этажа и спросил: "Ну, что ты намерен, Джохар, делать дальше?" Еще горели фонари ночного города, а на улицах шли пышные торжества в честь генерала. "Я сотру этот город в порошок", — последовал ответ. Слова генерала были с запахом фанатизма, но предательского...
Вечером того же дня, находясь в буйном похмелье, президент поднимет бокал со словами: "Летает тот, кто не рожден, чтоб ползать!" Таким образом озвучивалась программа-минимум генерала-разрушителя. Здесь тоже пахло фанатизмом.
"11 декабря 1994 г., когда загрохотали по чеченской земле тяжелые гусеницы бронемашин и Российская армия пошла топтать мою родину, я вдруг вспомнил слова Джохара, — рассказывал мне Магомед, — и первое, что мне пришло в голову, — спрятать "красавчик" и уехать на несколько лет из Чечни..."
Первый шаг к разжиганию "фанатизма" среди чеченцев сделал сам Дудаев. Играя роль "фанатика за независимость" Ичкерии, вместе с националистами из ВДП, главное острие своей идеологии он направил против русскоязычного населения, т. е. по понятиям иудеев — против гоев и на разбой военных складов и объектов, подогрел и разбудил в отщепенцах старую забытую обиду, разжег в них страсть к наживе и ненависть ко всем инородцам.
Первым (5 октября 1991 г.) под контроль повстанцев добровольно(!) перешел КГБ ЧИР. Такая поспешность была вызвана настроением узников ИТК и следственного изолятора, которых Дудаев настроил против чекистов еще год назад на I съезде Чечни. Все публичные выступления генерала озвучивались зэкам напрямую. Дружелюбный к чекистам генерал не мог не предостеречь своего "хозяина". Поэтому, еще до выхода зэков на волю (до широкомасштабной "приватизации"), решил определиться с КГБ, сохранив при этом честь мундира чекистов, т. е. сделал все так, как было обговорено в инструкции.
Уже с 9 по 11 октября 1991 г., после освобождения режимом из лагерей и изоляторов осужденных и подследственных (всего 1 081 человек. — А. К.), в Чечне начали подвергаться грабежу и разбою воинские части армии и внутренних войск.
Следом за КГБ сдал свои позиции Ростовский батальон милиции, состоявший из призывников срочной службы. Он выехал на место постоянной дислокации — в г. Ростов-на-Дону.
14 октября под власть председателя ОКЧН Дудаева переходит 2-й военный городок вместе со складами артвооружения.
С 15 декабря начались регулярные нападения на 15-й военный городок, где находились склады вооружения и боеприпасов почти на весь Северокавказский военный округ.
6 февраля 1992 г. совершено нападение на склады вооружения полка внутренних войск. Это зрелище "захвата и дележа добычи" напоминало очевидцам картину охоты за добычей первобытных людей. Ими руководило одно-единственное желание — заиметь средство выживания в этих условиях.
Человек и его разум не могли устоять против нравов озверевших людей. Трагизм этих событий заключался именно в том, что инициатором их была сама власть, которая пришла в Чечню под флагом освобождения народа от российского ига и создания условий мирной и обеспеченной жизни. На тот момент никто не мог предположить, что коварный план "суверенизации" по тем или иным причинам может сдетонировать обратно. Народ думал, что он просчитан до самых мелочей и во благо республики...
Наивно и дико выглядело участие в акциях "приватизации военного имущества" членов совета старейшин, муфтията, вместе с отдельными бандитскими группами и группами поддержки президента Дудаева. На всех операциях подобного рода присутствовали наблюдатели президента, которые по завершении должны были доложить о результатах.
Все попытки органов внутренних дел повлиять на обстановку, привести действия "приватизаторов" в соответствие с законодательством заканчивались провалом. Любой шаг сотрудников в этом направлении президентом встречался в штыки. Нередки были случаи, когда генерал на оперативных совещаниях сотрудников милиции в открытую обзывал их и оскорблял. Делалось это преднамеренно, с целью унижения, чтобы они не подавали голоса. Возникла необходимость замены профессионалов трактористами. Почему же ему не вытравить их, его внутренних противников, если чекисты ушли добровольно, оставив ему агентуру и компроматы на влиятельных людей. Армия покинула Чечню, оставив всё необходимое для ведения войны с Россией. Зэки и разыскиваемые перешли на его сторону… Все это время меня возмущали сотрудники, которые без всякой реакции выслушивали эти оскорбления и с собачьей верностью смотрели ему в глаза.
Нельзя не вспомнить один из эпизодов подобных событий.
6 февраля 1992 г. в 18.00 в МВД поступило сообщение о вооруженном налете неизвестных лиц на полк внутренних войск, дислоцированный в Заводском районе г. Грозного. Вечер. Подняты по тревоге аппарат МВД и городские отделы. Подтянута пожарная служба. В расположении части то там, то здесь снуют люди. Освещение на территории отсутствует. В окнах складских помещений выбиты стекла и металлические решетки. Выстроившись в длинную очередь, молодые люди, подсаживая друг друга, проникают через оконные проемы в помещение склада и пропадают из виду. О том, что происходит внутри, можно лишь догадываться. Голос из склада просит забросить спички. Их напарники снаружи, называя по именам, просят тех прихватить на свой счет пулемет или автомат. Из склада доносится глухое бормотание, вслед за ним выбрасываются части к автоматам и пулеметам. Они ударяют одного в голову — тот падает, второй получает удар "магазином" в висок. Потерявших сознание людей, чтобы не мешали остальным делать свое дело, перебрасывают через колючую проволоку, а люди, получившие оружие, уходят через забор.
Исчерпав все возможности воздействия, милиция использовала свой последний шанс. С неосвещенной стороны склада, а именно через ворота, в склад вбрасываются дымовые шашки, где находятся порядка пятидесяти-ста человек. Из оконных проемов начинает валить дым. Один из грабителей, добравшись до оконного проема, теряет сознание и, преграждая выход другим, валится на подоконник. Следующие двое, взяв за руки и ноги, сбрасывают его на колючку, что вокруг склада.
Дымовые шашки не дали желаемого результата. Поток грабителей увеличивается. В складе от применения спичек и факелов произошло возгорание. Промасленные упаковочные материалы и ящики начали гореть. Чтобы не допустить взрыва, пришлось применить противопожарную технику. Как только открылись складские ворота, нападавшие хлынули в проем, прямо в пожар... Заработали в спаренном режиме брандспойты пожарных машин. Внутри склада создалась критическая температура — начали взрываться гранаты и мины. Но в складе находятся толовые шашки и более мощные мины. От чрезмерного наплыва желающих завладеть оружием людской поток оказался в штопоре. Именно в этот момент "фанатики" стали пробираться в склад через головы плотного потока людей, а находящиеся внутри помещения налетчики продолжали искать свою добычу. Когда запылали склады, из-под свалившихся ящиков вытащили полуживого парня. Потеряв сознание, он лежал в обнимку с автоматом. Подошедший сотрудник милиции попытался забрать у грабителя оружие. Но его сразу же окружили члены дудаевского Совета старейшин. Они заявили, что оружие парнем добыто в тяжелых условиях и не для того, чтобы отдать первому встречному. "Он добыл его, рискуя жизнью! — сказал один из членов Совета старейшин Макка-Магомед по кличке "Голубой", бывший сотрудник милиции".
На следующий день из оставшегося пепелища были изъяты останки погибших, но не было обнаружено ни одной единицы оружия.
Среди мародеров и грабителей были люди разных национальностей, в том числе и русские. Все они были членами преступных группировок, подконтрольных лично Дудаеву. Среди сотрудников, которые пытались не допустить беззакония, были и русские, но иных убеждений. Но им нельзя было вступать в диалог и говорить на равных. Их голос раздражал "аппетит" налетчиков.
К чеченцам, которые имели свое мнение на счет русских и не хотели конфронтации с русскоязычным населением, националисты относились как к русским беженцам из Чечни в Москве и российской провинции.
Дилетантизм в чеченской проблеме, как порок, преследует многих пишущих братьев. Они часто готовы соваться в воду, не зная броду. Было бы ошибочно преступный нрав, "аппетит", либо желание нажиться попытаться подменить понятием "фанатизм". Природа фанатизма в Ичкерии имеет свои особенности. Если учитывать, что в пищеблоке у Дудаева постоянно в пищу стариков подмешивались порошки психотропного воздействия, а в воду добавлялись аналогичные препараты, то можно понять, какими могли быть эмоции людей, которые после подобной еды и питья становились уверенными и бесстрашными, а их поведение — грубым и безнравственным.
О фанатизме в Чечне будет справедливо говорить только в исключительных случаях, когда мы имеем дело с фанатичными действиями глубоко верующего человека при наличии соответствующего повода или причины — когда убит брат, отец, мать или сестра.
Война в Чечне вызвана не запретом веры и преследованием верующих. Мы знаем, что ислам и православие самые терпимые религии и мирно сосуществуют давно. Даже при советской власти в Чечено-Ингушетии насчитывалось более 240 мечетей, т. е. почти в каждом населенном пункте. Верующие чеченцы не хотели и не желали идти за Дудаевым из-за порочности его желаний. Призыв за веру был "кричащей" ошибкой иуды Дудаева.
Ислам — прежде всего терпение. Терпеливых и верующих в Чечне осталось достаточно много. К ним можно отнести ту часть населения, которая продолжает жить в республике в надежде на Аллаха и ведет по большому счету замкнутый образ жизни. Они покорно ждут своего часа — часа, когда они смогут свести счеты с обидчиками, либо простить кровную месть ради Аллаха...
Месть, но не фанатизм вела к борьбе тех, у кого были убиты близкие. В Чечне в большинстве случаев наблюдался "социальный" фанатизм, который опирался не на каноны веры или национальные святыни, а на материальные интересы. Довольно часто эти интересы перекрещивались с необходимостью выжить. Условия, продиктованные властью народу, и политические притязания Ичкерии к России были обусловлены желанием сохранения своей власти над чеченской нефтью, над денежными потоками из России, над оружием и имуществом, оставленным армией в Чечне. Человек на своей земле, как в своем доме. У чеченцев не принято развязывать конфликт в чужом доме или дворе. Это признак несоразмерной глупости или провокации.
Поэтому, прежде чем говорить о чеченском фанатизме, надо понять природу любви чеченцев к своему Очагу, Земле и Родине. Их любовь к этим святыням — не временная страсть, вызванная желанием чего-либо, а является генетической основой, заложенной временем. Подобной любви не хватает россиянам к своей земле. Без этой любви не имеют никакого смысла понятия Патриотизм, Честь, Родина... Но и эти понятия сегодня отнесены в ранг идеологии общества и не приемлемы российскими "демократами".
Нам стоит задуматься над тем, с каким достоинством и патриотизмом озвучивается американцами свое отношение к принадлежности Америке.
Слушая их, в душе невольно пробуждается добрая зависть: а почему в нас нет той гордости, когда мы говорим: "Я гражданин России"?! Именно здесь кроются секреты (хотя и обидно) нашей слабости и даже, со слов иудеев, "неполноценности гоев".
Да, в Чечне был востребован фанатизм патриотов, но чаще эмоциональными носителями его выступали криминальные элементы. Их фанатизм был выражен в психологии самого режима. Здесь нельзя патриотизм и мужество подменять ложными понятиями, порочащими народ и нацию.
Стоит обратить внимание и на тот факт, что кровная месть для чеченца — это не священное понятие. Священным является прощение кровника. Но исполняющий месть обязан мстить своему кровнику, а не его родственнику. Месть должна быть почти идентифицирована смерти его родственника. Виновник должен быть убит, если он доступен и жив, аналогичным оружием и с аналогичной жестокостью, но не более.
Пришедший в Чечню режим полностью опирался на негативные ценности продажных и таких же ограниченных, как сама власть, людей. Их порочные и недвусмысленные действия были удобны нашим врагам, которые пытались навесить на чеченцев ярлык "неполноценности", "дикого народа", народа без прошлого и будущего. Навязать подобные представления о чеченцах всему миру — дело не из легких и вовсе не из лицеприятных. Но жизнь рассудит нас!
Не оставались в стороне и спецслужбы России, которые через своих агентов влияния Дудаева, Масхадова, Яндарбиева, Удугова, Басаева и резидентуру (Имаева и др.) использовали Чечню в интересах внутренней российской политики, делая из мирных чеченцев пушечное мясо.
Большинство ичкерийских фанатиков не хотело возвращаться в свои камеры или быть убитыми кровниками. Для этих людей не существовала другая форма выживания. Как результат, их преступные действия сопровождались крайне негативными формами жестокости и насилия, где, как правило, выживал сильный.
Правда — вечный тиран лжи и подлости. Нельзя преступный нрав бандита и патриота-мстителя смешивать! Патриотизм и фанатизм — слова одного синонимического ряда. Кто кричит, называя Родину матерью, божеством, читает заповеди, чтобы поддержать возбуждение, — чаще любит экстаз, нежели Родину. Патриот — человек, не жалеющий для Родины самое дорогое — жизнь. Если ты фанатично предан Родине — ты патриот!